Читать интересную книгу Митины открытия - Борис Костин

— Конечно, — сказал мальчик. — Большим с маленькими легко сладить: вон они какие, здоровые.

— А ты думаешь, чёрные муравьи с рыжими не справятся? Давай-ка посмотрим.

Папа взял палочку и положил её в муравейник. Рыжие муравьи засуетились, и один из них тут же вскарабкался на палочку. Папа перенёс его к кусту и посадил на листок. Рыжий муравей обеспокоенно забегал по веточке, словно чувствуя, что попал в чужой дом. Чёрные муравьи его сначала не замечали. Но вот один чёрный муравьишко нос к носу столкнулся с рыжим.

Каким огромным показался рыжий муравей чёрному муравьишке! Но муравьишко храбро ринулся в бой. Он вцепился в длинный муравьиный ус и, упираясь всеми лапками в листок, не давал рыжему великану ступить ни шагу. Прибежал на помощь ещё муравьишко и вцепился пришельцу в заднюю лапу. Теперь рыжий с места сдвинуться не мог. А третий муравьишко подбежал к чужаку сзади и давай брызгать на него ядовитой жидкостью — муравьиной кислотой. Завертелся рыжий муравей, как ошпаренный, кубарем свалился с листа на землю да как припустится от куста подальше!

— Как они его! А они храбрые, хоть и маленькие, — засмеялся Митя.

— Они думали, что враг на них напал, — сказал папа. — Вот они и защитили свой дом, свою «столовую».

С тех пор Митя с уважением поглядывал на маленьких чёрных муравьишек и стад звать их «муравьята-дружные ребята».

Отчего в поле мёдом пахло

Пошёл Митя с мамой за ягодами в лес. День был тёплый, солнечный.

Миновали картофельное поле, грядки с огурцами, и вдруг вкусно запахло мёдом.

— Мам, почему это мёдом пахнет? Ведь пасеки здесь нет и ульев нету.

— Ну-ка, сам догадайся! Вспомни, что тебе бабушка говорила. Погляди сюда — это гречиха цветёт.

Впереди, словно только что выпал снег, белело поле. Невысокие кустики были сплошь усеяны белыми цветами. Поле гудело от пчёл.

И тут мальчик догадался, почему так пахнет.

— Это мама, от цветов и от пчёл! Пчёлы мёд собирают и к себе в улей носят. Мам, а что из гречихи делают? Зачем её сажают?

— Гречиху не сажают, а сеют. Сажают картошку, кукурузу и разную рассаду: помидорную, капустную. А если семена мелкие, то их сеялкой сеют. Сеют рожь, морковь, гречиху. Ты вот любишь гречневую кашу. Вкусная, полезная чёрная каша. Её из гречихи делают.

Митя с уважением посмотрел на белые кустики.

— А когда из гречихи каша вырастет?

Мама засмеялась и сказала:

— До каши ещё долго. Скоро отцветёт гречиха и вместо каждого цветка на кусте образуются чёрные зёрна. Потом скосят гречиху, обмолотят и получат гречневое зерно. Кашу из него ещё нельзя варить: каждое зёрнышко в кожурках-скорлупках. На крупорушке очистят зерно от кожурки, и получится гречневая крупа.

— С этого поля, Митя, люди двойную пользу получают: и крупу, и гречневый мёд. Поэтому вот и пахнет в поле мёдом.

Скучно березке

Бабушка варила клубничное варенье и слушала радио.

Пели песню. Хорошую, грустную песню про рябину, которая никак не могла перебраться к дубу и всё стояла одна и одна.

Митя сначала песню не слушал, но потом приумолк и задумался. Когда песня кончилась, он спросил бабушку:

— Бабушка, а нашей берёзке тоже скучно?

— Какой берёзке? — не поняла бабушка.

— А перед домом… Она тоже одна стоит, и ей тоже, наверное, хочется куда-нибудь перебраться. Давай отнесём её в лес. Одной ведь скучно берёзке…

Погрустневшее от печальной песни лицо бабушки вдруг просветлело. Она прижала Митю к себе:

— Хорошее сердечко у тебя, внучек мой маленький. Доброе, ласковое… Только не нужно трогать берёзоньку. Здесь она хорошо растёт. И людям на неё посмотреть приятно. А пересадишь её — погибнуть может. Давай лучше попросим папу из лесу кленок принести или дубок. Они приживутся, только поливать их почаще надо.

— Я, бабушка, буду поливать, сам буду… — торопясь, чтобы бабушка не раздумала, проговорил Митя. — Мы их вместе посадим.

Вечером бабушка выкатила из сарая тележку, положила на неё вёдра, лопату и позвала папу. Митя сел на тележку, и папа повёз его в лес, до которого было рукой подать.

— Тут недалеко в одном месте рядышком кленок с тополем растут. Вот их и пересадим.

Кленок был высокий, даже папа до его вершины не мог достать. А тополь — совсем маленький, чуть повыше Мити. Выкопал их папа вместе с землёй и осторожно положил в тележку.

Когда село солнце и небо за рекой стало красное, как от пожара, деревца были посажены у дома. Для тополя Митя сам выкопал ямку и принёс для него воды с колодца.

Вот наконец деревца политы и обвязаны рогожей, чтобы их козы не обглодали. Посмотрела на них бабушка и сказала:

— Вот и не скучно больше берёзке. И нам повеселее будет. А когда вырастешь большой, то и деревья станут большие, тенистые. И во дворе у нас зелено станет и для всей деревни красиво. Так-то вот, внучек мой, Митенька.

Папин отпуск

Зимой в городе Митя и не думал, что его папа такой нужный человек. А здесь, в деревне? Когда он дома, только и слышно: — Васенька, ты бы водички принёс! Васенька, у меня плитка перегорела! Васенька, надо бы у забора столб заменить! — это бабушкин голос.

А как только папа увлечётся работой, бабушка начинает вздыхать и сочувствовать:

— Ты отдохнул бы, Васенька, отпуск все-таки…

Папа только смеётся в ответ:

— А я и так отдыхаю. Видишь, загораю на солнышке…

Мама не просит, а приказывает:

— Василий, накопай картошки к обеду! Василий, протяни верёвки для белья! Василий, почини розетку!

Соседка, что живёт напротив, Елизавета Кокина нет-нет да скажет:

— Василий Дмитриевич, что-то у меня будильник совсем встал. Василий Дмитриевич, а у меня телевизор замолчал совсем. Видимость есть, а молчит, может, посмотрите?

Председатель Иван Степанович зовёт папу просто «инженер»:

— Помогай, инженер! Что-то станок в мастерской забарахлил.

Или:

— Выручай, инженер! Мои ребята с новым насосом никак не разберутся.

Ворчит бабушка на папу:

— Ты всё такой же неугомонный, Васенька, отдыхал бы побольше, поберег бы себя.

— А я как раз берегу себя, — серьёзно говорит папа. — От лени берегу, от жира. Если я чего-нибудь делать не буду, умру от безделья. Все-таки я человек, а человеку без работы нельзя.

Хорошо Мите с таким папой! Папа калитку у забора мастерит и песенку напевает, а сын из щепок кораблик делает. А если что у мальчика не получается, папа всегда поможет. Зато и папе без помощи сына было бы трудновато: то доску подержать надо, то молоток подать, то за гвоздями сбегать.

Всем папа нужен, всем он помогает, всех выручает. И когда ему за день удаётся что-нибудь хорошее сделать, он радуется, как ребёнок, и даже немножко хвастает:

— Видишь, Митя, как Ковалёвы колхозу нужны. Значит, не зря мы с тобой деревенским воздухом дышим.

Однажды приехал к папе на машине Иван Степанович с незнакомым дядей, так тот назвал папу «товарищ Ковалёв» и попросил помочь с какими-то бумагами для папиного завода.

А сегодня рано утром, когда папа перед завтраком колол дрова, пришёл к папе тракторист Коля Вагин с незнакомым парнем.

— Василь Дмитрич! Вы послушайте, что Игорь придумал, — и начал говорить о комбайне, про подъёмник и сварку, что-то чертил палочкой на земле.

Папа сначала только слушал, потом стал расспрашивать, потом воткнул топор в полено, взял у Коли палочку и тоже начал чертить, потом все трое громко заспорили, и наконец папа сказал Мите:

— Передай маме, я скоро приду, — и ушёл вместе с ребятами. К завтраку он, конечно, не успел.

Пора бы обедать — папы нет. Пора ужин на стол собирать, уже стадо на ночь домой пригнали — нет папы. Пропал папа.

— Так дело не пойдёт, — сказала мама. — Дмитрий, собирайся, пойдём отца выручать!

Надел Митя джинсы, куртку, чтобы комары не кусали, и отправился с мамой в дальний путь. Всю дорогу до мастерских мама ворчала.

— Ну что за человек! Никакого порядку не знает. И всё ему надо, будто без него не обойдутся, а ведь, наверное, так ничего и не поел…

К мастерским подошли, когда на машинном дворе уже горели лампочки. В несколько рядов стояли здесь под навесами колёсные и гусеничные трактора, комбайны и ещё какие-то машины. Через распахнутые настежь ворота большого корпуса доносились удары металла о металл, громкие голоса, яркие вспышки и треск электросварки. Приятно пахло машинами, бензином и жжёным углем. Всюду блестели металлом станки, а на площадке у входа возвышался комбайн, у которого вокруг папы стояли и сидели пять перемазанных людей и что-то оживлённо обсуждали. Но самым перемазанным был папа.

— Василий! — строго сказала мама. — Ты забыл, что у тебя есть дом и семья? И долго мы тебя ждать будем? Завтра ведь уезжаешь.

Коля Вагин вступился за папу.