- Но зачем? - прошептал Улисс. Он испытывал и жалость, и ужас одновременно.
- Мы боялись, что ты заберешь наши ампулы, - просто сказал Шибень, старуха и так дает их очень редко. А тебя она любила и могла отдать все сразу.
- Да какие еще ампулы? - Улисс схватил Шибня за плечи и тряхнул изо всех сил.-Ты можешь мне объяснить, что это такое?
- Я объясню, Улисс, - послышалось вдруг от двери. В комнату вошла Канитель.
- Вот, посмотри.
Она протянула Улиссу уже знакомый ему стеклянный флакончик. Точно такой же на его глазах сжевал неподвижно лежавший теперь на полу грязный человек.
- Это называется "ампула", - сказала старуха. - Осока нашла несколько ящиков таких штук где-то в нижних этажах. Она попробовала этот сок раз-другой, а потом стала всем говорить, что он очень вкусный, угощала и Шибня, и Вихра, и Проныру тощего, да и других... В общем, всем, кто к нам приходил, она этого сока дала отведать. Одни плевались и больше не хотели и пробовать, другие говорили, что, мол, ни то ни се, но потом снова приходили и просили угостить. Когда-то я такие ампулы видала еще в Убежище, и было в них лекарство, поэтому и не ждала никакой беды, думала даже, полезные они. Мне ведь невдомек было, отчего Осока стала вдруг меняться на глазах, есть ничего не хотела, исхудала вся... А по ночам встанет и ходит, будто ищет что-то. Окликнешь - не обернется, только разговаривает сама с собой. Пробовала я ее лечить, да все без толку. Одна ей радость - разломит ампулу, сок высосет и уходит скорей куда-то в нижние этажи. Забиралась в самую глубь, да однажды и совсем не вернулась. Бросилась я искать, к шахте спустилась, но нашла только одежды клок, да пролом в настиле - гнилой он совсем, перекрытие ржавое, а под ним ничего нет до самого дна.
А эти, - старуха кивнула на Шибня, - как и раньше, что ни день, приходят и требуют, дай им ампулу, и все тут. Мясо приносят, дрова, воду чистую где-то достают, последнее из дому волокут - только ампулы давай. Да и не дай попробуй. Бешеные ведь делаются - убьют и не заметят.
Уж как я обрадовалась, что ты не за гадостью этой пришел, что уходишь завтра и с компанией здешней не свяжешься! Ведь никак мне с ними не справиться - звери уже, а не люди. Плюнула бы на все да и ушла куда глаза глядят, да боюсь, ящики эти они найдут и в Город притащат. Что же будет тогда? Конец Городу. Он и так еле жив, а то и вовсе вся жизнь прекратится...
- Жизнь! - просипел вдруг Шибень. Он не отрываясь смотрел на ампулу в руках Улисса. - Что ты городишь, старуха! Никакой жизни не бывает! Только сны. Один страшный, длинный - там снег, холод, свирепень, уроды. Целый город уродов! Там кругом отрава, и Яма, и старуха, и ампулы, и стены, и потолки, и темень, шахта! Там страшно. И хочется только проснуться... А другой сон... Там не так. Там солнце и тепло. И цветы. Знаешь, что такое цветы? И я не знал, а там увидел. И земля там - огромная, и никаких Мертвых Полей, беги, куда хочешь. Или лети. Я там летаю много... Летишь! А под тобой цветы. И вода - прямо из ручья. И небо - не серое, и не черное, как у вас, а такое, знаешь... Другое совсем. А вы тут... Эх! Не надоело вам? Так и будете всегда в одном сне? Удавиться ведь легче! Проснитесь, дураки! Как же вы не понимаете, что лучше там умереть от счастья, чем сдохнуть здесь в стылой конуре? Как же вы... Эх! Да что с вами говорить!
Шибень вдруг бросился к Улиссу и выхватил у него ампулу. Потом, проворно отбежав в дальний угол, он дрожащими пальцами отломил стеклянную головку и стал поспешно высасывать из ампулы содержимое.
- Не надо, Шибень, не пей, погоди! - крикнул Улисс. Но Шибень уже не обращал на него внимания.
С отсутствующей улыбкой он лег на пол, отвернулся к стене и замер...
...Ящики оказались удивительно тяжелыми. Улиссу приходилось брать их по одному и осторожно, чтобы не рассыпать ампулы, спускаться по крутым железным ступенькам. Он боялся надолго оставить их без присмотра, хотя знал, что в Яме все спят, успокоенные нооой порцией "сока". Последней порцией, подумал Улисс, нащупывая ногой ступеньку. Как хотите, ребята, а больше вам этой отравы не пить.
- Ну почему отравы? - возражал голос Шибня, все еще звучавший в ушах, ты сам-то пробовал? Ты попробуй сначала, а потом уж говори - отрава... Дурак! Зачем куда-то идти, зачем искать новые земли, когда я тебе и так могу сказать: да, новые земли есть. Да еще какие! Без конца-края, без снега, без горя! Вот они, у тебя в руках! Разломи только ампулу - и они твои!
Улисс мотал головой, отгоняя голос, но он не отставал:
- Одну только ампулу! Ну что тебе будет от одной? Заглянешь - и назад. А уж остальные можешь выбрасывать, бить и топтать, сколько злезет. Потом.
- Нет! Нельзя! - рычал Улисс, борясь с очередным ящиком, не входившим в узкий дверной проем. - Если я не выброшу их сейчас, больше уж никто не сможет!
И ампулы попадут в Город, подумал он. И Город умрет, И не станет больше людей, как будто зря уцелели в войну их предки, как будто зря они сами приспособились к жизни на холодной и отравленной земле.
Протащив последний ящик по коридору, ведущему к шахте, Улисс, кряхтя, взгромоздил его на остальные и в изнеможении опустился на пол.
- Ну вот и все! - сказал он, вытирая пот со лба.
Все пять ящиков стояли теперь один на другом у самого края пролома. Стоило легонько толкнуть эту башню плечом...
Но Улисс не спешил. Тихий голос Шибня снова зазвучал у него в ушах:
- Ты боишься, что Город умрет. Но ведь он и так умирает. Долго умирает, мучается. А зачем? Спроси у любого умирающего, где ему больше хочется прожить последние дни - в вонючем подземелье или на солнечной поляне у ручья? Спроси у Ксаны.
Улисс застонал. Поднявшись на ноги, он медленно подошел к ящикам, протянул руку и взял из самого верхнего ампулу.
- Попробуй, попробуй, - убеждал Шибень, - и Ксане дай попробовать, увидишь - ей будет легче. И меня не забудь...
- Но я должен найти проход через Мертвые Поля! - закричал Улисс.
- Какой проход? Зачем? Выдумки это все, нет никакого прохода и земель никаких нет. Да и не нужны они тебе.
- Мне люди нужны, - возразил Улисс.
- Люди! Ты же сам не веришь, что найдешь людей!
- Верю, - сказал Улисс, - верю, потому что для Города это последняя надежда. А надежду нельзя заменить ничем.
И он решительно положил ампулу на место.
- Что ты делаешь?! - рыдал Шибень. - Ну, одну, одну хоть оставь! От нее же не будет вреда, от одной!
- Нет, - сказал Улисс и, отступив на шаг, ударил ногой в середину башни.
Прошло несколько дней с тех пор, как Улисс покинул Большую Яму. Он быстро шел вперед и уже видел встающие на востоке вершины Предельных Гор. Лес все редел, стройные высокие сосны совсем исчезли, вместо них попадались лишь уродливые низкорослые деревца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});