Читать интересную книгу Между нами и горизонтом (ЛП) - Харт Калли

Парень в пункте выдачи «Юнайтед Парсел Сервис» дальше по улице работает там в течение многих лет и знает нас всех по имени. Так что было обычным делом, забирать почту и пакеты друг для друга, если мы были в том районе.

— Нет, все в порядке. Пойду, прогуляюсь. Нужно размять ноги. — Я была на ногах весь день, но мне не хочется идти в дом прямо сейчас. Кроме того, ходьба всегда помогала мне прояснить голову.

В пункте выдачи Джейкоб сидит за своим столом и ест что-то похожее на сэндвич с бастурмой. Увидев меня, на его лице появляется чувство вины.

— Только не говори Бетт, — просит он, смущенно улыбаясь. — Она будет следить за моими калориями каждый день, если узнает, что я не ем салат на обед. Мой холестерин зашкаливает.

Делаю вид, что застегиваю молнию на губах и выбрасываю ключ.

— Она никогда не услышит этого от меня, — уверяю я его. — Но тебе, наверное, следует выбирать салат, Джейкоб. Эта форма выглядит немного тесноватой вокруг живота.

Привыкший к поддразниваниям время от времени, Джейкоб просто закатывает глаза.

— Как я понимаю, ты пришла за конвертом, который я не смог доставить раньше?

— Да, сэр.

— Тогда присмотри за моим сэндвичем, пока я схожу за ним. И не вздумай укусить. — Джейкоб тяжело поднимается со своего места и исчезает за дверью, вернувшись лишь через несколько секунд с конвертом в руках. Он толщиной по меньшей мере в дюйм, намного тяжелее, чем я могла бы себе представить любую бракоразводную документацию. — Этим можно убить человека, если уронить ему на голову, — констатирует Джейкоб. — И что там такое, девочка?

— Понятия не имею. Я думала, что это адвокатские бумаги от Уилла, но... — Нахмурившись, беру у него конверт. — У меня такое чувство, что это что-то совсем другое.

Расписываюсь в получении и оставляю Джейкоба, хотя и знаю, как ему не терпится узнать, что находится внутри конверта.

Когда возвращаюсь домой, мама и папа во дворе, разговаривают вполголоса. Всякий раз, когда они это делали, меня охватывал ужас — это означало, что случилось что-то плохое. Вероятно, что-то связанное с деньгами. Может быть, еще одно письмо по почте. Либо телефонный звонок от сборщика долгов. Это было хуже всего. Они заставляли нас нервничать в течение нескольких дней, и мы все переоценивали те небольшие активы, которые у нас были, пытаясь найти деньги, чтобы расплатиться с ними.

Оставляю их наедине. Нет смысла заставлять их чувствовать себя еще более неловко, чем они уже чувствовали. Вместо этого тихонько поднимаюсь по лестнице и запираюсь в своей комнате. Понятия не имею, что внутри конверта, который я крепко держу в руках, но у меня такое чувство, что в нем не было ничего хорошего. Осторожно понемногу срываю печать, мне приходиться приложить усилие, чтобы заставить себя открыть конверт полностью.

Внутри: две фотографии, мальчик и девочка.

Два файла в пластиковых папках: Коннор Флетчер, 7 лет. Эми Флетчер, 5 Лет.

Сине-бело-красный деловой конверт «Американ Эйрлайнс». Внутри билет на рейс бизнес-класса в аэропорт округа Нокс, датированный послезавтрашним числом.

Внизу, под всей этой сбивающей с толку информацией, одна рукописная записка.

''Офелия,

Уверен, у тебя было достаточно времени, чтобы обдумать предложение. Мои дети не такие, как я. Они молоды и хрупки, и скучают по своей матери. Дети нуждаются в правильном наставничестве, а также в надежном друге. Ни Коннор, ни Эми никогда не были в Козуэй. Они ничего не знают о мире за пределами Нью-Йорка и дома, в котором жили со своей матерью и мной. Если бы ты помогла им (и мне) во время этого огромного переходного этапа, я был бы бесконечно благодарен.

С уважением,

Ронан Флетчер.''

ГЛАВА ПЯТАЯ

Козуэй

Еще один самолет. Еще одно путешествие. Двух дней было недостаточно, чтобы привести мои дела в порядок. У меня даже не было времени, чтобы переосмыслить свое решение согласиться на эту работу. Возможно, таков был план Ронана с самого начала, чтобы поставить меня в тупик, попросив прыгнуть в самолет через сорок восемь часов после того, как он предложил мне эту должность, чтобы у меня не было времени взвесить свои варианты или струсить. Уверена, что именно это и произошло бы. Если бы у меня было достаточно свободного пространства, я бы отговорила себя от этого. Остров Козуэй слишком далеко. Что, если что-то случится с мамой, или папой, или с рестораном?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мама расплакалась, узнав о билете на самолет и досье на детей. Она чувствовала себя виноватой, не хотела, чтобы я уезжала из-за чувства долга. Папа снова и снова повторял, что мы как-нибудь разберемся, если не захочу уезжать, но видела по его лицу, что он вздохнул с облегчением. Если бы я сделала это, продержалась шесть месяцев на крошечном острове в глуши, то вернулась бы домой с достаточным количеством наличных денег, чтобы решить все финансовые проблемы с рестораном, и, вероятно, осталось бы достаточно, чтобы сделать небольшой ремонт, немного украсить место. Если этого не сделаю, то заведение пойдет ко дну, и это факт. Два, может быть, три месяца — именно столько мы могли бы протянуть, наскребая денег, чтобы сохранить заведение открытым еще на один день.

В конце концов, решение было очевидным, хотя и печальным.

И вот я здесь, в другом самолете. Колеса подняты. Тридцать тысяч футов. Еще один джин с тоником и еще одна плохая еда в самолете.

Во время семичасового путешествия по стране у меня было достаточно времени, чтобы просмотреть досье детей. Коннор и Эми. Преодолевая свою нерешительность последние несколько дней, я действительно не думала о маленьких людях, о которых мне поручено заботиться. Как правило, я всегда думала о детях в первую очередь. Судя по документам, и Коннор, и Эми выглядели как обычные пяти и семилетние дети. Коннор любит футбол и, очевидно, хочет стать смотрителем зоопарка, когда вырастет. Первая часть его досье содержит записи о его любимой еде (макароны), его любимом цвете (оранжевый), его любимом животном (зебра) и многих других мелких фактах, которые, несомненно, облегчили бы наведение мостов с мальчиком. Однако, следующая часть его досье, намного более обширная. В нем оказались записи многочисленных бесед с Бруклинским детским психологом по имени доктор Ханс Филдинг.

«Коннор демонстрирует нежелание подчиняться. Поговорив с его отцом, я убедился, что Коннор был счастливым, беззаботным, веселым ребенком до смерти своей матери пять месяцев назад, но с тех пор стал агрессивен и часто склонен к приступам гнева и депрессии. Конечно, этого и следовало ожидать».

И еще:

«Прошло восемь месяцев после смерти его матери, а Коннор не проявляет никаких признаков положительной динамики. К сожалению, Коннор до сих пор не признал смерть своей матери. Его отказ верить, что она ушла, указывает на скрытый эмоциональный поток внутри ребенка, в результате чего он еще недостаточно эмоционально созрел, чтобы справиться с глубокой и болезненной реальностью горя и потери. Крайне важно, чтобы Коннор принял смерть своей матери, и как можно скорее, иначе фантазия, в которой он утверждает, что она все еще жива, может стать глубоким жизненно важным аспектом его личности».

Однако через десять месяцев после смерти миссис Флетчер у Коннора, похоже, произошел прорыв.

«Время, проведенное мистером Флетчером с Коннором, явно повлияло на перемены в ребенке. Более яркий, отзывчивый и в целом более позитивный, Коннор, кажется, отходит от печали, охватившей его с прошлого мая. Теперь я с облегчением слышу, как Коннор говорит о своей матери во время наших сеансов. Хотя признание того, что она мертва, очевидно, все еще причиняет ему большое горе, Коннор часто упоминает ее в прошедшем времени. Во время совместного сеанса, на котором Коннор и его отец присутствовали в моем офисе, Коннор выразил желание возложить цветы на могилу матери. Я всем сердцем поощряю это. Хотя могу только представить как нелегко для Коннора посещение могилы миссис Флетчер, но это придаст ребенку чувство завершенности. Возможно, так же как и мистеру Флетчеру».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})