Читать интересную книгу Темный мир. Равновесие - Марина и Сергей Дяченко

– Это не лень, – она подняла туфлю и показала сломанный каблук. – У меня – вот…

– А я говорил: на операцию надевай только кроссовки…

– А я привыкла на каблуках!

– А ты борись с дурными привычками…

Они препирались вполголоса, и было ясно, что оба просто развлекаются. Наконец Гриша вытащил из рюкзачка баллон с краской и, продолжая ворчать, стал рисовать граффити на бетонной стене бункера:

– Рамочку туда… Рамочку сюда… эдак пупок развяжется…

– Как он это делает? – шепотом спросила я у Лизы.

– А как ты видишь то, что видишь?

Я пожала плечами.

– Вот и он так же, – кивнула Лиза. – Инстинкт.

В этот момент бетон разошелся и в стене открылась дыра. Лиза приятельски протянула мне руку…

– Туда не полезу, – я попятилась.

– Останешься здесь?

Вокруг были темнота, подземелье, ржавые коммуникации, холод, сырость, вонь…

Я зажмурилась – и пролезла в дыру в бетонной стене. Позади остался запах воды и гнили, мне в лицо дохнуло теплом, корицей и кофе, Лизиными терпкими духами…

Потом я налетела на велосипед, стоящий в углу, и открыла глаза.

Глава четвертая

Реальность, данная в ощущениях

– Ты извини, у нас бардак, – сказала Лиза.

– Впрочем, как всегда, – вставил Гриша.

– А кому не нравится, может убрать! – парировала Лиза, и я мысленно ей зааплодировала.

У них была самая уютная квартира из всех, что я видела в жизни. Может быть, мне показалось по контрасту с ледяным подземельем, но чувство было такое, будто ты вернулся домой после долгого путешествия. И велосипед в прихожей, и картины на стенах, и зарядный шнурок от мобильника, торчащий из розетки, как лиана, сочетались и складывались в единый образ теплой родной норы.

Я заглянула в комнату. Здесь картин было много, им не хватало места. На экране компьютера в углу мигала и переливалась галактика. На полу, свесив желтый язычок чайного пакетика, стояла пустая чашка.

– Дарья! – крикнула из кухни Лиза. – Бутерброды будешь?

Я подумала, что уже два года в Москве, а друзей, чтобы прийти в гости, у меня нет. И ни в одном городе не было – до сих пор.

На кухне по стенам тоже были развешаны картины (я уже догадалась, что это Гришины). Над головой Лизы цвела сакура и возвышалась Фудзи; Лиза рвала полиэтилен на упаковке с колбасой с видом Самсона, разрывающего пасть льву. Из тостера выскочили поджаренные квадратики хлеба.

– Бери! – Лиза протянула мне вскрытую упаковку.

Я посмотрела на свои ладони:

– Можно руки помыть?

Вход в ванную оказался сразу за дверью кухни. Я вошла…

На вешалках пестрели махровые полотенца. На полочках толпились шампуни и батарея косметики. Отдельно на гвоздиках развешаны были рыболовные снасти. Вода в ванне оказалась покрыта толстым льдом, сантиметров пятнадцать, если судить по краю узкой полыньи. Лед кое-где был покрыт свежей рыбьей чешуей.

– Эй, – услышала я свой голос, – у вас тут в ванне… Это так надо?

– Если тебе душ принять, ты скажи, – отозвался Гриша. – Но тебе же только руки помыть, да?

Из крана текла нормальная, коммунальная, теплая московская вода.

Когда я наконец вернулась в кухню, там были готовы бутерброды и кофе. Несколько минут мы молча ели, и это были, пожалуй, очень хорошие минуты в моей жизни. Очень спокойные и счастливые, несмотря на лед и чешую в ванне.

– Ребята, – сказала я наконец, – а где вы моетесь?

Лиза покосилась на Гришу:

– А это хороший вопрос…

– В соседней гостинице, – отозвался тот как ни в чем не бывало.

– Бегаете с полотенцами… по улице?

– Зачем? – удивился Гриша. – Открыл рамочку, помылся в номере, закрыл рамочку… Все просто.

Я мигнула:

– А если там, в этом номере, уже кто-то моется?

Гриша обезоруживающе улыбнулся. За него ответила Лиза:

– Тогда тоже просто. Тогда извиняется, уходится. Иногда с той стороны визжится очень громко…

– Понимаешь, – проникновенно сказал Гриша. – У меня в ванне, на дне, нарисован уникальный портал… рамка в зимнее озеро тысяча восемьсот двенадцатого года. Ловится, прикинь, осетр! Стерлядь! Экологически чистая рыба!

Он привстал, открыл морозилку – она была забита до краев. Я разинула рот: действительно осетр. И еще что-то, с крупной чешуей и огромными хвостами. Полная морозильная камера.

– А готовить некому, – пробормотала Лиза. – Приходится тупо жарить… Кстати, ты рыбу умеешь готовить?

Она поглядела на меня довольно-таки хищно, я прикинула объемы работы, запрятанные в морозилке, и на всякий случай помотала головой.

Мы съели еще по бутерброду.

– Гриша, – сказала я, когда молчать стало невмоготу. – Там, в подземелье, такой портал, как ты рисуешь?

Он замахал руками:

– Ну что ты! Вообще несопоставимо! Я открываю маленькие окошки туда-сюда, всего на пару минут. А там здоровенная дыра в Темный Мир. Ее никто не рисовал, говорю тебе, ее пробили ковшом экскаватора, это было несчастное и очень маловероятное сочетание факторов… Вот ты знаешь историю Чернобыльской катастрофы? Ее вероятность была ноль целых ноль-ноль…

– Гриша, – сказала Лиза, внимательно за мной наблюдая. – В некоторых случаях лишняя информация ничего не проясняет. Дарья, ты не заморачивайся, как это работает. Это объективная реальность – как налоговая система или как устройство ДНК. Она существует вне наших представлений, но иногда дается нам в ощущениях… Правда, не всем. Есть Тени – ты одну сегодня видела. Есть служба Доставки, она ловит Теней, доставляет к порталу и выкидывает обратно в Темный Мир. Все!

За окном выглянуло солнце. Я протянула руку над столом – тень от моей ладони упала на колбасный кружочек со следами зубов.

– Тени… что это такое?

Гриша вздохнул:

– Фрагменты враждебной материи… оформленные в человекоподобных существ. Примерно так. Там, где они сидят – в чужом пространстве, которое мы для простоты называем Темный Мир, – недостаточно ресурсов, они лезут к нам, ну, как клещи в лесу – на тепло, на свет.

Я обнаружила, что растираю висок, то самое место, где видела у Насти призрачную «татуировку»:

– Моя соседка в общежитии…

– Жертва, – авторитетно кивнула Лиза.

– Что с ней будет?

Гриша и Лиза переглянулись.

– Она жива, – сказала Лиза с некоторым сомнением в голосе.

– А что, могла умереть?!

– Разные бывают Тени, – сказала Лиза и поджала губы. – Некоторые жизнь высасывают… Некоторые отбирают время…

– А эта конкретная?

Они не спешили отвечать.

– О чем парилась твоя соседка? – спросил после паузы Гриша. – Ну… что ее волновало в тот вечер?

– Проблемы с парнем. Она его ждала, он не пришел, она обиделась…

– Ты не помнишь, Тень при этом что-то пила или ела?

– Не… Подожди, пиво! Она пила пиво из горлышка, как шпана под забором!

– Выпила до дна или что-то осталось?

Я вспомнила бутылку, пролетевшую мимо моей головы, звон стекла и хруст под ногами.

– Все выпила.

– Не повезло твоей соседке, – сказала Лиза.

– В смысле?

Они опять помолчали. Переглянулись. У меня заболело сердце.

– Любовь, – сказала Лиза. – Тень высосала из твоей соседки ее любовь, и мы не успели прервать транзакцию.

Гриша потянулся, хрустнул суставами:

– Так, девчонки, я спать. Ночку честно отдежурил…

– Что с ней теперь будет? – я не давала Лизе отвести глаза.

– Ничего. Так и будет жить.

– А… ее парень…

Лиза устало махнула рукой – все, мол, не о чем говорить.

– И она больше никогда не влюбится?!

– Не знаю, – Лиза встала, собирая мусор со стола. – Может, когда-нибудь. Но вот та любовь, что у нее была, – ее Тень сожрала до капельки.

– И мы так просто ее отпустили?! – я тоже встала.

– А что с ней было делать? – очень грустно спросил Гриша. – Судить? Штрафовать? Осиновый кол вбивать? Так не поможет – это тебе не вампиры, это полностью бессмертные в нашем мире твари, их – только на выход, только в портал…

Я потянулась к амулету на шее. Коснулась и отдернула руку:

– Если бы я не копалась так долго… Не бегала туда-сюда, не рылась бы в урне…

– Ты куда? – с подозрением спросила Лиза.

* * *

Прежде чем звонить, я вышла в коридор и прикрыла за собой дверь кухни.

– Лебедева, мне некогда, – сказала Настя. – Я на пары.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! Прямо камень с души.

– Послушай, Павлик, он на самом деле…

– Да пошел он, – отозвалась моя соседка, и в голосе ее не было ни тоски, ни отчаяния, ни злости, ни единой эмоции – спутницы неравнодушия. Она говорила легко, как о картонном стаканчике.

– Он тебя любит!

В трубке заревел Настин фен для волос – я узнаю его из тысячи, в прошлой жизни этот фен был пароходной сиреной.

– Пока! – крикнула Настя. – Мне выходить через минуту!

Я обнаружила, что дверь в кухню открыта и Лиза стоит на пороге.

– Ты брось себя ругать, – начала она тоном старшей мудрой подруги. – Если бы ты не нашла вовремя эту Тень – она продолжала бы крутиться вокруг универа и сосать из людей любовь.