Термин «формальная логика» был введен только в XVIII веке немецким философом И. Кантом. Этой логике И. Кант противопоставил совершенно новое понимание логики — трансцендентальную логику. Ее задачей он считал установление и обоснование категорий, то есть тех предельно общих понятий, подобных «качеству» и «величине», которые применяются в каждом акте познания.
И. Кант не только дополнил формальную логику, в общем-то высоко ценимую им, собственной версией логики, но и противопоставил вторую первой.
Эта кантовская традиция резкого противопоставления только что изобретенной «неформальной» логики логике в духе Аристотеля принесла впоследствии много вреда.
Всякий раз, когда предлагалась новая концепция логики, ее авторы и сторонники считали едва ли не своим долгом столкнуть ее с формальной логикой. Их не смущало даже то, что проигрывала в этом искусственно навязанном споре их собственная теория. Формальная логика — одна из самых древних наук, предмет ее исследования однозначно определен, ее методы ясны. Вновь предлагаемые «неформальные», или «содержательные», логики всегда являются до крайности расплывчатыми и туманными. Противопоставление их формальной логике с необходимостью оказывается не в их пользу, если даже они занимаются тем, что не входит в ее проблематику.
Трансцендентальная логика Канта не имела, конечно, никаких точек соприкосновения с формальной логикой. Противопоставление этих двух «логик» было недоразумением.
В прошлом веке немецким философом Г.-В.-Ф. Гегелем была выдвинута принципиально новая концепция логики — диалектическая логика. Ее главная задача заключалась в исследовании развития человеческого познания, в установлении и обосновании законов этого развития и тех категорий, которые выражают в конденсированном виде диалектику познания. Диалектическая логика в форме особой теории человеческого мышления и познания существует всего около ста пятидесяти лет. Но за этот относительно короткий с точки зрения истории науки срок она добилась больших успехов.
Из предложенных уже в нашем веке пониманий логики можно упомянуть те представления о ее принципах и методах, которые отстаиваются сторонниками современной лингвистической философии. Последние убеждены, что стандартные методы формальной логики применимы только к искусственным языкам самой логики и математики. Обычный же язык с его неясными правилами построения выражений и придания им значений выпадает из сферы действия этих методов. Для него нужна особая логика. Ее задача — описывать все тонкости употребления в обычной жизни наиболее важных понятий, подобных «истинно», «существует», «знает», «полагает», «должен» и т. д.
Нет необходимости останавливаться здесь на критике такого понимания логики. Достаточно отметить, что это один из очередных вариантов «неформальной» логики.
Даже из этого беглого обзора видно, что существовало и продолжает существовать большое число разных концепций логики как науки. К ним относятся, помимо уже упомянутых, «логика философии», «логика эстетики», «логика конкретного понятия» и многие иные теории, предлагавшиеся в недавнее время и претендовавшие на описание принципов человеческого мышления.
Эти теории чрезвычайно разнородны. Многие из них находятся в конфликте друг с другом. Почти все они противопоставляют себя формальной логике, являющейся, по их мнению, недостаточной в каких-то смыслах, требующей дополнения, конкретизации и т. д.
Что общего у всех этих, так отличающихся друг от друга, теорий? Что позволяет каждой из них претендовать на имя «логика»?
Коротко говоря, объединяет их то, что каждая из них является анализом и критикой мышления. Задача любой из «логик» — исследование процессов и процедур реального мышления с точки зрения постижения им истины и добра.
Каждая «логика» начинает с изучения фактически применяемых способов рассуждения, но не останавливается на этом. Она стремится отделить приемы, способствующие эффективному познанию действительности, от тех, которые с большей или меньшей вероятностью приводят к ошибкам и тупикам. «Логика» должна также систематизировать, развить и обосновать правильные и эффективные способы рассуждения. Для этого необходимо привести их в единую систему, выявить их взаимоотношения, показать связь теории рассуждения с теорией и практикой познания.
Мышление — очень сложный и многосторонний объект для исследования. Не случайно его образно называют «вселенной внутри нас». Изучением различных сторон мышления занимаются многие науки: психология, философия, физиология высшей нервной деятельности, нейрофизиология, кибернетика и др.
Особенность подхода логики к исследованию мышления в том, что оно интересует ее с точки зрения своего содержания и той формы, в которой выступает это содержание. Физические, химические и т. п. процессы, происходящие в коре головного мозга в процессе мышления, остаются при этом совершенно в стороне. Кроме того, логика интересуется не просто содержанием и формой мышления, взятыми сами по себе, а в том их аспекте, который непосредственно связан с познанием мира.
В этом смысле каждая из концепций, претендующих на то, чтобы называться «логикой», представляет собой анализ и критику мышления.
Нужно, конечно, реалистично отделять претензии и обещания от того, что есть на самом деле.
Разных «логик» было предложено очень много, и нет уверенности в том, что число их не будет расти. Но только две из них получили статус науки. Это формальная логика и диалектическая логика.
Все остальные «логики» лишены методологического единства. В них объединяются под общей вывеской совершенно разнородные темы, отсутствуют ясные принципы и обоснованные методы исследования, изучаемая проблематика существенным образом совпадает с тем, что традиционно относится к теории познания и методологии науки. Интересные в отдельных деталях, эти «логики» лишены каких бы то ни было твердых оснований как целостные теории мышления.
РАССУЖДАТЬ ПРАВИЛЬНО
Чем отличается формальная логика от всех иных предлагавшихся теорий мышления?
Самый общий ответ на этот вопрос прост: предметом своего исследования и теми методами, которые используются при его изучении.
Имеется несколько сотен определений этой науки. Различаясь деталями, большинство из них совпадает в том, что основной ее задачей является отделение хороших способов рассуждения — или вывода, умозаключения — от плохих и, строже говоря, правильных от неправильных.
Правильные выводы называют также обоснованными, последовательными или логичными.
Правильным является следующий вывод, использовавшийся в качестве стандартного примера еще в Древней Греции:
Все люди смертны; Сократ — человек; следовательно, Сократ смертен.
Первые два утверждения — это посылки вывода, третье — его заключение.
Правильным будет, очевидно, и такое рассуждение:
Всякий человек — живое существо; Сократ — человек; значит, Сократ — живое существо.
Сразу же можно заметить сходство данных двух выводов не только в содержании входящих в них утверждений, но и в характере связи этих утверждений между собою. Можно даже почувствовать, что с точки зрения правильности эти выводы совершенно идентичны: если правильным является один из них, то таким же будет и другой, и притом в силу тех же самых оснований.
Еще два, несколько более громоздких, примера правильных выводов:
Все широколиственные растения — растения с опадающими листьями; все виноградные лозы — широколиственные растения; следовательно, все виноградные лозы — растения с опадающими листьями. Этот вывод в общем напоминает уже приведенные выше, но вместе с тем в деталях отличается от них. Речь идет, конечно, не о сходстве содержания — очевидно, что оно различно во всех трех случаях, — а о сходстве строения выводов, их структуры, характера движения мысли.
Если Земля вращается вокруг своей оси, реки на ее поверхности подмывают один из своих берегов; Земля вращается вокруг своей оси; значит, реки на ее поверхности подмывают один из своих берегов. Как протекает это рассуждение о Земле и реках? Сначала устанавливается условная связь между вращением Земли и подмыванием реками берегов. Затем констатируется, что Земля действительно вращается. Из этого выводится, что реки в самом деле подмывают один из берегов. Это заключение вытекает с какой-то принудительной силой. Оно как бы навязывается всем, кто принял посылки рассуждения. Именно поэтому можно было бы сказать также, что реки должны подмывать один из берегов, с необходимостью делают это.
Ход данного рассуждения прост: если первое, то второе; имеет место первое, значит, есть и второе.
Принципиально важным является то, что, о чем бы мы ни рассуждали по такой схеме — о Земле и реках, о человеке или химических элементах, о мифах или богах, — рассуждение останется правильным.