Читать интересную книгу Орловщина - Владимир Альмендингер

«Приказ № 1 по городу Симферополю.

Исполняя долг перед нашей измученной Родиной и приказы Ком-кора ген. Слащева о восстановлении порядка в тылу, я признал необходимым произвести аресты лиц командного состава гарнизона гор. Симферополя, систематически разлагавших тыл. Создавая армию порядка, приглашаю всех к честной объединенной работе на общую пользу. Вступая в исполнение обязанностей начальника гарнизона гор. Симферополя, предупреждаю всех, что всякое насилие над личностью, имуществом граждан, продажа спиртных напитков и факты очевидной спекуляции будут караться мною по законам военного времени.

Начальник гарнизона г. Симферополя, командир 1-го полка Добровольцев, капитан Орлов.»

Вот как вспоминает утро 22-го января один из офицеров (кап. И.):

«Идя утром в штаб (7 улан. Ольвиопольского полка), я был удивлен присутствием на улицах довольно многочисленных офицерских пикетов. Дошел благополучно; как позже выяснилось — спасли обер-офицерские погоны. В штабе только адъютант шт. — ротмистр Непперт, писаря и никого из штаб-офицеров. Соединились с командиром полка. Под домашним арестом по приказу захватившего город капитана Орлова. Выясняется, что все штаб-офицеры арестованы. Орлов объявил себя комендантом города и захватил Европ. гостиницу. Чтобы выяснить обстановку, мы — я и Непперт — отправились к Орлову. Он принял нас в присутствии какого-то капитана в форме Марковского полка… Орлов, не без театральности, произнес речь о засилье штаб-офицеров, о захвате ими командных постов, о том, что мы, обер-офицеры, остаемся в черном теле на ролях пушечного мяса… Но, конечно, с его способом борьбы мы не могли никак согласиться. И мы мирно разошлись. Прийдя в Штаб, узнали, что нам звонил Крымский конный полк. Соединились. Полк. Бако организовывает сопротивление и сзывает в казармы полка. Мы отдали распоряжение эскадронам пробираться к Крымчакам. В казармах Крым. кон. полка узнали, что из Севастополя идет на фронт тяжелая батарея. Соединились с командиром и поставили его в известность о происходящем. Командир батареи поставил в известность Орлова, что Европ. гостиница находится под его обстрелом.»

Находившиеся в Симферополе запасные части и отряд немецких колонистов соблюдали «нейтралитет».

Одновременно с приказом № 1 были выпущены воззвания к «трудящимся» — одни большевистского содержания, другие в эсеровском духе о «земле и воле», заканчивавшиеся призывом к рабочим записываться в отряд.

«Ревкомом в первый же день выступления, — говорит Шафир, — была послана делегация к Орлову с требованием (подчеркнуло мною. ВА) немедленно освободить заключенных политических. Орлову пришлось бросить роль «дипломата» и дать прямой ответ. Ответ получился отрицательный». На заявление Ревкома, что им будут посланы силы к тюрьме для освобождения заключенных, кап. Орлов ответил, что всякие выступления он будет подавлять всеми имеющимися в его распоряжении силами.

Нормальная жизнь в Симферополе была нарушена, и все следили за развитием событий. Приходившим к Орлову «делегациям» он заявлял, что «молодое офицерство решило взять все в свои руки», но разъяснить это неопределенное сообщение он не старался.

От городской думы и земства были посланы к Орлову делегации для «выяснения смысла совершившихся событий». Орлов обещал все «разъяснить» после получения ответа от ген. Слащева. На тайном совещании городской думы было решено послать делегацию к ген. Слащеву и ген. Май-Маевскому (в Севастополе) и была избрана комиссия «для принятия от имени думы необходимого решения в экстренных случаях». Очевидно, дума предполагала развитие событий.

«По улицам Симферополя продефилировал орловский отряд, показав тут же все количество вооружения, которое находилось в его распоряжении», — пишет Шафир.

Утром же Орлов по какой-то причине решил прекратить телеграфное сообщение Симферополя со штабом ген. Слащева. Вот как описывает офицер телеграфист (пор. Д.), дежуривший в это утро на телеграфном узле на почте:

«Утром около 8 часов в зал с аппаратами быстро и шумно вошли 3 офицера с винтовками, старший был поручик-марковец, хороший мой знакомый. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что по приказанию кап. Орлова я арестован, и указал мне на стул, где я должен сидеть, а сам подошел к распределительной доске и вынул все штепселя. Я всполошился и крикнул: — Что ты делаешь, ты порвал связь фронта с тылом! — Не ваше дело, поручик! — был его ответ. В это время пришла смена (пор. Воскресенский) и комендант телеграфного узла. Им были указаны стулья около меня и объявлено об их аресте. Часа через два один из офицеров повел нас в Европ. гостиницу, где в ресторанном зале мы присоединились к другим арестованным. Нам было запрещено разговаривать.»

Орлов пытался несколько раз говорить по телеграфу со Слащевым, но тот отказывался с ним говорить до тех пор, пока у аппарата не будет дежурный офицер, известный штабу. Около 15. часов офицеры-телеграфисты были освобождены и им было указано возвратиться на телеграф. По приходе на телеграф тот же поручик-марковец предложил им принять аппараты, а сам ушел.

Что происходило в штабе Орлова в этот день, мы, к сожалению, сведений не имеем, но один офицер пишет: «В городе было совершенно тихо, но довольно нервно. Я заходил в Европейскую гостиницу повидаться с друзьями. Они были очень возбуждены и не знали, что предполагают делать с ними».

Так проходил день выступления кап. Орлова. Кроме арестов, никаких эксцессов или кровопролития не было.

Что же происходило в это время в Джанкое в штабе ген. Слащева, куда незадолго перед выступлением Орлова выехал из Симферополя князь Романовский, прибывший туда утром 22-го? Князь, о своей встрече с генералом Слащевым сообщает следующее:

«Общий дружественный обмен мнениями по существу создавшейся на фронте обстановки… Слащев показался мне более или менее «здоровым». Поболтав с полчаса, я ушел в свою каюту отдохнуть после ночи, проведенной в…. «трясучке» 3-го класса, к тому же нетопленой, но отдыхать мне долго не пришлось: — «Генерал требует вас немедленно», — сообщил мне юный ординарец….

Вхожу к Слащеву… Он, разъяренный, кричит мне: — «Мерзавец твой Орлов, мерзавец…» — Я: — В чем дело? — Слащев: — «Как в чем дело? Он этой ночью арестовал генералов Субботина и Чернавина… и начал восстание»… Я ошалел: — «Откуда у тебя эти новости?» Слащев: — «Все это знают, кроме тебя»… Тут уж я взбесился и сразу перешел в атаку и довольно резко…

Я напомнил Слащеву о моих просьбах, оставшихся без ответа (особенно о… полномочиях и временном «стержне»)… и важных связях… На все это — ни привета, ни ответа… — «Ты должен же понять, что в этих условиях в Симферополе я, в создавшейся обстановке — что-то вроде туриста»… Слащев: «Но я тебя назначил»… Я: — «Этого не достаточно, подумаешь… назначил.» Здесь мы очень крупно поговорили… чему удивился присутствовавший при нашей стычке ген. Васильченко… Я: «Хочу знать: это сплетни или сообщение, достойное доверия?! Если Орлов все это проделал, он, несомненно, изменник и негодяй… прикажи, и я немедленно возвращусь в Симферополь, а в придачу дай мне твой конвой и роту юнкеров… плюс письменно полномочия действовать по моему усмотрению». Слащев: — «Ничего я тебе не дам! Отправляйся, сейчас закажу паровоз и вагон — отправляйся!» — Я: «Конечно, отправляюсь, но на этом это дело не кончится».

Вечером где-то отыскался паровоз и товарный вагон… и я выехал на этом экстренном поезде в Симферополь, куда я прибыл, насколько мне помнится, около полуночи… Все было покрыто снегом… Морозило. "

Ген. Слащев решил ликвидировать выступление Орлова и послал отряд из Джянкоя, одновременно приказав ген. Май-Маевскому выехать с отрядом из Севастополя на ст. Альма.

Офкцер-телеграфист, освобожденный и принявший опять аппараты, сообщает дальше:

«Мы соединили все провода и доложили ген. Слащеву о нашем прибытии. Вечером около 5 часов вошел Орлов в сопровождении другого капитана-марковца, мне незнакомого, и просит вызвать ген. Слащева. Очень быстро у аппарата был Слащев и передал следующее:

— Кап. Орлову. Освободить всех арестованных, о чем мне доложить, а самому немедленно прибыть ко мне в Джанкой. Точка. Слащев. — может быть, мне это показалось, но лицо у Орлова изменилось.

Они быстро ушли. Около 8–9 часов вечера ген. Слащев вызвал Орлова к аппарату. Было передано: — Донесения об освобождении не имею. Если до 10 часов его не получу — я с конвоем выезжаю из Джянкоя и ген. Май-Маевский из Севастополя с отрядом в Симферополь. Точка. Слащев. — Орлов молча принял сообщение и ушел из телеграфа.»

Орлов освободил всех арестованных, но, не исполняя приказания ген. Слащева явиться в Джанкой, решил с отрядом покинуть Симферополь. «Было темно, — рассказывает кап. И., - когда приехал губернатор и сообщил, что Орлов уходит из Симферополя и просит ему не мешать. Вскоре прибежал мой младший брат (ему было лет 16), который был у Орлова, и сказал, что Орлов с батальоном уходит по направлению на Алушту и что люди постепенно уходят из строя.»