Гарден. Потому что полицейские обнаружили то место, откуда велась стрельба. Там были следы на черепице, целая груда пустых бутылок и куча сожженных пакетов от бутербродов. Лежак он сделал из старой стекловаты. Видимо, убийца использовал оптический прицел. Этот тип хорошо подготовился.
Элиза. Может быть, он хотел убить именно ее, а не тебя?
Гарден. Библиотекаршу? Незамужнюю работающую девушку двадцати шести лет, живущую самостоятельно? С какой стати? Послушай, у Дженни были каштановые волосы, коротко остриженные, как у меня. Так что в темной комнате стрелок вполне мог спутать ее с мужчиной, даже имея оптический прицел. Как я говорил, он спутал левое и правое, принял ее за меня и убил. Думаю, так оно и было.
Элиза. Ты имел в виду это совпадение?
Гарден. Не совсем.
Элиза. Был еще выстрел?
Гарден. Послушай, ты молодец!
Элиза. Проекционный анализ. Я запрограммирована на запоминание и любопытство, Том.
Гарден. Был еще один ночной выстрел в моем клубе. Недели две назад. Клуб называется «Пятьдесят Четыре»… Итак, я играл там как обычно, но не все шло гладко. Почему-то мои слушатели никак не могли понять, что мое представление об исполнении полностью отличается от их. Я закрываю глаза, когда играю, а они думали, что я засыпаю. Действительно, я иногда вскрикивал, играя коду или…
Элиза. Кода? Что это такое?
Гарден. Это повторение пассажа, иногда с немного измененным окончанием.
Элиза. Спасибо. Записано. Продолжай дальше, пожалуйста.
Гарден. Или, например, я мог выругаться, пропустив такт или два. Иногда я закусывал губу, а они считали, что я ошибся. Но когда у вас абсолютный слух, вы просто не можете играть неверно.
Элиза. И игра в этот вечер шла плохо.
Гарден. Клубный кондиционер вышел из строя, и влажность воздуха сказывалась на функционировании клавиатуры. Просто кошмар. У меня не было времени наблюдать за толпой или следить за дверью.
Элиза. Следить за дверью? Зачем?
Гарден. Потому что все хорошее приходит через парадную дверь: меценаты, агенты студий, подписание контрактов и случайные приглашения на одну ночь.
Элиза. Ты имеешь в виду сексуальные контакты?
Гарден. Нет. У меня для этого есть постоянная девушка. Или была. Приглашения на одну ночь в музыкальном бизнесе означают короткие контракты, типа вечеринки, свадьбы и тому подобного, хотя не многие приглашают исполнителя страйда. Но в этот вечер я не смотрел за дверью, так как рояль звучал хуже, чем ящик с мокрым песком. Поэтому я не заметил, как он пришел.
Элиза. Он? Кто?
Гарден. Бандит. Этот клуб для избранной публики с консервативным вкусом. Так что тот человек был явно не к месту в своей шелковой рубашке и обтягивающих штанах. Эта экипировка выдавала в нем завсегдатая аптек окраинных кварталов города, несмотря на длинные светлые волосы.
Элиза. Он попал в тебя?
Гарден. Нет. Он выстрелил правее и выше, я услышал только треск пластика над головой. В то же мгновение я оттолкнул стул и скользнул за рояль. Музыка оборвалась, когда пули завели свою песню… После этого вечера никто не собирается позаботиться о мокрых молоточках.
Элиза. Что же ты сделал потом?
Гарден. Выскочил через заднюю дверь, даже не оглянувшись. Последний гонорар я потребовал у хозяина наличными. Сказал, что у меня умерла мать.
Элиза. Ты сообщил властям? Я имею в виду, о стрельбе.
Гарден. Конечно, я законопослушный гражданин. Но они только смеялись, кормили меня полицейскими историями о немотивированной городской преступности, приводили статистические данные и расчеты вероятности относительно меня, а под конец сказали, что у меня буйное воображение.
Элиза. Но ты не согласен?
Гарден. (Пауза в одиннадцать секунд.) Ты думаешь, что я сошел с ума.
Элиза. Это не моя функция. Я не решаю. Я слушаю.
Гарден. Ладно… можно сказать, я всегда чувствовал нечто особенное. Даже когда был маленьким мальчиком, я чувствовал себя посторонним, не таким, как все люди. Посторонним, но не отделенным. Не мятежником. Это похоже на большую ответственность за устойчивость мира, за всю грязь и разрушения, чем чувствуют другие люди. Иногда я чувствовал, что на мне груз вины за двадцать первое столетие. Иногда мне хотелось быть в некотором роде спасителем — но не в религиозном смысле.
Я чувствовал силу или, скорее, умение. Оно было у меня когда-то, но потом я его забыл. Напряжение мускулов, биение пульса, которыми я не управляю. Если бы я только мог успокоиться и сосредоточиться, эта сила, это умение могли бы оказаться в моих руках. Сила удалять врагов с моего пути мановением руки. Поднимать камни с помощью энергии, льющейся из моих глаз. Заставлять горы дрожать от одного моего слова.
Элиза. Это Век Толпы, Том. Многие люди чувствуют себя бессильными и обесчеловеченными, будто они колесики машины. Их эго компенсирует это неопределенными фантазиями об «избранности» или о возложенной на них «миссии».
Новая ветвь психологии, называемая уфолатрией, объясняет истории о контактах с пришельцами желанием человека быть замеченным обществом, которое долго игнорировало человеческий фактор. Раньше люди того же склада сообщали о встречах с Девой Марией.
Многие люди испытывают то же чувство скрытой силы, которое ты описал. Этим же можно объяснить веру в ведьм. В твоем случае, вероятно, эти чувства более выражены. В конце концов, ты владеешь сложным искусством игры на фортепиано. Может, ты еще что-нибудь умеешь?
Гарден. Мне всегда легко давались языки: путешествуя по Европе, я научился бегло говорить по-французски и сносно по-итальянски. В Марселе немного выучил арабский.
Элиза. Есть ли у тебя какие-нибудь другие интересы? Спорт?
Гарден. Мне нравится быть в курсе современных точных наук, читать об открытиях, особенно в космологии, геохимии, радиоастрономии, суть которых не меняется и за развитием которых можно следить.
Спорт? Полагаю, что я в хорошей форме. Нужно поддерживать форму, если проводишь шесть часов сидя и упражняя только пальцы, кисти и локти. Я знаю айкидо и немного каратэ. Но моя жизнь — это мои руки, и я не могу драться ими. Вместо этого я научился использовать ноги. Можно сказать, что я могу постоять за себя, если пьяная драка происходит вблизи рояля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});