даже затрясло от негодования.
– Я не давала повода! Никогда!
– «Сила женщины в ее мягкости и уступчивости», – явно процитировал кого-то лорд Аламейский. – «С веселой вдовы не убудет».
– То есть я должна была… должна…
Язык не поворачивался произнести отвратительный вывод.
– Сломать ему нос, – подсказал лорд светским тоном. – Чем успешно и занимались, насколько я успел заметить.
Не передать степень моего облегчения и признательности! Он ведь прав. Нравы в обществе магов и чародеев далеко не суровы. Это юной магичке следовало беречь себя, чтобы после замужества усилить мужа. Потом на интрижки на стороне закрывали глаза. Вдова и вовсе могла в открытую вести свободный образ жизни, если он будет без последствий.
Для себя подобное я считала неприемлемым.
– Когда устанете ломать носы, обращайтесь. Я научу особому заклинанию, – внезапно предложил лорд.
Это какому же? Заинтриговал!
Я сразу не нашлась, что ответить, и просто кивнула.
Разговор о нападении Грэхема быстро затух, чародея заинтересовали мои прегрешения.
– Почему вы настроены против пансиона?
– До выпускного курса доживают не все дети, и вы спрашиваете, почему я не хочу отправить туда сына? – Подобный вопрос задавали не раз, и я научилась реагировать спокойно. – Надежнее постигать азы магии с помощью наставника.
– Если найдете хорошего, – покладисто согласился инспектор. – А летальные случаи были в первые годы после открытия пансиона.
– Но ведь были? И гарантий, что мой ребенок не пополнит собой статистику, нет. Я вообще не понимаю, зачем нужен этот спецпансион.
– Дети, у которых магия проснулась до десяти лет, опасны в первую очередь для себя. Скажете, что у Оливера никогда ничего не взрывалось, не взлетало, не ломалось?
– И что, это повод запереть его в четырех стенах с такими же, как он, невезучими ребятами?
– Вы не чародейка, госпожа Рутшер, многого не знаете и не понимаете, – глухо произнес инспектор. – Если погубите парнишку, это будет на вашей совести.
Уколы не достигли цели – я своими глазами видела страшную статистику. Нет, я больше доверяю себе, нежели посторонним специалистам, которые получают зарплату за воспитание юных магов. Пансион закрыт для посещений, детей муштруют слишком жестоко.
– Я почти два года владею ситуацией. Оливер уже знает, что такое ответственность.
Скрестив руки на груди, инспектор буравил меня недовольным взглядом.
– Магия толкает на безрассудство. Однажды его действия могут причинить вред не только ему самому, но и тем, кто будет рядом.
– У Оливера магия созидания, – напомнила я.
– Созидание или разрушение – не важно, даже целители могут случайно навредить.
– Я рядом с сыном, помогу ему продержаться до десяти лет.
– А может, вы против пансиона, потому что не хотите выпускать сына из-под своей юбки? – осенило инспектора. – Вы жаждете распоряжаться его жизнью и в дальнейшем?
Оскорбление не задело. Подавшись вперед, я заглянула ему в глаза.
– Скажите честно, вы бы отправили своего ребенка туда?
– У меня нет детей, – сухо произнес инспектор. – Зато я учился в этом пансионе, как и наш король.
– И ему там так понравилось, что сразу после коронации он сменил весь преподавательский состав! – колко заметила я.
– Так вы все-таки интересовались условиями обучения, – резюмировал инспектор довольно. – Поверьте, после реформы короля Элгеуса многое изменилось.
Я закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку сиденья. Бесполезно. Он меня не поймет.
Пансион – не только повышенный риск, что моего ребенка обидят, а то и нанесут увечья. Нет. Пансион – это украденное детство, лишенные материнской любви мальчишки, которым слишком рано приходится учиться самостоятельности.
Может, обучение в пансионе и сделало лорда Аламейского таким черствым? Не удивлюсь, если угадала.
– Госпожа Рутшер, мы подъезжаем.
Голос инспектора выдернул меня из размышлений.
– Вы нарушили закон и сейчас смягчаете свою вину, помогая мне. И я не должен говорить, но… – На несколько секунд в карете воцарилась тишина. – Я желаю вам удачи, госпожа Рутшер.
Почему у меня такое ощущение, что он хотел сказать нечто иное?
Глава третья, в которой происходит то, что непозволительно в первый день знакомства
Ощущение недоговоренности не давало покоя, пока мы шли к парадному входу особняка, который сегодня преобразился. Украшенные магическими фонариками терраса и сад, хорошо освещенная дорожка, иллюзорный дворецкий у двери – Грэхем-старший серьезно подготовился к званому ужину. Семейному ли, как утверждал его племянник? Если родственники – все значимые фигуры Подгорска, то так можно сказать.
Прежде чем переступить порог дома, чародей провернул кольцо из серебристого металла гравировкой наружу – я почувствовала легкое присутствие чар, словно ветерок коснулся щеки. Что изображено на печатке, не рассмотрела, но, похоже, это не родовое кольцо, хоть и носил его чародей на левом безымянном пальце. Нет, это какой-то древний артефакт из церигия, и его только что активировали. Артефакт, определяющий ложь? А как была повернута печатка, когда инспектор допрашивал меня? Не помню… Не зря я старалась не врать!
– Готовы, госпожа Рутшер? – с предвкушением улыбнулся инспектор.
– Если нет, вы отвезете меня домой?
– Мне нравится ваше чувство юмора, госпожа Рутшер! – хохотнул он и повел меня навстречу неприятностям.
Что они будут, вопила интуиция, умоляя, чтобы я бежала от инспектора подальше.
И внутри дом градоначальника блистал, что легко, если владеешь артефактом иллюзий. Не самый древний род Грэхем слыл обладателем нескольких уникальных вещей, которые могущественные чародеи прошлого создали из церигия. Как поговаривали злые языки, именно приданое жены, деньги и артефакты смирили градоначальника с мыслью, что не ему достался титул лорда.
Лакей проводил нас в просторный зал, заполненный кружащимися под прекрасную музыку парами.
– Лорд Аламейский, как же я счастлив, что вы приняли приглашение! Добрый вечер!
Светловолосый, как и племянник, хозяин особняка поспешил к нам с лучезарной улыбкой на худощавом, вытянутом лице.
– Добрый вечер, господин Грэхем.
– Я так рад, так рад! Госпожа Рутшер, давно не видел вас.
Старший Грэхем кланялся и рассыпался в любезностях. Это его обычная манера общения, складывалось впечатление, что приветливее и добрее человека не сыскать во всем городе. Обман. Градоначальник умел вызывать доверие, находить слабые места и прицельно по ним бить. Когда мы с супругом только переехали в город, нас встретили, как любимых родственников. И только со временем стало ясно, что добродушие – всего лишь удобная маска.
Несмотря на все старания градоначальника, а затем и его жены, лорд Аламейский не отпускал меня от себя ни на шаг и не реагировал на завуалированные просьбы потанцевать с незамужней дочерью хозяев дома.
Я особо не прислушивалась к разговору, но насторожилась, когда речь зашла о школе и преступлении директора Вандура. Что они называют злодеянием? Обворовывать бедных школьников он не мог –