Читать интересную книгу Химеры - Елена Ткач

— Ты тете Оле сейчас позвони, — с трудом выговорила Лариса Борисовна, — скажи ей, где я. И пускай приглядит за тобой.

— Я все сделаю, мам, не волнуйся! Только ты выздоравливай… ладно?

Она взглянула на него, и в этом взгляде на сына что-то новое появилось. Испытующим, что ли, был он, а может быть укоризненным… Ее безоглядная и слепая любовь словно впервые прозрела, и от этого жизнь стала ещё мучительней, ещё тяжелей. Мать впервые задумалась: нужна ли она ему, любит ли он её, если смог вот так поступить с тем, что было для матери всего дороже… после него самого.

Он хотел спуститься вниз вслед за санитарами, уносящими носилки, на которых лежала мать, но она не позволила — велела дома остаться.

— Вот поправишься — тогда и придешь ко мне… с тетей Олей. Один по городу не ходи — только в школу. Это близко, не страшно — дорогу не надо ведь переходить…

Кивнула ему, губы было скривились, но сдержалась она, не заплакала. С тем и увезли Ларису Борисовну в городскую больницу.

А Сашка сел у окна и принялся думать. Что бы выкинуть этакое, что учинить? У него был один день — один-единственный день свободы! Тете Оле он, естественно, сразу же позвонил, и та сказала, что завтра приедет и останется с ним, а сегодня не может — сегодня у них в бухгалтерии проверочная комиссия. Так что… Ух! Дух захватывало! Делай, что душенька пожелает! У него сразу сил прибавилось, и словно спала какая-то пелена точно он не болел, а просто кто-то накрыл его тяжелым и затхлым застиранным покрывалом. Накрыл и чуть-чуть придушил. Но кто? И зачем? Нет, ясно странное творилось с ним что-то, и это «что-то» занимало парня гораздо больше чем болезнь матери.

Просидев битый час, он так ничего не надумал и решил сделать давно намеченное: выкинуть проклятый зонт!

Он поел — благо, запасов еды в холодильнике у Плюхи всегда имелось в избытке, и, одевшись, извлек зонт из-под кровати, завернул его в несколько старых газет, отворил дверь и спустился во двор — к помойке. Там он и пересекся с Димкой — тот тоже выкидывал мусор и возвращался домой с пустым ведром.

— Ну че, как мать твоя? — спросил тот, окидывая соседа с пятого этажа хмурым взглядом.

Димка был не дурак — сразу догадался в чем дело: отчего угодила в больницу мать этого увальня. Он ведь слышал истошный Сашкин визг: «Жизни, жизни в розовом свете!» и тотчас последовавший за этим полет горшка с кактусом. Тот просвистел мимо Димкиного окна как раз в тот момент, когда он глядел во двор и прикидывал: двинуть сейчас к приятелю по кличке «Фома», чтоб спокойненько побазарить и покурить, или поглядеть очередной боевик по телику… Вслед за свистом раздался глухой удар, Димка высунулся в окно и увидел черепки и осколки. Извернулся, поднял голову и углядел наверху пухлую руку соседа, захлопывающую окно… Сопоставить эти два факта было проще простого. Все в доме знали, что Лариса Борисовна сдвинулась на двух вещах: на цветах и на сыночке, которому шагу ступить не давала — «душила» его почем зря…

«Да, выходит, этот толстый потихоньку звереет, — подумал Димка, — раз гробанул из окна материн горшок с цветком. Давно бы пора характер свой показать, если он у него, конечно, имеется. А то ходит, держась за мамкину юбку, как пудель на поводке. Ладненько, сделаю-ка я „экскримент“ — клюнет на мой крючок или нет… Если клюнет — значит не стух ещё и надо ему мозги вправить, а нет… ну, тогда он поедет скоро! Мне-то это все по фигу, но почему бы не оттянуться? Наплету про то, что в журнале у „Фомы“ прочитал…»

— Да чего ты затрясся-то, не тушуйся, тут, во дворе все свои… — он доверительно улыбнулся и этак покровительственно хлопнул соседа лапищей по плечу.

Сашка быстро выбросил свой сверток в контейнер и с опаской взглянул на Димку. Экий громила, аж поджилки трясутся! Такой одним пальцем дух из тебя вышибет. И старше он на два года — ему шестнадцать уже, и ребята, с которыми он в дружбанах, говорят, прошлым летом киоск гробанули… Мать, как огня, боялась этой компании, и пуще глаза старалась уберечь от неё его, Сашку. А теперь матери нету, а он стоит во дворе, и над ним как медведь нависает этот пацан с ухмыляющейся физиономией. И получается, что, пожалуй, и хорошо, что до сих пор он в тепле и покое жил, а теперь вот его выпустили из клетки, а вокруг-то не зоопарк — вокруг джунгли…

— Да нет, я ничего, — Сашка пожал плечами, стараясь выглядеть независимо. — А мать… в больнице она.

— Это я и без тебя знаю. Будешь навещать — привет ей от бабки моей передай. Очень бабка моя за мать твою переживает. Гостинцев хочет ей передать. Слушай… — Димка двинул к подъезду, кивком головы веля соседу следовать за собой. — Ты, значит, один теперь?

— Только до завтра, — пролепетал Саня, холодея. — Завтра тетка приедет, будет тут со мной жить.

— Так то завтра! — хохотнул Димка. — А сегодня, слышь… — тут он понизил голос и заговорил с интонациями заговорщика. — Давай-ка двигай, ставь чайник, я тебе одну потрясную вещь скажу.

Сашка безропотно выполнил пожеланье соседа, и скоро они сидели у него на кухне и пили чай.

— Ну вот, слушай сюда, — сообщил Димка. — В общем, попалась мне статейка одна в старом журнале. «Ридерз дайджест» журнал называется — бабка антресоли разбирала, там этого хламу навалом, а мне делать было не фига, вот и стал в них копаться… В общем, в статье говорится, что по ночам в Москве жуткие дела происходят. В некоторых районах особенно. Призраки бродят, врубаешься?

— Ну? — стараясь не подавать виду, что боится соседа, спросил Сашка.

— Гну! И упоминается там улица эта, как ее… а, Вспольный переулок. Это рядом совсем — в двух шагах. Что там по ночам звук раздается, как будто подъезжает машина, дверца, хлопает, шаги и всякая хренотень. А машины-то нету — не видать ничего, только звук!

— Мало ли, что напишут! — засомневался Сашка. — Ты б ещё газету «Тайная власть» почитал — там вообще… Но это ж на бабулек рассчитано! Вот моя мать — так её хлебом не корми — дай про страшное и про всякое потустороннее почитать!

— Да я тоже так сначала подумал! Думаю, ну заливает мужик, ну, автор этой статейки! А потом… Потом чего-то мне не спалось — башка как бубен и лунища в окне! Торчит, понимаешь, вылупилась на меня этаким чудищем, светится…

— Полнолуние, что ли?

— Оно! Бабка шторы затеяла постирать, они высохнуть не успели, я говорю: «Ба, давай прямо мокрые повесим, они сами высохнут.» А она: «Что ты, я их поглажу сначала, а то мятые будут…» Уперлась как… ну, ты ж бабок знаешь: если упрутся — все, никакой логикой не прошибешь! Ну вот, лежу я, гляжу в окно, которое без занавесок, сна ни в одном глазу. И думаю: а чего это я лежу — раз уж не спится, надо самому все проверить. Одеваюсь, выхожу потихонечку, на улицах — ни души! Время — два ночи. Как раз в это время все и происходит, если верить этому журналисту.

— И чего? — шепнул Сашка.

— А того! Слышал я эту машину! Чтоб мне сдохнуть! Подъехала, мотор урчит, дверца хлопает, шаги… твердые такие шаги, уверенные. Топ-топ дверь открылась, захлопнулась, тишина…

— А ты что?

— А я затаился, за стенкой спрятался, стою этак тихохонько, не дышу. Ну вот, проходит минуты две, опять дверь входная — стук, хлоп! — шаги, только теперь как будто их больше — то есть, больше людей вышло из дому, чем вошло. И — в машину. Мотор заурчал, двинулись, шинами — шурк, шурк — и опять тишина!

— И чего — никого не видно? Ни машины, ни людей?

— Никого! Чтоб мне сдохнуть — не вру!

Какое-то время в кухне было тихо — Сашка весь съежился, представляя эту картину, а Димка наслаждался произведенным эффектом.

— Слушай, точно не врешь? — наконец, выпалил Сашка.

— А на фига?

— Ну, не знаю… А статья эта есть у тебя?

— Что, разобрало? Вот-вот, я с этого дня вообще спать не могу — все это дело мерещится.

— Слушай, Дим… покажи мне эту статью. Там ещё что-нибудь в ней говорится?

— До фига! Что бывают места, где ложится поперек улицы громадная тень. Вроде бы, человеческая, только размером чуть не с дом, представляешь! И что от таких штучек нужно держатся подальше.

— А он что-нибудь объясняет, журналист этот? Ну, что это за явление? Галлюцинации или что?

— Не, он только об этом базарит, дескать, давно такие дела изучает и записывает — это у него вроде хобби. Но что это за хренотень и с чем её едят не говорит. Видно, слабо! Или боится. Говорят же, духов лучше не тревожить, а то они тебя так отделают — хорошо, если жив останешься! А то и сразу на тот свет…

— Понятно, — сказал Сашка, хотя ясно было, что ничего не понятно. Слышь, Дим, я бы её почитал, а? Журнал принесешь?

— Так в том-то и дело, нету его!

— То есть, как нету?

— А так. Пропал. Испарился, исчез! Я в доме все вверх дном перерыл, к бабке с ножом к горлу пристал — может, взяла. Она говорит, нет, не брала. И мне тоже кажется, что не она. Зачем ей?