— Вот эти пятна, — Дейвид постучал пальцем по защитному стеклу монитора, — определены как тепловые сигналы человеческих тел. Об этом же свидетельствуют личные радиомаяки, но я делаю упор не на них, а на тепловой отпечаток, чтобы ты понял — они были живы на тот момент, но по непонятной причине ушли из купола и разбрелись кто куда.
— Зачем им было убивать Френка?
— Вот и я все время думаю об этом, — сознался Мошер. — Бедняга Френк ведь почти выбрался оттуда... Они все спятили, Майлер, иного объяснения я не нахожу. Семеро здоровых, тренированных мужиков... — Дейвид сокрушенно покачал головой, с силой загасив окурок в пепельнице. — Что заставило их уйти из купола? Почему они разбрелись поодиночке, а потом умерли?
Фон Браун молча потянулся за новой сигаретой.
У него не было ответов на эти вопросы. Единственное, в чем Майлер был уверен на все сто процентов, — это в образе своего мышления. Он являлся главой огромной корпорации, которая занималась конкретным бизнесом, и сейчас, когда этот бизнес оказался под угрозой, нужно было действовать жестко и решительно, чтобы спасти дело.
Глядя на Мошера, он спрашивал себя: почему мы тянули полтора месяца, теряя людей и технику, пытаясь доискаться до каких-то причин происходящего?
Ответ был прост. Даже им, давно утратившим все иллюзии в борьбе за деньги и власть, нужно было время, чтобы морально созреть для совершения определенных поступков. Проклятый Марс подспудно давил на психику, напоминая одним своим именем — это не Земля, это колония, космос, внеземелье...
— Тянуть дальше нельзя, Дейвид, — произнес он. — Настало время принимать конкретные решения. — Фон Браун откинулся на спинку кресла, глядя на своего заместителя. — Мне кажется, что ситуация складывается слишком непонятным и зловещим образом. Что-то разрушает коммуникации, сводит с ума людей, и это происходит таким загадочным, неординарным образом, что всякие происки третьих лиц можно исключить.
— К чему ты клонишь, Майлер?
— Еще немного промедления, и мы начнем испытывать серьезнейшие проблемы. Весь марсианский проект под угрозой, и я считаю, что нужно воспользоваться советом Толмачева — отключить все оборудование и выждать.
— Неразумно, — отрицательно качнул головой Мошер. — Остановив атмосферные процессоры и заморозив системы жизнеобеспечения, мы лишь ускорим свой конец. Наши клиенты слишком взыскательны, чтобы простить нам такие вольности. Если там по нашей вине погибнут не просто рабочие, а состоятельные люди, колонисты, то в дальнейшем все полетит коту под хвост, даже в том случае, если временное отключение спасет оборудование и остановит процесс распространения поломок. — Он щелкнул портсигаром и добавил: — Анатолий давал технические советы исходя из доступного ему знания, но мы-то с тобой не можем питать иллюзий. Ты верно заметил — это не чьи-то там происки, не случайность, не брак комплектующих, в районе действительно завелась неизвестная нам дрянь. Нужно во всем разобраться и подрубить проблему под корень — это единственный способ спасти положение.
Майлер слушал его, неприязненно обдумывая каждое сказанное Дейвидом слово. Ему казалось, что вместо мыслей в голове ворочаются тяжелые булыжники...
Вывод напрашивался уже давно, с того дня, как первый дистанционно управляемый робот вполз в покинутый купол спасателей. Там изнутри все было залеплено какой-то серебристой дрянью. Надежнейшая модель сервомеханизма, испытанная в сотнях нештатных ситуаций, проработала еще двадцать секунд, а потом просто отказала...
Да, они с Мошером прекрасно понимали друг друга и говорили фактически об одном и том же. Фон Браун испытывал в эти минуты мучительное беспокойство, потому что понимал: на Марсе обнаружилось нечто выходящее из ряда вон. Пока все удается держать в тайне, но что будет, когда история выплывет на свет? Он не являлся ученым и не мог радоваться появлению в его владениях чего-то загадочного. Майлера фон Брауна устраивал лишь тот Марс, к колонизации которого приступили его предки много веков назад: мертвый, пустынный, напрочь лишенный самого намека на жизнь, а потому — полностью предсказуемый.
Нас обяжут свернуть все работы, — в который уже раз подумал он, — колония мгновенно превратится в поприще для разного рода исследований, а мы останемся тут, на Земле, отброшенные назад в своих планах, и будем вести затяжную войну со страховыми компаниями...
— Майлер, кажется, мы оба созрели для принятия адекватных решений, — произнес Мошер, угадав ход его мыслей. — Выход один: на известном пространстве должно быть уничтожено все, желательно ядерным ударом с орбиты. И сделать это, по возможности, должны не мы — вот на что я намекал, говоря о гибкости. Зачем дразнить спящую собаку? Нужно повернуть дело таким образом, чтобы мы могли не убивать, а спасать людей на Марсе, тогда мы не потеряем ни одного клиента, избавившись при этом от так неожиданно возникших проблем.
Фон Браун внимательно слушал Мошера, то хмурясь, то немного светлея лицом, в зависимости от ассоциаций, к которым подталкивали его слова Дейвида, но последнее утверждение заставило его фыркнуть:
— Евросоюз никогда не станет бомбить Марс. Ты, верно, бредишь, Дейв.
— Ты не прав. — Мошер глубоко затянулся. — Вспомни семьдесят пятый год...
Фон Браун вздрогнул.
Действительно, прецедент существовал.
— Азиатская чума?
— Верно, — кивнул Мошер. — Руины двух городов до сих пор светятся по ночам, не находишь? — Он коснулся сенсора на клавиатуре терминала, вызвав на монитор карту интересующего его сектора колонии. — Смотри, вот удобный промышленный поселок, расположенный на территории, принадлежащей концерну «Новая Азия». Сто пятьдесят километров до нашей злополучной зоны. Постоянное население — тридцать два человека, занятых на обслуживании введенного в строй год назад атмосферного процессора. Что, если там внезапно вспыхнет эпидемия? — Он посмотрел на фон Брауна. — Единственное эффективное средство борьбы с этой мутацией вируса — ядерный котел, а Евросоюз еще достаточно напуган двумя прошлыми вспышками болезни, против которой не нашли реального противоядия.
Майлер покосился на экран. Значит, ты созрел раньше меня, Дейв? Все уже продумал заранее?
Они встретились взглядами.
— Мы не ученые, — произнес Мошер, повторяя те мысли, которые минуту назад посещали фон Брауна, что лишний раз доказывало близость их взглядов на окружающий мир. — У нас есть конкретные интересы на Марсе, которые нужно защищать. По мне все равно, кто угрожает делу — зарвавшийся конкурент или неизвестный вид инопланетной дряни, — честно сознался он. — Мы живем в жестоком мире, Майлер, где за все надо платить. — Он открыл потайное отделение портсигара и, усмехнувшись, показал уложенные туда шарики янтарного цвета. — Я плачу за все, даже за сон. По пятьдесят евро каждую ночь. И не собираюсь отказываться от своего образа жизни из-за того, что кожухи наших генераторов грызет какая-то микроскопическая тварь. Препятствия нужно убирать с дороги, а эти азиаты — потенциальные свидетели наших неприятностей. Запустим им вирус, и дело можно считать закрытым. В Европе слишком свежи воспоминания о чуме восьмидесятых. Они разбомбят очаг эпидемии или вынудят к этому власти Китая, а вместе с зараженным поселком сгорят и наши проблемы на сопредельной территории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});