Читать интересную книгу Каникулы в Риме - Наталия Полянская

Ну конечно. Что и требовалось доказать.

– Я не хочу тебе мешать, Макс, но может быть, мы пойдем в отель или ты хотя бы прочтешь сообщение там, где светлее?

– М-м? – Он не слушал, читал. Sms, видать, длиной с Великую хартию вольностей. Инга потянула Амлинского вперед, и он пошел рассеянно, и тут над их головами грохнуло, словно настал день Страшного суда и черти явились по души грешников.

Глаза уже привыкли к полутьме, к тому же Ингу не покидало странное тревожное чувство, а потому она инстинктивно сделала несколько быстрых шагов вперед, таща за собой Макса. Вовремя. Грохот повторился, и сверху на тротуар, по которому они только что прошли, грянулась одна здоровенная труба, потом вторая, а за ними – ведро с засохшей краской, от удара об асфальт крякнувшее, как спелый арбуз. Только тогда Макс изволил оторваться от телефона. Амлинский оглянулся и замер.

Заорали сигнализациями припаркованные рядом машины, послышались крики, кто-то уже спешил к месту происшествия. Инга задрала голову, но ничего не увидела: верхние этажи здания тонули во тьме. Вот если бы фонари горели…

– Я же говорила, – произнесла она чуть дрогнувшим голосом, – что нужно ходить быстрее. Итальянцы такие… беспечные. – Это было самое слабое определение в адрес разгильдяев, которые оставляют незакрепленными тяжелые предметы на высоте. Зная итальянскую безалаберность, можно предположить, что все это грохнулось потому, что на криво лежащие трубы просто сел голубь.

– Прошу прощения, что я тебя не послушал.

– Нам повезло, что мы уже прошли этот участок.

– Нам повезет еще больше, если мы сейчас уйдем. – Макс развернул Ингу и решительно зашагал в сторону отеля. – Не желаю объясняться с местными.

– Макс…

– Все, разговор окончен, – бросил он резко, и Инга умолкла, не понимая, что на него нашло.

Неужели… испугался? Да нет, Амлинский трусом никогда не был, трус не играет в хоккей! Вот она испугалась немного, правда, задним числом. Трубы и ведро грохнулись достаточно далеко, никакой реальной опасности не было, и все же выплеск адреналина имел место. А Макс не из пугливых, видимо, не захотел, чтобы ему задавали вопросы. Нужно в следующий раз пойти другой улицей. Инга оглянулась на ходу, но они отошли уже достаточно далеко, и ничего толком не разглядеть. Автомобильные сигнализации умолкали одна за другой.

– Вот так и не знаешь, когда кирпич упадет, – невесело пошутила Инга, когда зашли в лифт и молчать уже не хотелось.

– Ты о бренности бытия?

– О нем, хрупком и прекрасном.

– На сей раз миновало, значит, вселенной мы еще зачем-то нужны. – Шеф помолчал и спросил все-таки: – Испугалась?

– Немного.

– Сейчас ляжешь спать, а наутро все забудется.

Он вроде ничего особенного не сказал, однако на душе сразу стало легче. Подумаешь, ведро с краской… Пролетело мимо – и черт бы с ним!

В номер возвратились около половины одиннадцатого. Пока Инга разбирала чемодан, Макс успел сходить в душ и залезть под одеяло; когда она вышла из ванной, он уже спал, накрывшись с головой и немыслимым образом расположив подушку. Вот и хорошо.

Утро началось со звонка будильника, теплых водяных струй и тщательного выбора наряда: Инга не собиралась чувствовать себя неудобно. Она деликатно посоветовала Максу надеть кроссовки, а не ботинки, в которых он прилетел вчера, и светлые джинсы вместо темных, а поверх футболки накинуть клетчатую рубашку, купленную специально по случаю. Инга добыла это чудо текстильной промышленности спустившись в переход, у ближайшей торговки, и была поэтому стопроцентно уверена в подлинном китайском происхождении. Макс смотрел на рубашку, прищурившись.

– Я шпион, – пробормотал он в конце концов и – надел.

Так они и спустились к завтраку: «китайский» Макс и Инга в легкомысленных укороченных джинсах с нашлепкой на попе в виде бабочки, в топике и кофточке от соседнего переходного производителя – корейца какого-то. В ресторане уже толпился народ, шведский стол подвергался тотальному разграблению. Выбор оказался на удивление приличным, что нетипично для итальянских трехзвездочных отелей, где повезет, если выдадут континентальный завтрак – круассан, джем и масло, кофе да сок, вот и все. По всей видимости, русские туристы, которых было много в этом отеле, когда-то давно взбунтовались и потребовали кормить их нормально. Отель шел на уступки: был и омлет, и сосиски, и разнообразная выпечка, и ассортимент соков и чая. Постоянно подносили новые порции, чтобы всем хватило. Русские туристы быстро тренируют любую нацию…

Макс нацелился было на столик в углу, где могли поместиться только двое, однако Инга решительно потянула его к одному из столов на шестерых.

– Хочешь работать? Работай.

Макс кивнул: работать он умел лучше всего.

Набрав еды, они сели и не остались в одиночестве: появившийся вместе с мамой вчерашний милый конопатый мальчишка тут же подбежал:

– Здрасьте! А можно мы тут сядем?

– Садитесь, конечно, – любезно пригласила Инга.

– Ма-ам! Мы тут можем сесть! Мам, я хочу сок! А омлет я не буду!

– Здравствуйте, – сказала женщина, подходя, – вы не против, если мы с вами?..

– Конечно нет.

– Ма-ам!

– Кирилл, пожалуйста, не кричи, я и так все понимаю. Пойдем, выберем тебе сок.

– Как она умудряется с ним справляться? – спросил Макс, когда они отошли. – Этот ребенок совершенно неуправляем.

– Ты не видел неуправляемых детей.

– По-моему, он ведет себя неприлично.

– Бегать и кричать? Нет, Макс. Это типично. У них же энергия бурлит, ее нужно куда-то девать, хотя бы направлять в нужное русло.

– По-моему, это расстройство.

– Нет, ты не прав. Я в детстве была поспокойнее, а вот моя сестра… Она и меня раззадоривала, и мы с ней носились так, что люстра качалась. Когда у меня будут дети и они начнут так бегать, я не стану удивляться. Энергия – выход. Физика!

Он покачал головой – не согласился. Впрочем, Инга знала, что так будет.

Его родителей она видела несколько раз – как ни странно, и одного оказалось достаточно, чтобы составить о них определенное мнение. С первого раза у Инги больше не имелось вопросов, почему Макс такой. Никаким иным он быть и не мог, и она ему не сочувствовала, нет. Простого сочувствия тут явно оказалось бы недостаточно. Тем более что никакая жалость Максу не требовалась и была катастрофически вредна: он-то полагал свою жизнь исключительно удавшейся, а все, что не вписывалось в нее, – ошибкой природы.

Ну, посмотрим.

Кирилл бегал туда-сюда, принося еду, с гордостью притащил тарелки, наконец плюхнулся на свое место и принялся наворачивать омлет, от которого пять минут назад категорически отказывался. Сунув в рот здоровенный кусок, мальчик посмотрел на Макса и беззастенчиво поинтересовался:

– А где ваш айпад?

– Кирилл, – спокойно и предупредительно заметила его мать, подходя к столу и ставя блюдо с выпечкой.

– Ой, да. Мама говорит, сначала нужно знакомиться. Я Кирилл, а это мама. А где ваш айпад?

– Я Максим Эдуар…

– Это Макс, я а Инга, – сказала она и легонько толкнула Амлинского локтем – не раскрывайся, дескать, шпион. Еще бы должность назвал и полное имя компании. – Очень приятно, Кирилл. А твою маму как зовут?

– Мама Лена!

– Очень приятно, Елена, – сказал Макс. – Мой айпад в номере, Кирилл. Я бы взял его с собой, но Инга решила, что без него будет лучше.

– А как же играть?!

– Думаю, Максим полагает, что лучше не играть, а смотреть по сторонам, Кирилл, – произнесла Елена. – Мы ведь приехали в Рим, и ты сам хочешь все посмотреть. Игрушки есть и дома, а Рима дома нет.

Инга начала подозревать, что у фантастически безмятежной Елены имеется неплохое чувство юмора, которое и помогает пережить ураган по имени Кирилл.

– Ага. Мы вчера путеводитель читали. Столько всякого! Мам, мы же пойдем в Колизей, да?

– Пойдем, конечно. – Она намазала круассан маслом и джемом и обратилась к Инге: – Вы впервые в Риме?

– Я в третий раз, а Макс… можно считать, что и в первый. – Она покосилась на него, чтобы сам продолжал, и Амлинский, преодолевая внутреннее сопротивление, произнес неохотно:

– Я был здесь с отцом в юношестве. Почти ничего не запомнил.

– Тогда вам предстоит много открытий, – сказала Елена.

– Благодарю, я надеюсь, что они будут приятными.

Кирилл продолжал болтать и с огромной скоростью уничтожать завтрак, Макс отвечал на его вопросы – односложно, но отвечал, – а Инга пила кофе и думала, что впереди несколько дней, которые могут оказаться весьма интересными. В конце концов, нужно просто выйти в этот город.

4

Государь не волен выбирать себе народ, но волен выбирать знать, ибо его право карать и миловать, приближать и подвергать опале.

И едва выйдя в утреннее тепло из отеля, Макс вспомнил, что именно его поразило в тот давний, почти стершийся из памяти визит в Рим.