— А если носитель разрушить? — я забрал у дамы кристалл и внимательно рассмотрел его.
Классический икосаэдр. Граней ровно двенадцать штук, все пятиугольные, и на каждой что-то написано-нарисовано.
— Это не так-то просто, — хмыкнула Рей. — Но если удастся, то да, заклятье исчезнет.
Я усмехнулся и уронил многогранник на каменный пол.
Поднял. Осмотрел. Ни царапины.
Действительно, чтобы такой разбить, надо весьма постараться.
— Сколько надо энергии, чтобы его опять активировать.
Аршаф посмотрел на Рейну, Рейна на Лику, Лика на Тура.
Последний развёл руками:
— Боюсь, даже если мы все попытаемся, ничего не получится. Тут только верховный сможет, и то не факт... или хозяин заклятья.
— Но мастер-големщик из этого вашего... третьего корпуса как-то сумел ведь.
— Он взял готовый кристалл, уже активированный, — пояснила Лика.
— А где он его раздобыл? Империя с югом вроде бы как на ножах, не?
— Война войной, а прибыли прибылями, — пожал плечами Аршаф. — Сам в своё время такими делишками занимался. Выгода — десять концов, но убытки, ежели что, измеряются не деньгами.
— А чем? — взглянул я на него с интересом.
— Головой, — «вор» провёл ладонью по горлу и зло скривился. — Всю контрабанду рунных камней крышует Конклав. Кто конкретно, не знаю, но конкурентов не терпят. Глушат сразу и намертво. Так что, какой бы барыш ни светил, жизнь всё равно дороже.
Несколько секунд я смотрел ему прямо в глаза.
Аршаф мой взгляд выдержал.
— Ну, хорошо. Ладно. Но тогда почему наши маги сами не создают рунные камни, раз это так выгодно.
— Потому что не могут, — вздохнула Рейна.
— Потому что у них отняли эту возможность, — сказала, как сплюнула, Лика.
— Мы об этом уже рассказывали, — мрачно пояснил Тур.
Аршаф презрительно фыркнул, но промолчал.
— А повторить можно? — повернулся я к Туру.
— Можно, — не стал отнекиваться охотник. — Когда погиб последний дракон, его наследие прибрал к рукам император. И, как завзятый скряга, разделил драконову магию на ценную и не очень, а затем спрятал в своём дворце всё самое лучшее. Миру, в итоге, достались лишь крохи того, что когда-то принадлежало всем. Способных использовать силу стало намного меньше. Тем, кто остался, пришлось выбирать, какую часть собственной магии развивать, а какую забросить, иначе не хватит силы на основное умение. Восполнять запасы энергии и подниматься на новый уровень стало возможно лишь с разрешения избранных — членов Конклава и их приближённых. Мастера-артефакторы и големщики попали в полную зависимость от жрецов храмов Баат, ведь наполнять артефакты энергией получалось теперь лишь от священных камней. А что до магии рун, то её в Империи вообще уничтожили вместе с теми, кто мог её применять...
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем уничтожили?
— Потому что рунные записи не нуждались в энергии храмов. Любой, кто их создавал, мог отдавать им собственную энергию и переставал быть зависимым от Конклава и императора. Поэтому создателей рун начали называть чернокнижниками и приписывать им врождённую склонность к злодействам. А затем устроили настоящую охоту за ними. Конечно, они и сейчас далеко не ангелы и не праведники, однако считать их закоренелыми маньяками и убийцами тоже неверно. Короче, те, кто сумел уцелеть во время гонений, бежали по большей части на юг и основали там своё королевство, которое известно теперь как Ривия или Тилланд. Последнее — по названию главной реки, что там протекает.
— А почему Империя не уничтожила Ривию и всех, кто туда бежал? Ведь это было логично.
— Хотела, но не смогла, — усмехнулся охотник. — Император и его присные попали в свою же ловушку. Они ограничили традиционную магию не только по её наполнению, но и по расстоянию от источника. А поскольку главным её источником стал сам император... ну, или то, что он держит в своём дворце, постольку, чем дальше от Арладара, тем хуже работает разрешённая магия и лучше — неразрешённая...
— Подожди-подожди, — остановил я его. — Это значит, выходит, что здесь... хм... получается, здесь, в Пустограде, рунная магия требует меньших усилий, чем если бы мы находились в столице, так?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Выходит, что так, — кивнул Тур. — До Арладара отсюда почти четыреста лиг. А на западном побережье и на перешейке между Ривией и Империей привычная магия начинает вообще сбоить, и рунные камни и свитки ходят там наравне с обычными артефактами. Поэтому, собственно, пираты и обосновались на юго-западе, в Драаране. Чтобы их выбить оттуда, нужны войска, а не маги. Много войск, и маги им там не помощники.
— Да я не про это, — отмахнулся я, продолжая разглядывать кристалл с рунами. — Пираты меня сейчас не волнуют. Меня волнует другое, — я положил кристалл на столешницу и посмотрел на Аршафа. — Ты раньше работал с рунами?
«Вор» хмыкнул, легонько качнул головой:
— Напрямую с самими рунами нет. Не придумывал, не создавал, не записывал... Но вот с готовыми — да, применял. Раз, наверное, пять... или шесть...
— Что ты задумал, Дим? — в голосе Рейны звучала тревога.
— Что я задумал? Ничего сверхъестественного, — пожал я плечами. — Просто мне захотелось взглянуть, что записано в памяти этой «летухи». Надеюсь, вы мне поможете.
— Ты решил активировать рунный камень?
— Да.
— Но это очень опасно. Ты же не чернокнижник.
— Всё верно. Это очень опасно, — поддержала подругу Лика.
— А я бы рискнул, — не согласился с ней Тур, за что сразу же получил два яростных взгляда. — В конце концов, Дим — иммунный, выплеск излишней энергии на него не подействует...
— А если подействует?
— Не попробуешь, не узнаешь, — философски заметил охотник и, сложив на груди руки, откинулся на спинку кресла, словно бы говоря этим: он своё мнение высказал, а как поступить, решать всё равно не ему.
Аршаф, к слову, принял точно такую же позу, да ещё и глаза к потолку закатил, только что не насвистывая: мол, я не я и лошадь не моя, как главный скажет, так всё и будет...
— Сделаем так, — я обвёл взглядом собравшихся за круглым столом соратников и снова взял в руки кристалл. — Всем, кто боится, предлагаю выйти на улицу.
— Никто не боится, — буркнула Лика.
— Я остаюсь, — обречённо выдохнула «богиня любовной страсти».
Тур и Аршаф молча кивнули.
— Отлично. Тогда никто не магичит, кроме Аршафа. А ты, — я повернулся к «судье», — тщательно вспоминаешь, как использовал рунные камни, и посылаешь это заклятье в меня с максимальной силой. Понятно?
— Понятно.
— Готов?
— Готов.
— Поехали.
Через мгновение перед лицом заклубилось облако маг-энергии. Достаточно плотное... Видно, и вправду мой визави вложил в него всё что возможно.
Мысленно выдохнув, я направил энергопотоки в кристалл. Теперь уже точно зная, что умею усиливать их на порядок...
Секунд, наверное, десять с кристаллом ничего не происходило, а затем его грани вдруг засветились мягким идущим из глубины светом.
Кто-то негромко охнул. Кажется, это была Лика.
Я мельком глянул на Рей. Женщина замерла в кресле, подавшись вперёд и вцепившись подрагивающими пальцами в подлокотники.
Тур напряжённо вглядывался в светящийся многогранник, словно пытаясь найти в нём что-то знакомое. Аршаф, чуть прищурившись, облизывал губы. Один в один кот, дорвавшийся наконец до банки с вожделенной сметаной.
— Работай, — сказал я ему, указав на кристалл.
Надо ли говорить, что он тут же взялся за дело? Как, впрочем, и остальные, наплевав на моё недавнее предупреждение, чтобы кроме «вора-судьи» никто не магичил.
Уже через пару секунд над рунным камнем появилась «картинка», которая тут же заколыхалась-задвигалась, как какая-нибудь бракованная голограмма.
Все сразу же повскакали с кресел и сгрудились над ней, будто продрогшие путники над костерком в морозной степи. Аршаф время от время делал какие-то пасы руками, и картинка то замедлялась, то ускорялась. Остальные вразнобой комментировали увиденное.