Читать интересную книгу Нексус Эрдманна - Нэнси Кресс

— Вся Вселенная пронизана энергией, — говорила она. — Когда вы перестаете сопротивляться потоку жизни и отдаетесь во власть тришны,[7] вы пробуждаете эту энергию. Попросту: у вас был опыт «внетелесного переживания» и активации кармической памяти о прошлых жизнях. И все эти воспоминания о прошлых жизнях слились воедино в миг трансцендентного озарения.

У Генри никогда не было трансцендентных озарений. И он знал о пронизывающей Вселенную энергии — она называлась электромагнитным излучением. Имелись еще слабые и сильные ядерные взаимодействия, а также гравитационное взаимодействие. И ни одно из них не содержало в себе кармы. Генри не верил в реинкарнацию и не покидал своей телесной оболочки. Во время всех трех «инцидентов» он уверенно ощущал свое тело. Он его не покидал, это другие каким-то образом, похоже, вошли в его ощущения. Но все это было ерундой: сбой в мозгу, чьи синапсы и аксоны, дендриты и пузырьки просто постарели.

Он взялся за ходунки и поднялся.

— В любом случае, спасибо, миссис Басс. До свидания.

— Зовите меня Эрин. Не хотите чашечку зеленого чая?

— Нет, спасибо. Всего доброго.

Он был уже в дверях, когда Эрин как бы небрежно произнесла:

— Да, Генри. Когда у меня во вторник приключилось это внетелесное переживание, вместе со мной в этом пробужденном состоянии находились и другие люди… Скажите, вы когда-нибудь имели дело — я знаю, это звучит странно — со светом, который сияет ярче множества солнц?

Он обернулся и уставился на нее.

— Это займет минут двадцать, — сказал Дибелла, когда койка, на которой лежал Генри, скользнула внутрь ЯМР-томографа. Генри уже доводилось делать томографию, и ему тогда очень не понравилось, что приходится лежать в тесной трубе, где места было не больше, чем в гробу. Он знал людей, которые вообще не могли заставить себя туда забраться. Но Генри начал бы себя презирать, если бы позволил какой-то аппаратуре одержать верх над собой, да и труба не была закрыта герметично — торец оставался открытым, И поэтому он стиснул зубы, закрыл глаза и позволил машине заглотить свое пристегнутое ремнями тело.

— Ну, как вы там, доктор Эрдманн?

— Все нормально.

— Отлично. Просто расслабьтесь.

К собственному удивлению, Генри сумел это сделать. Внутри трубы все казалось очень далеким. Он даже задремал и проснулся спустя двадцать минут, когда койка, к которой он был пристегнут, выскользнула из трубы.

— Ну что? Как там мои показатели? В норме? — спросил Генри доктора Дибеллу, задержав дыхание.

— Абсолютно, — ответил Дибелла. — Благодарю вас, это отличная отправная точка для моих исследований. Следующий сеанс, как мы договорились, будет проведен сразу же после того, как вы просмотрите десятиминутное видео. Это будет ровно через неделю. Я внес вас в список.

— Отлично.

Все в норме. Значит, его мозг в полном порядке, и вся жуть осталась позади. Испытываемое им облегчение вызвало приступ эйфории.

— Рад ассистировать вам в вашем проекте, доктор. Но снова спрошу, в чем его смысл?

— Я изучаю схемы мозговой активности у пожилых граждан. Знаете ли вы, доктор Эрдманн, что самая быстро растущая группа населения — это люди старше шестидесяти пяти? И что на всей Земле сейчас проживает 140 миллионов людей старше восьмидесяти?

Генри этого не знал, поскольку его такие дела не занимали. Санитар из Св. Себастьяна помог Генри подняться на ноги. То был строгого вида молодой человек, имя которого в памяти Генри как-то не задержалось.

Дибелла поинтересовался:

— А где Керри?

— Сегодня она по расписанию с кем-то другим.

— А, — в голосе Дибеллы особой заинтересованности не улавливалось; он уже подготавливал свои экраны для следующего добровольца. График на использование ЯМР-томографа, объяснил он Генри, очень плотный, приходится выкраивать окошки между сеансами.

Суровый молодой человек — Дэррил? Даррин? Дастин? — отвез Генри назад в Св. Себастьян и довел до лифта, предоставив подниматься наверх самому. В своей квартире Генри без сил рухнул на диван. Вздремнуть несколько минут — вот все, что ему сейчас нужно. Даже такая короткая вылазка его измотала. Конечно, все обстояло бы лучше, сопровождай его Керри: она всегда так хорошо о нем заботится, такая добрая и прелестная молодая женщина. Если бы у него с Идой была дочь, он хотел бы, чтобы она походила на Керри. Если этот ублюдок Джим Пелтьер еще хоть раз попытается…

Его словно молния пронзила.

Генри застонал. На этот раз переживание было болезненным, оно прожгло насквозь содержимое черепа и позвоночника вплоть до самого копчика. Никаких вышивок, танцев, медитаций — но тем не менее остальные тоже были здесь, не как личности, а как некое коллективное ощущение, разделенная боль, и что хуже всего, боль каждого, сливаясь в одну общую боль, усиливала ее. Он не мог этого вынести, он умирал, это был конец…

Боль исчезла. Сгинула так же внезапно и быстро, как пришла, оставив его всего, как будто избитого изнутри, с жутким ощущением, что его мозг полон зубов, которые перестали болеть. Желудок подступил к горлу, но Генри успел все же перебросить тело на край дивана, прежде чем его вырвало на ковер.

Его пальцы нащупали в кармане брюк коробочку с кнопкой тревоги. Хорошо, что Керри настояла, чтобы он всегда держал ее при себе. Генри нажал кнопку и потерял сознание.

Пять

Керри рано отправилась домой. По четвергам после полудня она работала с миссис Лопес, но сегодня неожиданно заявилась ее внучка. Керри подозревала, что Вики Лопес снова понадобились деньги, поскольку ни по какому другому поводу она в Св. Себастьяне не появлялась. Но это, разумеется, была не ее, Керри, забота. Миссис Лопес радостно заявила, что Вики может легко сделать все необходимые покупки вместо Керри, и Вики, утаивая алчный блеск в глазах, с этим согласилась. А Керри отправилась домой.

Если бы ей повезло иметь бабушку — да вообще хоть какую-нибудь родню, кроме этих паскудных сводных братцев в Калифорнии, — она бы обращалась с этой гипотетической бабушкой лучше, чем Вики, эта чересчур бойкая девица в расшитых джинсах, кашемировом джемперке с вырез ом-лодочкой и с огромным долгом по кредитной карточке. Хотя Керри не хотела бы иметь такую бабушку, как миссис Лопес, которая обращалась с ней как с какой-нибудь дешевой наемной прислугой.

Ну, разумеется, Керри действительно была наемной прислугой. Эта работа в качестве сиделки в Св. Себастьяне была первой попавшейся ей на глаза в разделе объявлений какой-то газеты в тот день, когда она наконец-то нашла в себе силы сбежать от Джима. Она ухватилась за это место, как утопающий за соломинку. Самое странное — уже после первого же дня она поняла, что останется. Ей нравились старики — по крайней мере, большинство из них. Они были интересны, благодарны — по крайней мере, большинство из них — и безопасны. После той первой ужасной недели в YMCA,[8] когда она сбилась с ног, отыскивая однокомнатную квартиру, чтобы была ей по карману, Св. Себастьян оказался убежищем, где она чувствовала себя в безопасности.

Появление Джима, конечно, все изменило. Он отыскал ее. Копы это умеют.

Она открыла дверной замок, только убедившись, что тускло освещенный коридор пуст, проскользнула внутрь, захлопнула дверь, задвинула щеколду и включила свет. Единственное окно комнаты выходило на внешнюю вентиляционную шахту, поэтому в помещении всегда было темно, даже в самый яркий день. Керри, как могла, боролась с мраком с помощью ярких подушек, и ламп Армии Спасения, и букетов из высушенных цветов, но тьма есть тьма.

— Привет, Керри, — сказал Джим.

Она крутанулась на месте, подавляя крик. Но приступ страха и слабости был лишь малой частью ее реакции. Незваный и ненавистный — Господи, насколько ненавистный! — тем не менее он вызвал внезапный восторг, вспышку возбуждения, электризующую каждую клеточку тела. «Это не так уж и необычно, — сказал ей консультант из Центра помощи избиваемым женщинам. — Потому что часто агрессор и его жертва оба полностью вовлечены в борьбу за доминирование друг над другом. Ведь вы чувствуете триумф, когда он находится в униженной стадии цикла и смиренно просит у вас прощения? Как вы думаете, почему вы никак не могли уйти от него раньше?»

Керри понадобилось много времени, чтобы это осознать. И вот оно снова вернулось. Снова возвратился Джим.

— Как ты сюда попал?

— А это имеет значение?

— Ты подкупил Келси, чтобы он впустил тебя, так?

Вахтера можно было уговорить на что угодно за бутылку скотча. Хотя, может, Джиму и этого не понадобилось — у него же есть значок полицейского. Даже выдвинутые ею обвинения, а все они были в суде отвергнуты, не повлияли на его работу. Мало кто подозревает, как широко распространено домашнее насилие в семьях полицейских.