Читать интересную книгу Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919 - Алексей Безугольный

1917 г. числилось в Кавказском военном округе 80 тыс. человек, в Туркестанском военном округе – 41,2 тыс. человек69). «Положение было почти безнадежным», – констатировал британский бригадный генерал сэр Перси Сайкс в своих воспоминаниях70.

Конечно, во всем этом была большая доля лукавства. Были и те, кто считал возможность марша германцев и турок через Кавказ и Среднюю Азию в Индию плодом «слишком живого воображения» некоторых представителей британского Военного кабинета71. Как замечал британский министр иностранных дел А. Бальфур, «каждый раз. участвуя в обсуждении этого вопроса с интервалом, скажем, в 5 лет, – узнаю, что появляется новая территория, которую мы должны охранять, т. к. предполагается, что она защищает подступы к Индии. Эти подступы уходят все дальше и дальше от Индии, и я не представляю себе, как далеко на запад они будут отнесены Генеральным штабом»72. Военный министр А. Милнер, в свою очередь, в одной из служебных телеграмм в июле 1918 г. оценивал германо-турецкую угрозу достаточно призрачной «в течение длительного времени»73.

Впрочем, и те, кто не видел для Индии никакой опасности, вовсе не считали, что на Ближнем Востоке и Кавказе ничего предпринимать не нужно. Крушение России открывало для Великобритании (как и для ее противников) невероятные перспективы овладения самым богатым на тот момент нефтеносным районом с самой развитой в мире добывающей и перерабатывающей промышленностью. В рекордный для Бакинского региона 1916 г. отсюда было вывезено 408,8 млн пудов нефтепродуктов всех видов74. Владея бакинской нефтью, англичане рассчитывали «занять ключевые позиции в экономике России», какой бы общественный строй в результате гражданской войны там ни победил75.

В военно-стратегическом плане Великобритания придавала первостепенное значение установлению своего господства над Каспием, который служил бы прикрытием ее завоеваний в Месопотамии, опорным пунктом для контроля над Кавказом, Персией, Средней Азией, отрезал бы Баку от России. Великобритания имела в виду надолго закрепиться на Каспии. В телеграмме Милнера от 28 июня 1918 г. в Багдад, командованию английских войск в Месопотамии, подчеркивалось: «Правительство е. в. придает… важное значение овладению постоянным контролем над Каспием». Великобритания намеревалась превратить в свои военно-морские базы персидский порт Энзели и закаспийский Красноводск. Последний рассматривался ею как ворота в Туркестан и Среднюю Азию. В телеграмме Военного министерства Денстервиллю от 14 августа 1918 г. выделялась задача «постоянной оккупации Красноводска»76.

Чтобы формулировать и проводить политику на «новых» для Британской империи землях, в конце марта 1918 г., по настоянию военного министра А. Милнера, при военном кабинете был образован Восточный комитет, который стал координирующим центром всей военной и политической деятельности Англии в огромном районе, охватывавшем Ближний и Средний Восток, Кавказ и Среднюю Азию. Состав Восточного комитета варьировался, но почти неизменно в его заседаниях участвовали председатель тайного совета Д. Керзон, министр иностранных дел А. Бальфур, его заместитель лорд Сесиль, начальник имперского Генштаба Г. Вильсон, начальник военной разведки генерал-майор Дж. Макдонэ и др. Председателем комитета стал Д. Керзон77.

Одна проблема стояла на пути осуществления столь грандиозных планов стратегического масштаба: у англичан не было войск, чтобы совершить дерзкие походы на ставшие «бесхозными» бывшие внутренние колонии Российской империи. Добыча лежала у ног Англии, но взять ее не было сил.

Еще до создания Восточного комитета, в декабре 1917 г., было решено снарядить несколько немногочисленных экспедиций на Кавказ и в Среднюю Азию для выяснения обстановки на месте, а также, по возможности, оккупации территорий бывшей Российской империи. Экспедиции имели большой запас денежных средств, чтобы в случае удачи навербовать «туземных» войск и хотя бы так решить проблему оккупации. Непосредственное осуществление интервенции в Закавказье и Туркестане возлагалось на отряд генерала Денстервилля, который получил задание «следовать по маршруту Багдад – Баку – Бухара»78, и на отряд генерала У. Маллесона, следовавшего в Мешхед для дальнейшего продвижения в Среднюю Азию.

Фигура руководителя кавказской экспедиции генерал-майора Лайонела Чарльза Денстервилля весьма любопытна, она в чем-то схожа с Л. Бичераховым. Большая часть военной службы Денстервилля прошла в имперских колониях. В годы Первой мировой войны он служил в Индии и лишь на ее исходе, в конце 1917 г., был переведен в Персию с присвоением генеральского чина. Здесь этот «очень способный солдат»79 смог дать выход кипучей энергии, оставшись в истории британских вооруженных сил генералом, которому довелось воевать на одном из самых экзотических театров военных действий Первой мировой войны и в очень необычных условиях.

По свидетельствам сослуживцев Денстервилля, он был «на редкость способным лингвистом». «О нем рассказывают, – сообщал британский генерал Ф.Дж. Ф. Френч, – как на одном из многих митингов, на котором он обращался с речью к местной знати, он говорил последовательно на четырех различных языках»80. Прежде он бывал в России, и английские современники (в частности, командующий английскими войсками в Месопотамии генерал Маршалл) настаивали на том, что Денстервилль обладал «прекрасным знанием как самих русских, так и русского языка»; «по-русски говорил бегло»81 (генерал Френч). Впрочем, степень владения его русским языком могла быть и преувеличена его коллегами. По крайней мере, не раз общавшийся с ним лично русский офицер Н.Н. Лишин сообщал, что Денстервилль лишь «немного понимал русский язык»82.

Так или иначе, к языковым способностям следует прибавить недюжинное личное обаяние, дипломатический дар и особую сибаритскую манеру поведения, выработанную за годы восточной службы. Денстервилль умел и любил «производить впечатление», держал себя как «знатный господин»83, быстро нашел подход к чувствительной к лести персидской аристократии, «расточая дары своего красноречия перед представителями знатных персидских родов, стараясь убедить этих последних в том, что приход англичан в Персию вполне соответствует их интересам»84.

Аристократизм с авантюрным оттенком проявлялся и в отношении Денстервилля к собственным офицерам. Бригадный генерал Перси Сайкс, которому также довелось оказаться в 1918 г. в Персии, вспоминал, что Денстервилль своей властью произвел в контр-адмиралы руководителя английской флотилии на Каспии коммодора Дэвида Норрисса, несмотря на справедливое сопротивление последнего85. Авантюрная жилка – одна из главных черт характера Денстервилля, которая был присуща ему всю жизнь. Не случайно Денстервилль стал прообразом героя одного из лучших романов его однокашника Редьярда Киплинга «Старки и компания», в котором Старки – хулиган и хитрец86. Возможно, это способствовало его сближению с Бичераховым.

Надо отметить, что офицеры, включенные в состав отряда Денстервилля, а среди них оказались не только англичане, но и жители отдаленных провинций Британской империи – канадцы, южноафриканцы, австралийцы и даже новозеландцы, – были под стать своему командиру. Многие из них прибыли с Западного фронта в поисках новых ощущений, их «сладко манил риск неизвестного»87.

Первое свое предприятие Денстервилль начал, самонадеянно рассчитывая только на собственные силы. «Генерал Денстервилль решился на дерзкую авантюру: проследовать с миссией в Тифлис – столицу Кавказа, для того чтобы объединить армян, казаков и лояльных русских против наступления турок», – вспоминал П. Сайкс88. Нужно отметить, что генерал Маршалл был категорически против как продвижения на север Персии, так и проникновения в Закавказье. Однако особая миссия Денстервилля была инициирована и контролировалась Восточным комитетом Военного кабинета и финансировалась отдельно от прочих расходов британских войск на Ближнем Востоке. Маршаллу оставалось только пассивно следить за редкими донесениями о передвижениях Денстервилля89.

На пути англичан к бескрайним просторам бывшей Российской империи лежала узкая прибрежная полоса в Северной Персии – провинция Гилян. С начала 1910-х гг. русские войска без особого успеха вели борьбу с гилянскими повстанцами, объединенными в достаточно мощное войско (в разное время – от 3 до 5 тыс. штыков и сабель) под руководством персидского революционера Мирзы Кучук-хана. Провинция Гилян лежала в узкой долине между Каспийским морем и Эльбрусским хребтом и разительно отличалась от остальной Персии климатом и природой – здесь господствовали густые влажные субтропические леса, очень удобные для действий партизан, которых именовали дженгелийцами (от слова «дженгель» – лес, джунгли). Кучук-хан был очень популярен не только в народе, но и среди многих высоко – поставленных шахских чиновников, несогласных с засильем иностранцев в стране. «Его считали спасителем Персии, который выгонит отсюда иностранцев и вернет стране ее прежний золотой век»90. Поэтому Кучук-хан получал помощь практически повсеместно и быстро восстанавливал силы после разгромов, которые ему учиняли русские войска91.