— Вам следует отвести от меня свой пристальный взор, подняться и пойти освежиться, — холодно предложил он.
Это было нелегко, особенно если вы только что провели ночь вместе… Его надменность говорила о том, что он чем-то расстроен. Но если это так, то почему он не проявляет никаких чувств? Даже открытое презрение к ней было бы лучше, чем это равнодушие.
— Встреча с нашими адвокатами назначена на одиннадцать, — сказал Рамон, — а сейчас уже… — он взглянул на свои наручные часы, — чуть больше десяти.
И опять его повелевающий голос не сказал ничего, что могло бы прояснить картину их отношений. Униженная и подавленная, Анна-Лиза подтянула колени к подбородку.
— Так как у вас нет времени возвращаться на finca, — спокойно продолжал Рамон, — я осмелился заказать вам подходящий наряд прямо на яхту. Надеюсь, он вам понравится. — Он указал взглядом на костюм от Армани, висящий в пустом шкафу. При других обстоятельствах Анна-Лиза обрадовалась бы, но теперь это походило на последнюю степень унижения. Несомненно, он хочет с ней так рассчитаться! Или, быть может, таким образом, грубо намекает, что ее наряд прошлым вечером больше подходил для обольщения, чем для деловой встречи. В тот момент облегающее черное платье казалось отличной идеей, оно было простым и в то же время изысканным. Единственной легкомысленной деталью наряда были босоножки на высоких шпильках. И она позаботилась о том, чтобы ее полная грудь была скрыта под серебристой кашемировой шалью.
Но тут Анна-Лиза вспомнила, что избавилась от босоножек еще до того, как оказалась на яхте. Она сняла их, чтобы не повредить доски из тикового дерева. Поднимаясь по трапу, она опиралась на руку Рамона… А как только белоснежное судно снялось с якоря, ее шаль принялась развеваться под дуновением морского бриза, пока, наконец, Рамон не взял ее и не передал одному из членов своей команды, одетому в униформу.
Ужин был подан на палубе, под стеклянным навесом. Только они вдвоем. Люди, которые их обслуживали, были подобны теням, они знали, когда появиться и когда исчезнуть. В то время, как отполированный корпус яхты разрезал зеркальную гладь моря, Анна-Лиза принялась потягивать первый бокал шампанского…
— Я думаю, для вас будет лучше принять холодный душ, — живо заметил Рамон. — Я распоряжусь, чтобы вам принесли поднос с соком и круассанами.
С трудом верится в то, что ужин мог повергнуть ее в гипнотическое состояние, но как еще можно объяснить тот факт, что она сама склонила голову ему на плечо? Анна-Лиза нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда именно Рамон снял свой смокинг, расстегнул манжеты, завернул рукава, обнажив сильные, загорелые руки, покрытые темными волосками. Все было словно в тумане…
— Я включу для вас душ, — рявкнул он, прервав ее мечты нетерпеливым жестом, — а после этого жду вас на палубе. Если вас вообще волнует будущее finca, вам дается ровно полчаса на сборы.
Анна-Лиза тряхнула головой, пытаясь воскресить в памяти каждую деталь прошедшей ночи. Она смутно помнила, как потянулась за бокалом шампанского и их пальцы соприкоснулись. Затем, забрав бокал из ее руки, Рамон усадил ее на диван…
— Анна-Лиза! Как вы собираетесь заключать со мной сделку, если даже еще не встали с постели? Я уже несколько раз просил вас подняться.
— Извините… Я… Я думала о прошедшей ночи…
Произнесенные им слова звучали, как пощечина:
— Сейчас на это нет времени!
Набравшись смелости, она села и посмотрела ему в лицо:
— Разве вы не получили удовольствие?
— Еда была неплохой, — раздраженно ответил он.
— А остальное? — Она смотрела, как он нетерпеливо теребит ручку двери.
— Шампанское было хорошей выдержки, а вообще я понятия не имею, о чем вы говорите.
Она сердито повернулась к нему спиной. На какое-то мгновение он замолчал, а потом громко рассмеялся:
— Позвольте мне разуверить вас, Анна-Лиза. Если бы между нами вчера вечером и произошло что-то кроме ужина, вы бы об этом помнили.
— Значит, мы не?.. — Она быстро взглянула на него и снова отвернулась.
— Вы не привыкли к шампанскому, — холодно заметил он. — Вы думаете, я бы воспользовался своим преимуществом?
Она сделала вид, что изучает вышивку на шелковом аметистовом покрывале, и ничего не ответила.
— Это очень большое судно, — сказал он, — позвольте мне уверить вас, что я спал один. А теперь быстро идите в душ, пока я не перекинул вас через плечо и не отнес туда сам!
В величественном, отделанном деревом офисе скоро стало ясно, что адвокаты Рамона критиковали каждое предложение, поступавшее со стороны дона Альфонсо. Может, это происходило потому, что он являлся представителем другого поколения, а время не стояло на месте, подумала Анна-Лиза, оглядывая стол переговоров. Средний возраст членов команды Рамона не переходил за тридцать, и, черт возьми, как проницательны и хитры они были! Она была вынуждена постоянно вскакивать, чтобы самой отстаивать свои интересы.
На ум пришла старая поговорка: «Зачем держать собаку и при этом рычать самому?» Но дона Альфонсо ей рекомендовал… Нет. В том-то и дело! Дон Альфонсо сам написал ей, уверяя, что он был самым доверенным юристом ее отца. Все, что касалось наследства, оказалось для Анны-Лизы полной неожиданностью, к тому же у нее не было причин сомневаться в компетентности пожилого адвоката. Однако вопрос, касающийся установления границ поместья и водных ресурсов, был гораздо более запутанным, чем она могла себе представить. Возможно, он даже выходил за пределы компетенции дона Альфонсо.
— Как я предполагаю, сеньорита Уилсон была полностью проинформирована о каждом пункте спора?
Спора? Анна-Лиза вопросительно посмотрела на Рамона, потом на дона Альфонсо. Из уважения к чувствам своей матери, она не задавала той никаких вопросов о загадочном испанце, приходящемся ей отцом. А дон Альфонсо не предоставил ей никаких других сведений, кроме тех, о которых она сама спросила.
Дон Альфонсо поднялся.
— Сеньорита Уилсон, без всякого сомнения, извлечет для себя пользу, если услышит вашу трактовку проблем, возникших у обоих хозяев, — пространно начал старый адвокат.
Итак, они оба столкнулись с трудностями. Анна-Лиза увидела, как Рамон вежливо кивнул головой в знак согласия и поднялся, чтобы взять слово.
— Как уже известно, сеньорите Уилсон, — заговорил Рамон своим низким, звучным голосом, сразу же завладевая всеобщим вниманием, — наши отцы были деловыми партнерами. Когда мой отец умер, — он бросил взгляд на Анну-Лизу, — я унаследовал часть его бизнеса.
Он сделал паузу, и этот момент показался Анне-Лизе вечностью. Потрясенная, она сосредоточенно рассматривала деревянный завиток на столе, мысли ее были в полном смятении. Единственное, что она знала о своем испанском отце, это то, что он покинул ее мать задолго до того, как родилась она сама. То, что ее отец не только владел землей, но еще и занимался бизнесом вместе с одной из самых влиятельных семей Испании, явилось для нее поистине ошеломляющим известием. Но почему же дон Альфонсо ничего не сказал ей, ведь он-то не мог не знать об этом? Чувствуя, что Рамон смотрит на нее, она растерянно взглянула на него.