Глория старалась быть сдержанной, но у нее это плохо получалось. Приходилось выбирать — или гнев, или слезы, а она уже наплакалась чуть ли не на всю оставшуюся жизнь.
— Глория, малыш! Мэгги всего лишь попыталась как-то компенсировать свою забывчивость. Ты в шоке, тебе нужно…
— Чейз, — отрезала она, — я знаю, что мне нужно: поскорее прийти в норму. И пожалуйста, оставим эту тему.
Ох, до чего же ей хотелось, чтобы пылкая Мэгги растаяла, как клубы дыма…
Машина резко затормозила у входа в их собственное крыло здания. Чейз повернулся к ней и с тревогой посмотрел на бледное лицо жены.
— Ты нуждаешься в отдыхе.
Прежде чем она успела возразить, он помог выйти ей из машины, поднял на руки и аккуратно отнес в их спальню на втором этаже, где бережно положил на кровать.
— Доктор предупреждал меня, чтобы я был готов к резким сменам твоего настроения, дорогая. Можешь сколько угодно сетовать, но делать будешь то, что я скажу, — грубовато распорядился он и, наклонившись, мягко коснулся губами ее лба. — Тебе что-нибудь нужно?
Ребенка обратно… Но эти слова замерли в ней еще тогда, когда она, пережив несчастье, откинулась на подушку, вялая и безжизненная. Легкий вздох слетел с ее губ.
— Нет, спасибо. Попозже я спущусь к тебе.
— Вот и умница. — Муж выпрямился, сочувственно улыбаясь ей. — У нас обязательно будут дети, Глория, ведь еще вся жизнь впереди.
Она слабо улыбнулась в ответ и с облегчением вздохнула после его ухода.
Софи, храни ее, Господь, разбудила ее, преисполненная сочувствия, с чашкой чая в руках, и сообщила, что обед почти готов. Глория мягко улыбнулась маленькой седовласой женщине, которая с незапамятных времен служила приходящей работницей в Форест Мэнор.
— Похоже, что в этом доме мне ничего не светит, правда, Софи? Здесь умерла моя мать, потом отец, а теперь мой ребенок. Может быть, если бы я осталась в Лондоне и не возвратилась сюда, то не потеряла бы своего малыша.
— Не говорите глупостей, — отрезала Софи. — Потеря ребенка не имеет никакого отношения к месту жительства. Вы просто хватаетесь за соломинку, дитя мое. А теперь вставайте, одевайтесь и спускайтесь вниз — приглядывать за своим муженьком. Вы же не хотите, чтобы эта черноглазая ведьма прибрала его к рукам.
Молодая женщина смутилась. Мнение Софи о личной секретарше Чейза хорошо совпадало с ее собственным. Это высокая, интересная и блестящая деловая женщина, от которой Глорию в дрожь бросало, имела явные виды на Чейза. И хотя муж отрицал всякую связь между ними, Глория как ни старалась, не верила ему.
Через полчаса она сидела за обеденным столом с мужем, и Мэгги и без всякого аппетита машинально поглощала еду, лежащую на тарелке. Хотя Чейз изо всех сил старался поддержать разговор, Глории не удавалось извлечь из себя ничего, кроме односложных ответов. Потеряв всякую надежду разговорить жену, Чейз с Мэгги начали обсуждать строительство какого-то дома, к которому Чейз имел отношение, и ее наконец оставили в покое. Мэгги, будто забыв о присутствии Глории за столом, стала совершенно откровенной.
— Я считаю, Чейз, если вы хотите, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, вам уже завтра следует быть в Лондоне. Переговоры по телефону, на мой взгляд, ничего не дадут.
— Не сейчас, Мэгги, — оборвал ее Чейз, бросив встревоженный взгляд на Глорию, и, повернувшись к ней, нежно добавил — Я никуда не поеду. Не беспокойся, дорогая.
— Напрасно, Чейз! — умоляюще сказала молодая женщина, чувствуя, что атмосфера за столом становится напряженной, и совершенно не понимая, о чем идет речь. Но в данный момент ее это мало заботило. — Мне вообще-то хотелось некоторое время побыть одной, я бы даже отказалась от присутствия Софи, но… Одним словом, если ты нужен в Лондоне, я думаю, тебе надо ехать.
— Ни за что! — Он перегнулся через стол и осторожно взял ее за руку. — Я нужен тебе.
Пылкость его взгляда чуть не заставила Глорию пойти на попятную. Губы ее задрожали, но, собравшись с духом, она высвободила руку.
— Я бы предпочла, чтобы ты поехал, правда, Чейз.
— Что ж, решено, — выдохнула Мэгги. — Вы чересчур опекаете жену, Чейз. Я вернусь в Лондон после обеда и подготовлю завтрашнюю встречу.
Чейз с сомнением взглянул на жену.
— Но ведь ты перенесла психологическую травму, и я уверен, что тебе нужна моя поддержка…
Она немного запоздала, с горечью подумала Глория. Он до сих пор даже не упомянул об их ребенке. Интересно, знал ли он, что это был мальчик? Ей трудно было понять себя, но она с каким-то тупым упрямством пыталась избавиться от присутствия окружавших ее людей.
Глория посмотрела на серьезное и растерянное лицо мужа, и ей вдруг безумно захотелось прильнуть к нему и попросить остаться, обнять и утешить ее, но где-то в глубине души она болезненно чувствовала себя виноватой. Она сама во всем виновата и потому не заслужила нежной заботы со стороны мужа: она не оправдала его ожиданий, не выполнила предназначения женщины, жены. И чтобы компенсировать все это, ей по крайней мере не следовало становиться на пути развития его бизнеса. Она бросила взгляд на Мэгги и заметила отблеск нетерпения в ее глазах.
— В самом деле, Чейз, у Глории был всего лишь выкидыш. С женщинами такое случается повседневно, и они это превозмогают. Нет худа без добра — в ближайшие несколько месяцев мы будем страшно заняты, и вы все равно не смогли бы уделять ребенку достаточно времени. Вот на следующий год вы будете гораздо свободнее.
Глория не могла поверить своим ушам: неужели Мэгги столь бесчувственна, но в то же время она уловила в глазах мужа отблеск чего-то очень похожего на облегчение, прежде чем тот взорвался:
— Ради Бога, Мэгги, держи свое проклятое мнение при себе! — свирепо зарычал он. — Неужели ты не видишь, что расстраиваешь Глорию? Как ты можешь так рассуждать? Ведь это был мой ребенок…
— Прости-ите, — протянула Мэгги, отодвигая свой стул и выходя из-за стола. — Если возвращаться в Лондон сегодня, то я должна выезжать сейчас. Позвоните мне попозже домой и сообщите, что решили.
С этим она вышла из комнаты.
— Мне очень жаль, Глория. Не обращай на нее внимания, малыш. Она замечательный секретарь, но дом и семья для нее ничего не значат. Ее ничего не занимает в этой жизни, кроме бизнеса… Пойдем, я отведу тебя наверх.
— Спасибо, я и сама доберусь.
— Я знаю, дорогая, но позволь мне, а?
Подняв Глорию на ноги, он повернул ее к себе и нежно, как ребенка, обнял ее.
— Я терпеть не могу чувствовать себя беспомощным, Глория, а потеря нашего первенца «выбила меня из седла».
Она почувствовала слезы на глазах. Чейз так же подавлен горем, как и я, подумала она, без возражений дав ему отнести себя обратно в спальню.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});