Читать интересную книгу Кутерьма вокруг хирурга - Татьяна Луганцева

– Я не могу гарантировать на сто процентов, что вспомнил все цифры правильно.

– Спасибо, проверим. Будем надеяться на вашу профессиональную память, – быстро положил записку к себе в карман Денис Игоревич. – Если вспомните еще что-нибудь интересное, сообщите мне, телефон я оставлю.

– Денис Игоревич, – сказал Венсан, задумавшись, – теперь мне кажется это нападение на женщину и на меня несколько странным.

– Почему? – оживился следователь.

– Может быть, я ошибаюсь…

– Поясните.

– Во-первых, странно, что на женщине одежда не была порвана, ни ушиба, ни царапины, хотя держали ее втроем и она истошно вопила.

– Ничего странного, они не мокрушники, такие люди не будут убивать, тем более если она и так смертельно испугалась и была готова отдать всё, что угодно.

– А меня? Меня почему они щадили? – продолжал допытываться хирург.

– Вы видели свое лицо? И после этого считаете, что вас пощадили? – с интересом в глазах посмотрел на него майор.

– Тогда в пылу драки я не соображал, что делаю, а потом все стало на свои места. Эти парни скорее отбивались от меня, чем атаковали. Все эти травмы на лице я получил больше по своей неосмотрительности, чем из-за их стараний.

– Может быть, они боялись вас убить?

– Очень интересно. У них были ножи, но они не пустили их в ход.

– Некоторые мерзавцы берут оружие скорее для того, чтобы попугать, а не для того, чтобы зарезать человека, – отмахнулся следователь.

– Да эти парни, если бы захотели, стерли бы меня с лица земли, я чувствовал их стальные мускулы, а через забор они перемахнули, словно заправские циркачи. Орали нападавшие на женщину излишне громко, словно специально, чтобы я их услышал. Если бы они действительно совершали преступление, то вели бы себя как можно тише. Стояли на самом освещенном месте, чтобы все действо было хорошо видно…

– Вы в чем меня хотите убедить? Что все было разыграно специально, дабы эта дама попала к вам в клинику в день, когда дежурил Миша? Не легче ли ей было просто прийти к нему на прием? – подался вперед Денис Игоревич.

– Вы правы, – вздохнул Венсан, – я несу ерунду.

– Ничего, ничего, вы – молодец! Если вспомните еще какую-нибудь ерунду, не стесняйтесь, звоните мне лично. И если в ваших словах есть хоть капля правды, нам просто необходимо найти эту Софью Карелину, чтобы подтвердить или опровергнуть ваши сомнения.

Следователь подал на прощание руку Венсану и ушел. Доктор снова вызвал секретаршу.

– Оля, Михаила хороним за счет нашего центра. Не знаешь, кто у него остался из родственников?

– Жена, сын десяти лет, а насчет родителей я не знаю.

– Передай в бухгалтерию приказ о выплате материальной помощи в размере пятидесяти тысяч долларов. Пригодятся деньги на обучение сына.

– Слушаюсь, шеф. Что еще?

– Операции на сегодня отменены… Я сам сделаю обход пациентов, которых прооперировал Михаил. Дай мне их истории болезней, а потом прошу меня не тревожить, я займусь бумагами. Да, еще! Позвони Галине, скажи, что я приеду к ней сегодня, должен же у меня быть хоть один вечер отдыха.

– Хорошо, шеф, – ответила Оля и украдкой вытерла слезу в уголке глаза.

Венсан же решил, что ни одно обстоятельство не выбьет его из колеи, как, впрочем, было всегда. Он взял истории болезней пациентов, которых вел погибший хирург, и углубился в их изучение. Затем он приступил к обходу.

Одной из пациенток Михаила была пятидесятилетняя дама, которая решила совместить операцию по липосакции в области живота и талии с круговой подтяжкой лица. Поэтому она себя чувствовала так, словно ее вывернули наизнанку, и была обозлена на весь свет за свое плохое самочувствие. Венсан помнил этот случай, Михаил тогда консультировался с ним насчет целесообразности проведения сразу двух травматических операций женщине, которой все-таки не двадцать лет. Анализы у нее были в норме, и сама она настаивала, чтобы сделали все сразу, мотивируя тем, что у нее нет времени проходить реабилитационный курс два раза, так как на работе на такой длительный срок не отпустят.

Венсан сказал тогда Михаилу, что возможны оба варианта, но он лично разбил бы операции на два этапа. Настаивать на своем он не стал, Михаил – кандидат медицинских наук, пусть сам принимает окончательное решение. Михаил сделал по-своему, и вот теперь Венсан смотрел на забинтованную, стонущую мумию с дырками для глаз, носа и рта и пытался улыбнуться.

– Как вы себя чувствуете, Нелли Николаевна?

– Издеваетесь? Вы, кстати, кто? Змей-искуситель?

– Я директор этой клиники, доктор медицинских наук Журавлев, и теперь я буду курировать вас.

– А куда делся мой эскулап, мой мучитель? Черт бы его побрал! – в сердцах выругалась дама.

– Нет уж, пусть земля ему будет пухом, – возразил Венсан и присел на край кровати пациентки, взял ее руку и стал считать пульс.

– Вы это о чем? – подозрительно посмотрели на него два глаза-буравчика из чистых белых бинтов.

– Михаил Яковлевич сегодня ночью погиб, тише! Все равно вы бы об этом узнали, но волноваться я вам не советую.

– Боже мой! Погиб! Такой молодой! Это я виновата! Я так плохо себя чувствовала после операции, что мысленно проклинала своего хирурга, что он пошел мне навстречу, то есть провел две операции одновременно! Мне бы и одной хватило! Это я наслала на него проклятие! – Полные руки заметались по простыне, словно в поисках чего-то.

– Успокойтесь, Нелли Николаевна, вы тут ни при чем, это несчастный случай. Я прочитал отчет вашего хирурга после операции, данные осмотров на перевязках и доволен результатом. Теперь я приду к вам на следующую перевязку и сообщу свое мнение. Все будет хорошо, поправляйтесь. Увеличить дозу обезболивающего?

– Нет, спасибо… я привыкла уже… Боже, какой ужас!

Во второй палате его ждала молоденькая девушка с отсутствующим взглядом и короткими ярко-розовыми волосами. Ей была проведена стандартная, простая операция по увеличению груди. В графе профессия она указала – танцовщица эротического жанра. Венсан все понял, мотивировка у этих девушек была одна: коллеги с большой грудью зарабатывают больше, чем те, у кого маленький бюст.

– Вас зовут Саша? – спросил он.

– Да, начальник.

– Я буду вашим лечащим врачом. Меня зовут Венсан Витальевич.

– А куда делся Миша? Или все мужики в этой клинике решили поглазеть на мою новую грудь?

– Михаил Пашутин погиб, я буду заменять его, – пояснил Венсан.

Лицо девушки вытянулось, зеленые кошачьи глаза округлились.

– Вы серьезно?!

– К сожалению, да.

– Куда катимся… Везде криминал, – вздохнула Александра. – Но вы мне даже больше нравитесь, такой красавчик. Себе, наверное, тоже делали пластику?

– Все натуральное, – заверил ее Венсан.

– Класс! Да вы душка! Я видала много таких папиков в эротических клубах, которые пускали слюни!..

– Меня вы там видеть не могли, – оборвал ее Венсан.

– Гомосексуалист, что ли?

– Оставим мою личную жизнь в покое. Вы видели свою новую грудь на перевязке? Вас она устраивает?

– Все великолепно. Я жду не дождусь, когда смогу воспользоваться своим новым сексуальным оружием в материальных целях!

– Месяц подождите, – сказал доктор и встал.

– А вы смотреть не будете? – растерялась танцовщица.

– Я посмотрю завтра на перевязке, лишний раз травмировать грудь не будем, – пообещал хирург.

– Понятно, у вас уже глаза не смотрят на наши искусственные прелести, – вздохнула Саша.

Венсан рассмеялся и вышел из палаты.

В третьем блоке послеоперационной палаты его ожидала милая невзрачная женщина лет тридцати пяти, с горящими от счастья глазами. С ней лежал полугодовалый ребенок, прооперированный Михаилом по поводу расщелины лица. Венсан считал работу с такими детьми самой сложной в своей профессии и знал, что на такие операции всегда приглашаются челюстно-лицевой хирург-стоматолог и педиатр. Но люди вправе решать сами, где им оперировать малыша – в государственном институте или в частной клинике.

– Венсан Витальевич, – представился он счастливой маме. – Я буду вместо вашего доктора Михаила Яковлевича.

– Ой… – разочарованно протянула женщина. – А мы уже привыкли к нашему доктору. Кеша даже улыбнулся ему. А когда он придет?

– К сожалению, никогда. Михаил умер, вернее, погиб, – тихо ответил Венсан, так как ребенок мирно спал.

Женщина закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

– Какое несчастье! Какая трагедия!

– Это точно… Как дела у Иннокентия?

– Все замечательно, он уже почти не плачет, стал кушать и спать. Я видела лицо, оно несоизмеримо лучше, чем было раньше. А Михаил Яковлевич мне говорил, что шрамы через два-три месяца станут незаметными, – с надеждой в глазах посмотрела на него мамаша.

– Совершенно верно, так оно и будет, – заверил ее доктор, бросив взгляд в историю болезни. – Юлия Владимировна, если не ошибаюсь? Вы мама Кеши?