Лола вызывала фурор одним своим появлением. Но почему-то всегда была одна. Загадка. Лола брезгливо, одним пальчиком, отодвинула пепельницу с единственным окурком подальше от себя и негромко, но отчётливо произнесла:
– Добрый вечер. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.
Мгновенно оценив обстановку, Лола деловито повернулась к Дитриху, застывшему с бокалом в руках:
– Чего ты замер? Разливай шампанское. Что за вселенский праздник сегодня?
Дитрих возбуждённо ухватился за бутылку, как за пистолет, и радостно затараторил, как мальчишка:
–У меня, у меня праздник! Я теперь обер-ефрейтор! А скоро мы поедем в Россию, в военный поход! Мы с победой вернёмся к Рождеству! Вы только ждите нас!
Этот недотёпа так тряс бутылкой, что едва не окатил шампанским всех нас. Лола слегка отстранилась.
– Без патетики, не разлей вино! А кто у вас там следующий, за обер-ефрейтором?
IV
…Что было дальше, мне помнится с трудом.
Я очнулся в своей квартире, в своей постели. Уже неплохо. Один? Кажется, один. Голова раскалывалась (мне живо представился грецкий орех, беспощадно расколотый молотком). Во рту пересохло. Я заворочался на постели. Тогда из-под одеяла выглянула Марта, чарующе улыбнулась и протянула:
–Доброе утро, милый!
Поражённый, несколько мгновений я тупо смотрел на неё, словно не узнавая. Затем осторожно выбрался из постели, подошёл к столу, со стуком налил из графина воду в стакан и жадно, одним глотком, осушил. Марта, лёжа в постели, с нежностью за мной наблюдала. Я и не знал, что она бывает… такой. Растерявшись окончательно, я налил ещё воды и ответил:
– Привет.
Марта, как кошка, потянулась в моей постели и промурлыкала:
– Милый, я тут подумала… Конечно, я не сильна в географии, но уверена, что наши родители предпочтут Дрезден. Ведь этот Петергоф у чёрта на куличках!
У меня вырвалось:
–Петергоф?!
Что она несёт?! Марта ужаснулась в ответ:
– Ты забыл?! На Рождество в Петергофе состоится наша свадьба, в твоём замке. Вчера ты велел мне готовиться. Дитрих и Лола уже приглашены.
Я заметно вздрогнул, предательски расплескав воду. Допился! Взяв себя в руки, я поставил стакан на стол твёрдою рукою.
–Свадьба… У вас, женщин, одно на уме.
Марта встала с постели, эффектно откинула волосы с высокого лба и принялась неторопливо одеваться.
– Почему нет? Не вижу никаких препятствий, – невнятно парировала она, ибо держала губами шпильки. – И перед замком обязательно будет пруд с лебедями. Я их обожаю!
Она их обожает! Прекрасно! Тем временем за дверью отчётливо застучали женские каблучки. Этого ещё не хватало! Неумолимо зазвенел звонок. Предатель. Мог бы сломаться хоть раз в жизни! Мы притихли, как нашкодившие дети.
Я знаю, кто это. Она же обещала зайти, да я позабыл. Это Магда – девушка, в которой мои родители видят будущую сноху. Магда прелестна. У неё золотые волосы, небесно-голубые глаза и точёная фигурка. Она – активистка «Союза немецких девушек», в отличие от Марты – бездельницы. Одним словом, я даже не пытался… Потому что Магда – образцовая немецкая жена. И по форме, и по содержанию.
Марта вскинула на меня глаза, полные ярости. Точно, дикая кошка… Что мне оставалось делать? Я склонился к ней и горячо зашептал прямо в ушко:
– Это моя мать. Она жутко старомодна. Если не хочешь сорвать нашу свадьбу, беги скорее через чёрный ход.
Но Марта продолжала молча смотреть на меня, не двигаясь с места. Не верит! Не сдавайся, Ганс!
– Давай, давай, шевелись! – страстно шептал я, как молитву. – Она старинных правил. Нипочём не даст нам благословения. Там чёрный ход. Беги, Марта, беги! Не то не видать нам свадьбы, как своих ушей! Ни в Петергофе, ни в Дрездене! Нигде!
Во время этой тирады я ненавязчиво подвёл Марту к низенькой деревянной двери чёрного хода. Он вёл прямо на пожарную лестницу. Поспешно натянув через голову платье, Марта схватила со стула сумочку, на ходу влезла в туфли и скрылась за низенькой волшебной дверкой. Боже, храни проектировщика!
Тихо чертыхаясь, одеваясь на ходу, я бросился в прихожую.
Вскоре мою тесную прихожую озарила прелестная Магда. Это вам не Марта! Надёжна, как «БМВ». Добродетельна, как Папа Римский. На меня снизу вверх с благоговением смотрели синие глаза, чистые и глубокие, как саксонские озёра. Я почувствовал лёгкое головокружение.
– Доброе утро, Ганс! Ты только проснулся? – зазвенел её хрустальный голосок. – Не знала, что ты такой лежебока! Твои родители просили передать, они ждут тебя сегодня на ужин к шести вечера. Я тоже приглашена. А это… это тебе.
Я осторожно взял с доверчиво протянутой ко мне ладошки маленький аккуратный свёрточек. Развернув его, я обнаружил роскошное золотое шитьё на чёрном шёлке – края вышиты свастикой, а в центре гордо красовались имена: «Ганс Гравер + Магдалена Оффенбах».
Платок. Детский сад. Я небрежно свернул его и положил на стол, не забыв очаровательно, как мне кажется, улыбнуться.
– Спасибо, милая… – произнёс я светским тоном я. Не дом, а Бугингемский дворец. Сплошные приёмы с утра пораньше. – А по какому поводу такой подарок?
– Все настоящие мужчины едут в поход, спасать великую Германию и весь цивилизованный мир от большевиков,– без запинки звонко отчеканила Магда. – Этот платок означает, что я буду ждать тебя, сколько потребуется.
Ещё одна! А впрочем, плевать. Пусть. Я медленно приблизился к Магде и стал вплотную, прижав её спиной к дверям. Магда стояла передо мной, беспомощная, как овечка. Она с обожанием смотрела на меня, снизу вверх. Как опытный охотник, я, затаившись, ждал. В засаде. Магда, наконец, поднялась на цыпочки, быстро и неумело поцеловала меня в губы и опрометью выбежала. Моя нетронутая прелесть!
V
Я бросился было в постель, но не тут-то было! Снова раздалась трель звонка. Чертыхнувшись, я потащился к двери. Дитрих. Ему явно нездоровилось.
– Ты цел? – спросил Дитрих, сбрасывая куртку в прихожей, осенённой тонким ароматом женских духов.
– Относительно. Проходи. Ты, я вижу, не очень-то?
Дитрих устроился в кресле, а я бросился на постель. Дитрих не спускал с меня глаз. Таращился так, точно впервые видел.
– Чего ты уставился? – не выдержал я. – Розы на мне расцвели, что ли?
– Я рад за тебя, – искренне сообщил Дитрих.
– Что такое? – насторожился я.
– Забыл, что ли? – нетерпеливо заёрзал Дитрих. – Совсем скоро мы с тобой поедем на фронт! А к Рождеству всё будет готово!