Читать интересную книгу Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник) - Чарли Роксборо

Отобедав, мы взяли кэб и отправились в клуб «Морнингсайд Атенеум», на фортепьянный концерт молодой талантливой пианистки по имени Хелен Хоупкирк[7] с участием одного изумительного певца. Программа состояла из произведений Баха и Бетховена и нескольких пьес Шопена. Я был покорен ее исполнением, заметив, что Холмс тоже не остался к нему равнодушен: во время концерта глаза его были закрыты, на лице отражалось волнение. Я знал, что прославленный детектив, всецело преданный своему ремеслу, умеет ценить тех, кто в той же мере предан своему. Техника мисс Хоупкирк была близка к совершенству, не говоря уж об интуитивном постижении замысла композиторов.

Когда концерт закончился, Холмс пожелал подойти к исполнительнице, чтобы выразить ей свое восхищение, и Элизабет, также собиравшаяся поздравить обоих музыкантов, вместе с ним отправилась к сцене. Мы же с Патриком остались на своих местах и наблюдали за тем, как наши спутники прокладывают себе путь в толпе.

– Ты счастливый человек, Патрик, – заметил я, следя за ними взглядом. – Элизабет прекрасная женщина, и вам с нею наверняка хорошо живется в вашем уютном гнездышке.

Кузен задумчиво кивнул:

– Весьма справедливо, Джон, и я ни на что на свете не променяю свою теперешнюю жизнь. Мне кажется, что жена и дети придают ей главный смысл, а остальное мне дает работа. – Он повернулся и с любопытством посмотрел на меня: – Я удивлен, что ты до сих пор ничем не занят, Джон. Ты ведь вернулся уже довольно давно и вполне мог сыскать себе практику или даже поступить на службу в госпиталь.

– Что ж, – ответил я, – я и впрямь мог бы вернуться в медицину, но в настоящий момент и без того всем доволен. Раны мои постепенно заживают, хотя былого проворства я лишился. Однако, по некоторым причинам, я чувствую, что еще не вполне готов приступить к практике. Ведь ты меня понимаешь?

Он снова взглянул на сцену, избегая встречаться со мной взглядом.

– До известной степени – да. Но кроме того я знаю, Джон, что у мужчины должно быть какое-то дело, которому он может посвятить свою жизнь, а у тебя такого дела нет. Мне бы не хотелось, чтобы ты покатился по наклонной, как мой сегодняшний пациент, раздавленный этой жизнью. Ты опытный врач, и мне невыносимо видеть, как твой талант пропадает втуне. – Он мягко улыбнулся и положил свою руку на мою. – Прошу тебя, пойми: я забочусь лишь о твоем благополучии. Мне больше, чем кому-либо, ясно положение, в котором ты находишься, ибо сам я прошел тот же путь.

Я чувствовал, что кузен искренне беспокоится обо мне, и был тронут этим. Я так давно не бывал в семейной обстановке, что наслаждался участием столь неравнодушного человека.

– Патрик, я признателен тебе за заботы, но в настоящее время я занят тем, что работаю вместе с Холмсом. Уверяю тебя, мои медицинские познания порой оказываются весьма кстати. У меня нет никаких сомнений, что однажды я вернусь к практике, однако теперь я довольствуюсь тем, что веду записи о расследованиях моего друга и помогаю ему, когда могу.

– Отлично. Надеюсь, ты не сердишься, что я завел этот разговор?

Я покачал головой и отмахнулся, а он продолжал:

– Впрочем, я рад слышать, что ты планируешь вернуться в медицину. Никогда не знаешь, когда подвернется удобная возможность сделать это, и я счастлив, что ты не склонен без раздумий ее отвергать.

Я хотел было спросить, что он имеет в виду, но тут к нам присоединились Холмс с Элизабет, и я переключил внимание на них.

– Дорогой доктор Уотсон, и вы, дорогой доктор Уотсон, – проговорил Холмс, обращаясь к нам обоим, и голос его впервые с тех пор, как мы приехали, звучал так весело, – это был восхитительный вечер, но Элизабет говорит, что очень устала, и предлагает всем нам вернуться в ваше очаровательное жилище. Должен сказать, что склонен согласиться с нею, ибо мой друг, – он жестом указал на меня, – судя по всему, валится с ног и подозрительно бледен. Итак, думаю, нам стоит возвратиться и разойтись по своим спальням, чтобы назавтра во всеоружии встретить новый день и все, что он с собой принесет.

Глава 5

На следующее утро я поднялся рано. Мой ночной сон несколько раз прерывался краткими периодами бодрствования, во время которых я перебирал в уме вечерний разговор с Патриком и припоминал свои резоны против немедленного возвращения к медицинской практике. Меня раздражало, что, несмотря на ночные размышления, я так и не сумел найти убедительных доводов. В других обстоятельствах я бы ненавязчиво указал вопрошавшему, что он не имеет понятия о шрамах, которые наносит человеку война, но в случае с кузеном подобный аргумент не годился. Патрик оправился от ран, полученных в Крыму, вновь занялся своей карьерой и с помощью честного труда сделался одним из самых авторитетных хирургов в Эдинбурге. Доказательством тому было высочайшее уважение, которые питали к нему доктор Белл и другие светила медицинского факультета. Мне опять пришлось утешаться тем, что в душе я пока не ощущаю тяги к врачеванию; к тому же нынешнее мое занятие в должной мере, если не более того, обеспечивало меня всем необходимым. И все же мне отчаянно досаждал разбуженный Патриком внутренний голос, заставляющий меня сомневаться в верности избранного пути.

В половине восьмого мы с Холмсом, Патриком и Элизабет повстречались в столовой за завтраком, и я опять заговорил о вчерашнем концерте. Элизабет выразила надежду, что до отъезда нам удастся побывать еще на каком-нибудь представлении, и мы с Холмсом в один голос присоединились к ней. Обильный сытный завтрак, состоявший из лосося, яиц и крепкого чая, явно предназначался для того, чтобы придать нам бодрости на целый день и защитить от капризов шотландской погоды. Хотя день был погожий и ясный, дул пронизывающий ветер, к которому я не привык в Лондоне. Мне показалось любопытным, что такая маленькая страна, как наша, отличается столь поразительным многообразием климата, в то время как имеющееся сходство неразрывно сплачивает нас, ее жителей. Патрик закончил завтракать и положил свою салфетку на стол.

– Джон, не хотел бы ты сегодня поехать со мной, чтобы осмотреть факультет и лечебницу? Уверен, тебе это покажется в высшей степени интересным.

– Буду счастлив, – ответил я, проявив несколько больше энтузиазма, чем сам от себя ожидал. – Я наслышан о факультете и мечтаю увидеть его собственными глазами. Не хотите присоединиться к нам, Холмс?

Перед тем как ответить, сыщик отпил глоток из своей чашки с чаем.

– Спасибо за любезное приглашение, Уотсон, однако не хочется навязываться. Судя по всему, экскурсия обещает быть весьма занимательной; и должен признаться, что был бы не против принять в ней участие.

Мы с Патриком заверили его, что он вовсе не помешает и ему, напротив, будут рады. Тогда он продолжал:

– А сможем ли мы увидеться с доктором Беллом?

– Честно говоря, мне не известны сегодняшние планы моего коллеги, – ответил Патрик. – Но я рад сообщить, что сегодня вечером мы приглашены отужинать с ним. Все вместе, без исключения.

Я посмотрел на Холмса: он был откровенно польщен.

– Превосходно! – воскликнул он. – В таком случае я, пожалуй, откажусь от поездки на факультет и в лечебницу и подожду до вечера. Не сомневаюсь, мы отлично проведем время за ужином.

Элизабет поднялась, собираясь выйти из-за стола, и сообщила, что, к сожалению, не сможет присоединиться к нам, поскольку будет занята домашними делами, однако просила передать доктору Беллу наилучшие пожелания. Мы с Патриком тоже встали, а Холмс остался за столом допивать чай.

– Чем же вы сегодня займетесь, мой дорогой друг? – поинтересовался я. – Вам лучше бы поехать с нами, чем попусту тратить день, сидя в четырех стенах.

Патрик поддержал меня:

– Для нас будет честью показать вам, в каких условиях мы трудимся, мистер Холмс. Я должен заранее извиниться: порой работа слишком увлекает меня и я забываю, что это не всегда интересно моим гостям.

Холмс улыбнулся и махнул рукой:

– Ну что вы, доктор Уотсон! Я отлично понимаю, с какой страстью можно отдаваться призванию. Я со своим ремеслом нахожусь в подобном положении. Мне представляется, что в наших с вами профессиях много общего. Вы не находите?

Патрик учтиво кивнул – как мне показалось, скорее из вежливости, – и извинился, ссылаясь на то, что ему необходимо переговорить с женой, а я воспользовался его уходом, чтобы снова сесть за стол и допить свой чай в компании Холмса. Обычно я очень общителен, но, несмотря на весь мой интерес к осмотру медицинского факультета, в глубине души мне захотелось поменять эту экскурсию и уютные спальни, которые нам здесь отвели, на возможность вновь оказаться в нашей квартире на Бейкер-стрит, чтобы листать свежие газеты и размышлять над злободневными вопросами. Я посмотрел на Холмса, который в этот момент пристально разглядывал меня.

– Что такое, старина?