Мандалорец медленно убрал чип в карман на своем поясе.
А вот бластер со стола не убрал.
Лишь выжал свободный ход спускового крючка.
— Допустим ты знаешь о чем говоришь, — медленно произнес мандалорец. — Тогда еще меньше поводов оставлять тебя в живых.
— Ой ли? — уточнил Сергиус.
— Предложи мне что-то, ради чего я не нафарширую тебя тибанной, сосунок? — раздался голос из-под шлема.
— Ну как же, — Сергиус откинулся на спинку своего дивана. — Давайте подумаем над вариантами. Я могу перечислить их с добрый десяток, но остановимся на главных. Вы ведь считаете их своими детьми, сержант, не так ли? Приемными детьми, как это было заведено среди мандалорцев.
— Я начинаю терять терпение.
— Интересно, а теряют ли его ваши приемные дети, узнав, что их генетические братья, кто смог пережить эти ускоренные тридцать лет забвения, добровольно возвращаются в строй? Передают свои знания и навыки, берут в руки оружие, тренируются, сражаются, получают увечья, проходят курсы реабилитации и вновь готовы к бою на передовой? При всем том, что им сейчас биологически восемьдесят, в то время как ваши приемные дети — чуть старше сорока?
— Пятьдесят два, — поправил его мандалорец.
— О, — улыбнулся Сергиус. — Благодарю за подтверждение. Значит вам все же удалось остановить старение практически сразу после завершения Войн Клонов. Позвольте отметить, что это воистину научный прорыв…
— Слишком много болтаешь, — остановил его мандалорец.
— Работа такая. С другой стороны, мы можем поговорить на языке мандалорцев, — предложил Сергиус.
— Маловероятно, что ты — один из нас, — хмыкнул собеседник. — Просто позер, который вешает на уши агитационную лапшу, дабы сыграть на чувстве жалости или чем-то подобном.
— Мне не нужна ваша жалость, — сказал Сергиус. — И вы это прекрасно знаете. Мне нужны ваши приемные дети, сержант Скирата.
Ствол бластера поднялся совсем немного, но теперь он смотрел точно в голову доминионского агента.
* * *
— Нам пришлось изрядно потрудиться, для того, чтобы совместить наработки образца протонно-лучевой пушки и проекта «Сумерки», какие были получены по завершению Битвы при Мустафаре, а так же от наших разведчиков с уничтоженной семь лет назад повстанцами стационарной установки суперлазера на Дубриллионе, — молодой человек облизнул пересохшие губы, стараясь смотреть прямо перед собой. — Пришлось работать на пределе того, что могут предложить схемы и технические возможности, частично восстанавливая потери в оборудовании и схемах путем инверсивного планирования и…
Стоящий рядом с ним синекожий мужчина в белоснежном кителе с ауродиумными контрпогонами с интересом посмотрел на замявшегося юношу, который никак не мог подобрать нужных слов.
— Обратного инжиниринга? — подсказал гранд-адмирал Траун.
— Да, сэр, да, — Александр закатил глаза к потолку, мысленно ругая себя на чем свет стоит.
Это ж надо так опозориться!
Да еще перед самим Трауном!
Нет, его волнение понятно — не каждый день к тебе в лабораторию приходит гранд-адмирал, который, вообще-то полгода назад как умер.
Судя по тому, что глава отдела передовых разработок лучевого оружия, капитан Никлара Варнилиан даже бровью не повела, когда Верховный Главнокомандующий заявился к ним, он точно знал, что Траун не призрак и не галлюцинация.
Мог бы, вообще-то и сказать!
Хотя нет, наверное, не мог…
Подобная информация наверняка является государственной тайной.
Неспроста же Траун прибыл в сопровождении целого флота, да еще с тремя звездными суперразрушителями типа «Палач».
Тонкий намек на то, что тайна гранд-адмирала охраняется тысячами тяжелых турболазеров.
— Итак, каков ваш вердикт, инженер Они? — голос Трауна можно было бы назвать даже отеческим.
Ну, с небольшой такой натяжкой, если с вами любезно разговаривает отец, рядом с которым скалится серокожий ногри, обвешанный ножами, за спиной стоит полковник Гродин Тиерс, о похождениях которого в системе Картакк известно чуть больше, чем о законах космической механики, но после штурма станций преступников с ним, как и с черной дырой, никто не жаждет пересечься курсами — банально чувство самосохранения играет тромбоном в том месте, на котором обычно сидят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
![]()
Инженер Александр Они.
Александр почесал затылок.
— Сэр… Я… Я не совсем инженер-оружейник…
— Это мне известно. Вы инженер-кораблестроитель, уроженец Кореллии, проработавший на верфях «Кореллианской Машиностроительной Компании» два месяца из положенных пяти лет обязательного контракта по целевому направлению вашего обучения, — блеснул осведомленностью гранд-адмирал. — Вы сбежали в Доминион, предложив свои услуги в области военного кораблестроения, но по причине отсутствия опыта по профильному направлению, были зачислены в отдел разработок передового лучевого вооружения по ходатайству инженера Рейеса в качестве военнообязанного инженера-стажера. Однако, все это никоим образом не влияет на ответ на вопрос, который я вам задал минутой ранее. Надеюсь, мне нет необходимости его повторять?
Да лучше было бы сразу записать на экране деки, потому что эмоции бьют фонтаном.
А желание не опозориться в лице Верховного Главнокомандующего так велико, как и тяга к строительству боевых кораблей.
— Сэр, разрешите говорить откровенно? — набрал воздух в грудь Александр, чувствуя, как внутри него все трясется.
— Иного не предусмотрено Уставом, — заметил Траун.
— Сэр, протонно-лучевое оружие — это тупиковый путь развития технологии компактного суперлазера, — выдохнул молодой человек.
Собственно, человеком он был лишь отчасти, имея в далеком прошлом предка-сефи.
Что в нем выдавали заостренные уши — предмет дразнилок и обзывательств в детстве.
— Поясните.
— У нас имеется пример крайне неэффективного примера лучевой технологии, — пояснил молодой инженер. — Максимальная дальнобойность оружия, которую мы достигли, используя в качестве источника питания реактор солнечной ионизации — это двадцать пять стандартных единиц. При полной загрузке реактора. Иными словами, использование этой технологии в качестве корабельного вооружения приводит к тому, что для накопления энергии выстрела кораблю придется лишиться питания на пять стандартных минут от главной энергетической установки. А это значит, что пять минут звездный разрушитель или любая другая платформа с таким источником питания, будет существовать только за счет питания энергии запасными реакторами или батареями. Мощность защиты проседает пропорционально по кривой в прямой зависимости от времени перезарядки оружия. Иными словами, на близкой дистанции от корабля противника, звездолет-носитель должен будет пять минут находиться на сниженном энергопитании для того, чтобы нанести удар энерго-лучевым комплексом.
— Который может одним выстрелом уничтожить звездолет противника, — напомнил Траун.
— Если корабль не больше размерами чем тяжелый крейсер — да, — закивал Александр. — А так же это зависит от качества брони, мощности вражеского щита и так далее. Оригинал — протонно-лучевой оружие, не обладал той же разрушительной силой, что и наше изделие — он лишь повреждал корпус с практически незначительным заброневым тепловым воздействием. Потому и тратились на него лишь небольшие ресурсы главной корабельной установки. Мы же, в соответствии с техническим заданием, построили изделие с максимальной эффективностью непрерывного луча… Сэр, это просто неэффективно.
— В том числе и при дросселированном использовании установки? — уточнил Траун.
— В таком случае эффективность падает в разы. Разрушительность луча основана в первую очередь на объеме плазмы, который передается непрерывно в ходе атаки. Дросселированный тип луча, вроде гигантского турболазера, приведет к созданию… Ну, обычного планетарного турболазера вроде w-165, но мощнее его в пять раз.
