Марк фыркнул от смеха и, чмокнув напоследок Лину в затылок, обошел машину и сел на водительское место.
Девушка тряхнула шевелюрой, проследила за тем, как вампир уезжает, и пошла медленно к подъезду.
— А мне он нравится, — Лялька взяла крестную за руку.
— Мне тоже, — согласилась Лина и открыла подъездную дверь.
…
В воскресение утром Марина забрала Ляльку, с удивлением заметив, что игрушек у той стало больше. Лина объяснила как смогла, что и откуда, девочка подтвердила, что гуляли с женихом тети Лины и тот ей понравился, так что она его одобряет.
Марина довольная, что подруга, наконец, начала устраивать личную жизнь, пообещала выяснить все подробности как можно скорее и забрала дочь домой. В одной руке Лялька тащила любимого мишку, в другой — не менее любимого зайца, а к запястью нее был привязан большой надувной шар. Выходные у девочки удались.
Лина же, обследовав свой холодильник, решила устроить налет на ближайший супермаркет. Пожалев, что Гюнтер уехал с наставником в Европу и теперь некому довезти покупки до дома, девушка взяла сумку и вышла из дома.
Возвращалась она обратно с двумя пакетами, набитыми доверху. С другой стороны, она скептически посмотрела на себя со стороны, на неделю этого хватит.
А у подъезда уже сидели вчерашние бабушки-старушки, неизменный местный бомонд. Кто, где, с кем и почему — они все узнавали и тайно вслух разносили по округе. Лина, конечно, уважала в старых сплетницах их возраст, но не стремилась выбалтывать кому попало про свою жизнь и слушать про других, а поэтому, бросив бабулькам стандартное «Здравствуйте», она поспешила к двери подъезда.
— Алиночка! — остановила ее самая заядлая сплетница, Маргарита Степановна. Старушенция была бойкая и на внешний вид, и на язык, при этом обругивая всех, хоть чем — то ей не угодивших: собак, громко лающих; детей, вышедших с мамами гулять; самих мам, не так воспитывающих своих чад. Под ее указания и порицания попадали практически все. Самое неприятное было в том, что жила она на одной лестничной клетке с Линой.
Девушка обернулась.
— А кто это у тебя был вчера? — Степановна спросила с прищуром глаз, — Мужчина какой-то незнакомый!
— О ком это ты, Степанна? — сразу зашушукались ее подружки.
— Да вчера я тут сижу с Марь Матвевной, — начала старушка рассказывать подружкам, — И Алиночка наша вместе с мужчиной каким-то выходит, с ними еще девчушка была маленькая. Они все в машину сели, дорогую, иномарку, и поехали куда-то.
И Маргарита Степановна глянула ехидно на девушку, мол, знаем-знаем, зачем это мужчины к молоденьким девушкам приходят.
Бабки сразу уставились на Алину в ожидании полного рассказа о том, кто это был, как зовут, на какой стадии отношения. А то непорядок получается! Мало ли кто это!
— Да это так… знакомый просто…, - замялась девушка.
— Ага, — поддакнула ей Степановна, — И ездит он на большой такой черной машине, иномарке, сразу видно дорогая! Я сыну рассказывала, он назвал ее как-то, «Бенти», что ли?
— Это просто знакомый, ничего больше, — она решила стоять на своем, — А машина — «Бентли», английская марка.
— Ага, ага, знакомый! А деньги-то такие откуда у знакомого на эту «Бентли»? Небось, наворовал?! Все они такие, сначала наворуют миллионы себе, а потом девок наших сманивают в свои бордели! По телевизору вот показывали, недавно совсем, плакалась одна такая тоже, мол, говорил про любовь, а сам продал за границу как проститутку!
— Ой, да что вы такое говорите! — возмутилась девушка, — Марк совсем не такой!
— Да знаем мы не таких, — отмахнулась от нее Маргарита Степановна, — Видели уже! Ворюга он и есть ворюга! И имя-то какое нерусское у него — Марк! Еврей что ли? Все они ворюги и предатели!
— Он иностранец, а Марк это вообще латинское имя! — Алина начала защищать понтифика.
Бабка справа от Маргариты Степановны даже сплюнула с досады.
— Тьфу, нашла с кем связаться, с иностранцем! Тебе что, парней русских мало, что на импортного позарилась! Ведь красивая девка-то! Вон хоть на Витьку моего посмотри, хороший же мужик, работящий…
— Умолкни, Федоровна, — в дискуссию о вреде иностранцев для русских девушек влез новый голос.
Лина обернулась. У входа стояла невысокая щуплая старушка в шерстяном кардигане и черных брюках, обе руки заняты сумками с продуктами. Вера Павловна, на пенсии, но все еще работающая учительница физики в ближайшей школе.
— Нечего своего Витьку каждой девке пихать, сама виновата, что такого дурака вырастила! — сердито продолжила Вера Павловна отчитывать сплетницу, — Я его еще учила и помню, что он уже тогда олухом был и неучем! А ты девочка, пойдем со мной, сумки старухе дотащить поможешь. Лифт-то вроде опять сломался!
Алина с готовностью переложила свои пакеты в одну руку, подхватила сумки учительницы и пошла вслед за ней в подъезд, стараясь не прислушиваться к шушукающим за спиной старухам. Те продолжали осуждать лининого знакомого.
В подъезде девушка поначалу ослепла, глаза не сразу привыкли к полутьме. Она покорно направилась к лестнице, но Вера Павловна уверенно подошла к лифту и нажала на кнопку.
— Работает лифт, работает, — та подозвала девушку к себе.
В кабине та нажала на верхний, шестнадцатый этаж, где жила учительница, и поставила аккуратно сумки на пол. Они, и правда, были очень тяжелыми.
— Ты их не слушай, — вдруг сказала Вера Павловна, — Не вор твой мужик.
— Да я знаю, что не вор, — спокойно проговорила девушка, — Просто неприятно, что они вот так вот за глаза каждого…
— А что им остается то? Вот ту же Федоровну возьми, кому угодно готова своего сынка-то сплавить. Он же, когда пьяный, совсем головы лишается, да еще к твоей соседке Дашке — пьянице шляется, — вздохнула учительница.
Девушка помолчала. Да, пьяный мужчина — это очень плохо. По себе знает.
— А мужика, что к тебе ходит, я знаю.
Лина вскинула голову.
— Что?
— Видела вчера, в лифте с ним столкнулась. Ох, и хорошего же ты себе мужика отхватила, девочка, ох и знатного же! Только держи его вот тут! — и показала Алине крепко сжатый кулак, — Чтобы он прочувствовал, что это такое — смертная женщина! Чтобы они все почувствовали!
Лина ошарашено смотрела на старую женщину.
В этот момент лифт остановился.
— Чего смотришь то, — усмехнулась Вера Павловна, — Знаю я его, видела раньше. Пойдем-ка, чаем угощу, поговорить надо.
Лина покорно подхватила и ее, и свои сумки и вышла вслед за Верой Павловной из лифта.
Квартирка у учительницы была небольшая, опрятная, и, как подобает представителю интеллигенции, сверху донизу была уставлена книгами. Вера Павловна пригласила Лину на кухню и продолжала разговор за приготовлением стола.