Читать интересную книгу Василий Пятов - Аркадий Адамов

…Весь день Варя не находила себе места. Все валилось из рук, и она то и дело выбегала на крыльцо посмотреть, не идет ли отец. Как ей хотелось быть в этот момент там, па заводе, рядом с Пятовым. Варя уже не задумывалась, любит ли она его. «Люблю, люблю, как можно его не любить!» Господи, да что же там делается? Варя возвращалась в избу и со вздохом принималась за стряпню.

Вечером, после смены, вместе с отцом пришли Пятов и Колесников. У всех троих настроение было приподнятое. Никита торжественно вытащил штоф водки и сверток с закуской и передал их Варе.

— Погоди, погоди, Никита, — нетерпеливо сказал Пятов, — дай-ка сначала покажу вам кое-что.

Он расстелил на столе чертеж прокатного стана, положил длинную таблицу, заполненную цифрами, и, волнуясь, сказал:

— Так, вот, друзья, мы получили путем прокатки первую броневую плиту, первую не только в Холунице, первую во всем мире. Прошлой ночью я подсчитал все выгоды нового способа. Вот они.

Пятов вдруг оглянулся, ища кого-то глазами, и неожиданно вышел из комнаты. Вернулся он с Варей.

— У нас большая радость, Варенька, и ты должна быть сейчас с нами, — сказал он ей и, обращаясь к товарищам, продолжал: — Вот я составил таблицу. Смотрите, что получается. Для приготовления броневого листа по старому способу, путем ковки, требуется четырнадцать дней, а по новому способу — всего три с половиной. Количество нагревов сокращается со ста семидесяти двух до семи, во столько же раз уменьшается отход металла от угара и в десять раз — количество горючего. При всем том за качество сварки листов теперь можно ручаться, чего не мог сделать раньше ни один техник. Работа, друзья мои, ещё не окончена, но уже можно сказать смело — способ приготовления новой, самой лучшей, надежной и дешевой брони найден, и найден у нас, в России. Вот за это мы сейчас и выпьем. И еще — слава вам, русские мастера, золотые у вас руки. Что бы я без вас делал? — с воодушевлением окончил Пятов. Он на минуту остановился и веско добавил: — Но об этом деле не должен знать до поры никто из посторонних, понятно?

Першаков и Колесников стояли молча с серьезными и торжественными лицами, а Варя, растроганная и счастливая, смотрела на Пятова.

Когда они сели вокруг стола и налили по первой стопке, дверь отворилась и на пороге показалась группа рабочих. Впереди стоял черноволосый Петр Воронов.

— Эге, — радостно воскликнул он, — за что пьете, почтенные? Уж не на свадьбу ли мы угодили, хоть и больно мало для такого дела выпивки и народу.

— Пьем, Петр, за удачу, за новый стан и за Россию- матушку, — ответил Пятов. — Заходите, братцы.

Комната сразу наполнилась гулом голосов, смехом и шутками.

— А мы до тебя шли, Василий Степанович, — наклонился к Пятову Воронов. — Неделя-то кончилась, как обещал ты с нами расчет произвесть.

Как ни тихо сказал он это, но все услышали; голоса смолкли. Все ждали, что скажет управляющий.

— Вчера вернулся из Слободска Хрулев, — ответил Пятов, — завтра получите полный расчет.

Когда рабочие уже собирались уходить, вбежал запыхавшийся писарь из конторы, Прибылкин.

— Господин управляющий, еле нашел вас. Получена депеша от владелицы завода госпожи Пономаревой. Они требуют первые вырученные от продажи железа деньги немедля отправить ей, сынок их изволят свадьбу играть.

Пятов нахмурился и сухо сказал:

— Железо еще не продано и денег пока нет. Так и ответ изволь составить.

— Но ведь вчерась Хрулев привез деньги? — не унимался писарь, — так их и отослать, а то гневаться будут.

— А это другие деньги и для других надобностей, — резко ответил Пятов, чувствуя на себе тревожные взгляды рабочих. Он невольно посмотрел на Варю. Девушка стояла возле отца, чуть побледнев от волнения. Высокая, стройная, с тугой черной косой на плече, она показалась Василию Степановичу необыкновенно красивой в этот момент. На него нахлынула такая волна горячей нежности к ней, что он на секунду забыл, где находится и о чем с ним говорят. Голос писаря вывел его из этого состояния.

— Как бы беды не вышло, господин управляющий. Ведь владелица узнает о том, что вы скрыли деньги…

— Ты кажется, забываешь, с кем говоришь, писарь? Чтобы завтра был готов ответ, какой я приказал. Понял?

Вздох облегчения пронесся по комнате. Растерявшийся Прибылкин, идя к дверям, пробормотал:

— Как угодно-с, господин управляющий. Будет исполнено…

И он быстро юркнул за дверь.

Через некоторое время старик Першаков вышел на крыльцо проводить гостей. Варя уже начала собирать со стола, когда в комнату неожиданно вернулся Пятов. Он быстро подошел к ней, взял ее за руку и тихо сказал:

— Жить не могу без тебя, Варя…

Пятов запнулся, такими обыденными показались ему те слова, которыми он хотел выразить необыкновенное чувство, владевшее им. Он видел испуганные, полные счастья глаза девушки и не мог произнести ни слова.

В этот момент вернулся Першаков и громко пробасил, разводя руками:

— Ну, Василий Степанович, житья тебе сегодня не дают. Опять конторский писарь прибежал.

Из-за его широкой спины появился Прибылкин.

— Прошу прощенья, господин управляющий, — сказал он, нерешительно останавливаясь в дверях. — В депеше, о коей я вам час назад докладывал, два письма оказалось. Одно — это насчет денег, а второе — вот, извольте.

Он протянул письмо и добавил:

— На ваши хлопоты согласие свое дают. Заводским выходит чувствительное облегчение.

Писарь ушел. Пятов с нетерпением принялся за чтение письма.

После ряда общих замечаний о порядке заводского делопроизводства госпожа Пономарева писала: «… Что же до признаваемого вами за необходимость увеличения жалованья служащим и платы мастеровым и представленного вами штата новых окладов, то сообщаю нижеследующее. Учитывая ваш опыт в заводском производстве и обороте, а также многие труды по технической и практической части, клонящиеся к пользе заводов, разрешаю вам ввести оный штат новых окладов с тем, однако, условием, чтобы принять на себя ответственность, если последует уменьшение даваемых заводами выгод…»

Пока Пятов читал письмо, Варя расставляла на полке вымытую посуду, а Першаков, усевшись на скамью, сосредоточенно раскуривал трубку. С прирожденной деликатностью, свойственной всем простым русским людям, они старались показать гостю, что их доброе отношение с ним вовсе не дает им права вмешиваться в его дела. Лишь когда Пятов кончил читать, Варя не удержалась и посмотрела на него. Но хотя в ее взгляде и не было любопытства, а лишь радость нового, переполнившего ее чувства, Першаков, заметив взгляд дочери, нахмурился и, обращаясь к Пятову, поспешно сказал:

— Вот, Василий Степанович, мысль у меня какая пришла. Что ежели отливку валов для новой машины не на Клименковском заводе, а здесь у нас наладить? Я бы за это дело с великой охотой взялся.

Но Пятов поймал взгляд Вари и понял, почему старик нахмурился и вдруг заговорил о деле, которое они только сегодня утром обсуждали. Правда, тогда Першаков не решался взяться за отливку валов на Холуницком заводе.

— Это мы еще обсудим, Фома Елизарович, — с улыбкой ответил он. — А теперь послушай, что хозяйка пишет. И ты, Варенька, иди сюда.

Он еще раз, теперь уже вслух перечитал письмо. Минуту все трое молчали. Затем Першаков глубоко вздохнул и задумчиво произнес:

— Спасибо тебе за заботу, Василий Степанович. Однакож главное — это, конечно, новый стан. Что говорить, потрудились немало. Но большая должна выйти от него польза российскому флоту. Понимать это надо…

Слушая старого мастера, Пятов еще раз подивился душевному благородству этого простого, сурового на вид человека. Ведь оба они понимали, как, в сущности, мало значила в тяжкой, бесправной, полной лишений жизни заводских людей эта хозяйская подачка.

***

На следующий день, как только Пятов пришел на завод, к нему подбежал встревоженный писарь.

— Пожалуйте скорее в контору, господин управляющий. Вас ждет господин исправник: на Клименковском заводе волнение. Солдат туда отправили, — шёпотом сообщил он.

— Что там произошло?

— Не могу знать, господин управляющий. Говорят, всюду теперь неспокойно. Вот только нас еще бог миловал.

О том, что всюду неспокойно, Василий Степанович знал и сам. Заводской люд стонал от голода, от непомерных штрафов и вычетов, от самоуправства властей. Так было и на подсобном Клименковском заводе. И Василий Степанович ощущал свое полное бессилие изменить что- либо. Не хватало только капли, чтобы всеобщее негодование вырвалось на поверхность. И вот это случилось.

Когда Пятов спустя несколько минут вышел вместе с исправником из конторы, чтобы ехать в Клименки, он увидел, что от ворот завода к нему бежит Варя.

— Василий Степанович… Вася, — покраснев, поправилась она. Голос девушки прерывался от быстрого бега. — Ты на Клименковский едешь? Ради Христа, будь осторожен. Я от тетки знаю — из-за плиса и принца иноземного все произошло. Козлову нипочем не верь. Заставил он заводских этот плис покупать, силком заставил.