Читать интересную книгу По поводу статьи Ю Г Фельштинского Тайна смерти Ленина - Ю Фельштинский

Судя по тексту этого решения, в болезни Ленина политические проблемы играли не меньшую роль, чем медицинские. Действительно, в то самое время, когда соратники разрабатывали процедуру его политической изоляции, сам Владимир Ильич "диктовал" один за другим важнейшие политические документы, в том числе и пресловутое "завещание", в котором он предлагал XII съезду обдумать, как бы половчее сместить Сталина с поста Генерального секретаря. Конец этим таинственным диктовкам положил удар 10 марта 1923 года, после которого Ленин стал настоящим инвалидом: произносил не более десятка слов ("вот-вот", "иди", "вези", "веди", "аля-ля" и почему-то "гут морген "), утратил способность писать, мог передвигаться только в инвалидной коляске.

21 января 1924 года Ленина настиг последний удар. У него заклокотало в груди, взгляд стал бессознательным. Временами он глухо стонал, судороги пробегали по телу. Врачи впрыскивали ему камфару, делали искусственное дыхание. Но все было напрасно. Он умер в 18.50...

* * *

Как и все, я верил официальной версии вплоть до того момента, пока не натолкнулся в архиве на никогда прежде не публиковавшийся документ. Это было письмо Ленина Дзержинскому. В своей переписке с соратниками Ленин часто использовал гриф "Совершенно секретно". Не преминул он прибегнуть к нему и на этот раз. Под грифом "Совершенно секретно" он писал:

"Дорогой Феликс!!! Все, что со мной произошло, как мне кажется, дело рук Сталина и тех, кто с ним. Это ужасно. Меня фактически изолировали от партии и общества. Вчера охрана была удвоена. Сейчас их насчитываю что-то около ста человек. Мне даже тропинки отвели, по которым я должен, видите ли, прогуливаться. По другим дорожкам просто не положено!!! Как Вам это нравится. Это разве нормальное отношение, когда какой-то жлоб из В.Ч.К ., или уж не знаю кто, заявляет, что имеет специальные инструкции: не разговаривать со мной, не принимать от меня никакой почты, не рассказывать мне ничего и т. п. Это что? Как прикажете это понимать? Я неоднократно за последнее время требовал встречи с Вами, тов. Калининым, Влад. Бонч-Бруевичем, Каменевым, не говоря уже о тех, кого мне просто хотелось бы увидеть.

Вот уже три месяца ко мне никого не пускают. Полная изоляция. Отключили телефон. Барышня со станции говорит, что с Москвой нет связи. Какая херня, прости Господи. Я стал намного лучше себя чувствовать. Мне кажется, что меня отравят или убьют. Убьет охрана. Отравят врачи. Что же мне делать? Бежать? Невозможно. Смотрят за каждым шагом. Говорят, что все из благих соображений. Я не верю. Я понимаю, что все скоро кончится. Кто бы знал, не поверил бы. Врачи смотрят на меня и разговаривают со мной, как с умалишенным, как с ребеночком, глупеньким маленьким ребеночком. Это заговор. Это приведет к диктатуре одной группы в партии над всеми, и кончится все большой кровью.

Я не понимаю, имею ли я сейчас в правительстве вес, что с моим кабинетом в Кремле? Почему я лишен связи? Я ничего не понимаю. Я первое лицо в государстве, меня никто не отстранял от исполнения обязанностей. Моя болезнь просто превратилась в изоляцию. Меня вылечили и изолировали. По-другому это никак не назовешь. Если можно предпринять какие-либо меры??? К примеру, перевести меня в первую градскую, в Москву. Я не могу больше жить в лесу. Я медленно схожу с ума. Я предчувствую, что со мной хотят что-то сотворить. Мне никто не верит, все действуют по одной инструкции. Тех, кто со мной находит общий язык, убирают, и более я не вижу этих прекрасных людей. Куда они делись, к примеру: Шишкин, Лазарев, Апаев. Где они? Живы, или их уб рали? (Здесь Ленин делает вставку: "Необходимо провести проверку, выяснить, где на самом деле эти люди. Если их убрали, то это будет основанием того, чтобы привлечь к ответственности Сталина и других". - Г. Н.)

Мне необходимо созвать Политбюро. Я уже обращался с открытым письмом к товарищам, но Сталин ухмылялся. Он обозвал Наденьку дегенераткой и проституткой !!!! (Последние два слова Ленин подчеркнул. - Г. Н.). Как Вам это нравится! И главное, после требования извинений отношения между нами стали просто невыносимыми. Я превратился в его личного врага. А ведь у него кавказский темперамент.

Феликс, Наденька говорит, что до нее дошли сведения, что Сталин произнес фразу, будто бы педерастам в Кремле пришел конец. Конечно же, это было произнесено более грубо и ругательно, но, как я сделал выводы, это имеет отношение прямо ко мне и моим товарищам. (Этот абзац Сталин, просматривая это письмо, подчеркнул красным карандашом и написал: "Ильич совсем тронулся"- Г. Н.)

Я располагаю сведениями, что без моего ведома происходят перестановки. И везде ставит он. Одобряет ЦК. Что же творится в ЦК ??? Я читаю газеты, и все вроде бы нормально, на первый взгляд. Стало быть, пресса в его руках. Это конец. Будь проклят тот день, когда я дал свое согласие на стационарное лечение в Горках. Будь оно все проклято. Нет ничего отвратительнее этой наигранной изоляции. Сотни дебилов из В.Ч.К., здоровенные такие парни. Мне с ними тяжело говорить. Постоянно приходится задирать голову. Я требую уменьшить охрану. Зачем такое количество. Можно обойтись и меньшим числом.

Потом, на первом этаже расположились несколько уполномоченных. Чем они занимаются, ума не приложу. На вопросы не отвечают. Говорят, что приставлены ко мне, чтобы я побыстрее выздоравливал.

Очень прошу, предпримите меры, привезите меня в Москву. Я хочу в столицу. Я давно не общался с рабочими коллективами. Я стал отставать от жизни.

Горячо обнимаю, твой Ульянов (Ленин). 20.12.1921 г.".

Самое ошеломляющее в этом письме - дата! Оказывается, Ленин был изолирован уже в 1921 году, когда широкие массы слыхом не слыхивали ни о какой его болезни! Официальная версия кем-то сдвинута на целый год!

Я стал внимательно просматривать ленинские биографические материалы и в воспоминаниях М. И. Ульяновой нашел подтверждения тому, что говорилось в письме. Так, сильные головные боли, головокружения и бессонницы начали мучить Владимира Ильича еще в январе-феврале 1921 года. В конце лета его осмотрел главный врач Боткинской больницы Ф. Готье, нашел у него небольшое расширение сердца и посоветовал на две недели поехать в Горки. И эти "две недельки" действительно растянулись на три месяца - до конца декабря 1921 года! Мы-то считали, что Ленин в Горках отдыхал, а он, оказывается, находился там едва ли не под арестом!

А что же Дзержинский? Как он реагировал на крик ленинской души?

В архивной папке сохранился и "ответ" Феликса Эдмундовича: на следующий же день он переслал ленинское письмо Сталину с небольшой запиской.

"Строго секретно. Из Горок продолжает поступать корреспонденция от Ленина. По-прежнему в письмах Ильича речь идет о готовящемся заговоре против него. С одной стороны - медперсонал, с другой - охрана. Предлагаемые меры:

Посетить Ленина делегацией из десяти человек. Развеять его мысль о готовящемся заговоре. Нанести товарищеский визит. (Возле этого предложения Дзержинского Сталин делает пометку: "Можно !" - Г. Н.)

Разрешить пользоваться связью. Соединять его с одними и теми же абонентами, которых предварительно заинструктировать. Контролировать звонки.

Целесообразно рассмотреть вопрос о переводе Ленина в первую городскую клинику. (Возле этих двух предложений Сталин красным карандашом подчеркнул: "Нельзя !"- Г. Н.) Пред. В.Ч.К. Дзержинский".

Чуть ниже подписи Дзержинского последовала резолюция Сталина: "Заменить охрану, сменить поваров! Всех! И. Сталин. 30.12".

Мы знаем, что позднее в связи с временным улучшением здоровья Ленину дали возможность выступить на II съезде партии, проходившем с 27 марта по 2 апреля 1922 года, и выступление это показало, что вождь с трудом поддерживал связную речь. Он даже не смог участвовать в прениях по своему докладу. А 3 апреля Сталин был избран Генеральным секретарем партии.

Из впервые публикуемого у нас письма Ленина Дзержинскому вытекает сенсационный вывод, заставляющий коренным образом пересмотреть всю официальную версию. Ведь из него следует: Владимир Ильич прекратил свою деятельность как глава партии и государства в декабре не 1922-го, а 1921 года; и все, что официально сообщалось о его дальнейшей жизни, было лишь прикрытием страшной тайны - его многолетней политической изоляции.

* * *

Благостную официальную картину последних дней Ленина в Горках, в которой живописуется, как Владимир Ильич учился заново говорить и писать, как он стремился следить за политическими событиями, как устраивал деревенским детям новогоднюю елку и заботился об обслуживающем персонале, полностью перечеркивает еще одно страшное письмо, хранящееся все в той же архивной папке с грифом "Особой важности". Его написал Сталину один из лечащих врачей Ленина в Горках.

"Товарищу Сталину И. В.

Москва, Кремль.

Строго конфиденциально.

Уважаемый Иосиф Виссарионович!

За последние несколько дней здоровье нашего пациента заставляет проявлять серьезное беспокойство, и речь идет не об осложнении общих терапевтических особенностей, а о более тревожном, о полном расстройстве психики пациента, что, на мой взгляд, никак не связано с ранением и лечением, и изоляцией в том числе.