Читать интересную книгу Кто посеял ветер - Heлe Нойхаус

— Телль! — крикнул он. — К ноге!

Собака моментально подчинилась команде.

— Что вам нужно? — пробурчал Хиртрайтер. Мысленно он все еще находился на поляне, где только что производилась незаконная вырубка леса. Его сыновья выбрали крайне неудачный момент для визита.

— Доброе утро, папа, — сказал Маттиас, младший сын, с улыбкой. — У тебя найдется время выпить с нами по чашечке кофе?

Слишком примитивная хитрость.

— Нет, если вы опять заведете разговор о Поповском луге.

Он прекрасно понимал, для чего они приехали. Годами сыновья избегали общения с ним, ограничиваясь бессодержательными рождественскими открытками и дежурными поздравлениями с днем рождения по телефону. Его это вполне устраивало. Он смотрел на своих сыновей, высоко подняв брови, словно удивляясь тому, что видит их. Стоявшие в шикарных костюмах рядом со своими роскошными автомобилями, они выглядели несколько смущенными.

— Отец, пожалуйста, — заговорил Грегор робким, нерешительным тоном, мало соответствовавшим как ему самому, так и его дурацкому спорткару. — Ты ведь наверняка не хочешь, чтобы мы потеряли все, что нажили.

— Какое отношение это имеет ко мне? — Людвиг Хиртрайтер снял ружье с плеча, поставил на землю и оперся на него. — Вас никогда не интересовали мои дела, почему меня должны интересовать ваши?

Две недели назад они позвонили ему — впервые за долгое время. Просто так, по их словам. Он сразу почувствовал неладное, и, как очень скоро выяснилось, не напрасно. По сей день Людвиг Хиртрайтер не знал, каким образом его сыновья узнали о предложении, сделанном ему фирмой «ВиндПро», но только это могло быть причиной внезапно вспыхнувшей сыновней любви. В каком бедственном положении они, должно быть, оказались, если после стольких лет появились у него! Первым о Поповском луге заговорил Маттиас. На смену учтивым любезностям пришли смиренные просьбы, перешедшие в сокрушенные откровения по поводу затруднительного финансового положения. Когда это не возымело действия, они стали взывать к его отцовскому долгу. Оба находились на грани банкротства. Один со страхом ждал прихода ликвидатора[3], второй — появления судебного исполнителя. Оба срочно нуждались в деньгах. Они очень боялись насмешек со стороны тех, кому на протяжении многих лет пускали пыль в глаза роскошью своей жизни.

— Это все? — Хиртрайтер смерил взглядом сыновей, до которых ему уже давно не было дела. Он больше не испытывал к ним никаких чувств, ни добрых, ни недобрых. — Ну ладно, у меня много дел.

Он повесил ружье на плечо и пошел в сторону дома.

— Подожди, отец, пожалуйста. — Маттиас сделал шаг в его сторону. В его взгляде больше не было высокомерия — одно лишь отчаяние. — Мы не можем понять, почему ты так противишься продаже этого луга. Они не собираются прокладывать у тебя под носом федеральную трассу. Самое большее, две недели потерпишь шум и грязь во время строительства, ну, потом еще пару дней поработают техники.

В его словах имелся резон. Отвергать предложение «ВиндПро» было действительно глупо, тем более что они добавили миллион. Но как он будет выглядеть в глазах тех, кто поверил его слову? Генрих больше не сможет с ним разговаривать! Если он продаст луг, ничто не будет препятствовать созданию парка ветрогенераторов, и все окажется напрасным.

Маттиас, по всей очевидности, расценил молчание отца как частичный успех.

— Нам искренне жаль по поводу случившегося тогда, — добавил он. — Мы наговорили много всяких глупостей и обидели тебя. Но что случилось, то случилось. Можно начать все сначала и жить единой семьей. Твои внуки хотели бы чаще видеть своего деда.

Еще одна неуклюжая уловка.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказал Людвиг Хиртрайтер. Он заметил огонек надежды, вспыхнувший в глазах его младшего сына, и с наслаждением потушил его. — Но вы приехали слишком поздно. Вы оба мне совершенно безразличны. Оставьте меня в покое, как вы это делали в течение двадцати лет.

— Послушай, отец, — предпринял последнюю отчаянную попытку Грегор. — Мы все-таки твои дети и…

— Вы всего лишь эпизод в моей жизни, не более того, — оборвал его Людвиг Хиртрайтер на полуслове. — Я не продам луг, и никакие уговоры вам не помогут. А теперь убирайтесь из моей усадьбы.

К расследованию приступили криминалисты под руководством главного комиссара уголовной полиции Кристиана Крёгера. Облаченные в белые комбинезоны с капюшонами и с масками на лицах, они выполняли рутинную работу: отыскивали, фотографировали и нумеровали следы, которые могли иметь отношение к происшествию. Это была утомительная процедура, занимающая много времени, и у Пии едва хватало терпения наблюдать за ней. Двое сотрудников посыпали лестничные перила на всех этажах специальным порошком для снятия отпечатков пальцев. Пия считала это бессмысленным занятием, поскольку к перилам ежедневно прикасались десятки людей, но она держала свое мнение при себе, дабы в первый день после отпуска не вызвать неудовольствия Крёгера.

Тем временем толпа, собравшаяся на улице у входных дверей, рассеялась. Исчезла и госпожа Вайдауэр. В здании царила торжественная тишина, нарушаемая лишь щелчками фотокамер.

— Привет, Кристиан, — обратилась Пия к руководителю криминалистической службы. Он и Хеннинг стояли на коленях на лестничной площадке возле трупа, не обращая внимания на смрад и жужжавших мух.

— Привет, Пия, — отозвался Крёгер, не поднимая головы. — Взгляни-ка, что обнаружил господин судмедэксперт.

Пия и Кем Алтунай приблизились к ним. Доктор Хеннинг Кирххоф и Кристиан Крёгер работали вместе уже много лет и регулярно встречались в местах совершения преступлений, но между ними не было взаимной симпатии. Напротив, они не выносили друг друга, хотя каждый из них отдавал должное профессиональным качествам другого.

— Вот. — Хеннинг взял руку покойника, сжатую в кулак, и разогнул пальцы. — Если я не ошибаюсь, он держит в руке обрывок латексной перчатки.

— Ну и что? — Пия в недоумении встряхнула головой. — Что это может означать?

— Конечно, вполне вероятно, что у него была привычка совершать ночной обход с клочком латексной перчатки в руке. Может быть, он служил для него чем-то вроде фетиша, — произнес Хеннинг назидательным тоном, который способен был довести Пию до белого каления. — Я видел и не такое. Помнишь, пару лет назад один директор банка повесился в своем кабинете на бюстгальтере матери?

— Помню, — нетерпеливо перебила его Пия. — Какое это имеет отношение к данному покойнику?

— Никакого, — сказал Хеннинг. — Это может иметь некое отдаленное отношение к латексной перчатке. Но что вы скажете об этом?

Он поднял голову и велел жестом Пии и Кему следовать за ним вверх по лестнице. Примерно на пятой ступеньке остановился и указал на кровавое пятно на сером граните размером с ладонь.

— Это, вне всякого сомнения, часть отпечатка ботинка. И этот ботинок принадлежит отнюдь не Гроссману.

Пия внимательно рассмотрела тусклое пятно. Могло ли это служить доказательством того, что Гроссман был убит?

Внизу, в вестибюле, Штефан Тейссен вполголоса разговаривал по телефону, облокотившись на стойку, внимательно следя при этом за происходившим на лестнице и стараясь не проявлять своих чувств.

— Шеф! — один из экспертов перегнулся через перила четвертого этажа. — Поднимитесь сюда!

Кристиан Крёгер поднялся на четвертый этаж, держась как можно ближе к стене, чтобы не затоптать следы.

— С телом мы закончили. Можешь распорядиться, чтобы его забрали, — сказал Хеннинг Пии, после чего снял с себя комбинезон и аккуратно свернул его.

— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы его доставили к тебе. Потребуется разрешение на вскрытие. Формальность, но без нее никак не обойтись.

— Будем надеяться, что получим его, хотя прокуратура становится все скупее и скупее. — Доктор Кирххоф закрыл свой чемодан и надел пиджак. — Отпуск пошел тебе на пользу. Выглядишь отдохнувшей.

— Спасибо, — сказала Пия, удивленная и в то же время обрадованная этим мимолетным замечанием, прозвучавшим в устах Хеннинга как комплимент. Если бы он им ограничился, это была бы одна из тех редких встреч с бывшим мужем, которые оставляли приятные воспоминания. Однако Хеннинг, проявлявший тонкое чутье только на работе, но отнюдь не в обхождении с окружающими, тут же испортил это впечатление.

— Очень рад, что ты встретила человека, который даст тебе чуть больше, чем дал я.

Эти слова не вызвали бы у Пии раздражения, если бы они не были произнесены покровительственным тоном.

— Если уж на то пошло, ты мне вообще ничего не предложил, — резко бросила она ему.

— Ну да. Прекрасная квартира, дорогой автомобиль, лошади, знания по криминалистике, из-за которых тебе завидуют многие твои коллеги. — Хеннинг многозначительно посмотрел на нее, подняв брови. — Я не назвал бы это ничем.