что не остался у кувшина с пивом. Площадь Эсагила кишела народом, и многие входили в храм, а иные выходили, то и дело отвлекая мага от раздумий. Но хуже всех были нищие, ибо Вавилон богат всем, что только можно измыслить, в том числе и нищими.
Креол никогда не давал денег попрошайкам. Он скорее выбросил бы свои сикли в море, чем кинул в чашу для подаяния.
Вот жертвоприношения маг понимал — ты платишь богу, бог тебе помогает, все честно. Если бог не помог — ты дал мало, или дал не то, или бог просто зажравшийся ублюдок, которому плевать на смертных.
Чаще всего третий вариант.
Но там все же есть шанс получить что-то взамен. А что получишь, дав денег попрошайке? Свечу себе в колпак, и больше ничего.
Креол был хорошо одет, его короткая борода — как следует умаслена, а брови и ресницы вычернены, как подобает мужчине. Кроме медного жезла чародея с его пояса свисала тяжелая снизка сиклей. Конечно, попрошайки осаждали его со всех сторон, желая получить то, чего не заслужили. Оборванные старики, хворые и увечные, шуты и фигляры. Креол ничем не был им обязан, а к тому же слышал ложь в словах почти каждого из них.
Вот этот слепой нищий… он ведь вовсе не слепой. Однако тянет руку, гундосит о медном сикле.
— Не могу понять… — прищурился Креол, крутя в пальцах сикль. — Он медный или золотой?.. Налет какой-то…
— Дай гляну… то есть потрогаю. На ощупь определю. У слепцов очень чуткие пальцы, добрый господин.
— Я дам тебе больше, чем жалкий сикль, — проникновенно сказал Креол. — Возрадуйся же, несчастный, ибо я маг, властелин тайного Искусства. Я исцелю тебя от слепоты, и ты вновь сможешь зарабатывать на жизнь честным трудом.
— О, как щедр ты, господин мой!.. — фальшиво возрадовался слепец. — Воистину твое могущество должно не знать пределов!
— Истинно, истинно так, — покивал Креол, хрустя пальцами. — Я знаю прекрасное, очень простое заклятие, что разом благословение и проклятие. Оно делает слепого зрячим, зрячего же — слепым. Ты слепой, так что тебе оно станет благословением… куда ты побежал, неблагодарный червь?!
Услышав, что Креол знает такие заклинания, почти все нищие от него отвязались. Остался только один, прежде державшийся от других подальше.
— Я не слеп, о господин, но я и впрямь болен, — невнятно прошамкал он.
— Вижу, ты прокаженный, — равнодушно вгляделся в его ауру Креол. — Чего тебе? Пошел вон.
— Ты… маг, я с-слышал, господин… Если ты можешь вылечить слепого, то уж верно не откажешь и прокаженному…
— Это другое, — принял надменный вид Креол. — Исцелить от проказы труднее… и дороже.
— У меня нет ни единого сикля, но если ты исцелишь меня, я буду верно тебе служить…
— Зачем мне прокаженный слуга?
— Ты излечишь меня от проказы, а я буду твоим рабом! Так я отплачу тебе!
Креол задумался и впервые присмотрелся к нищему. А неплохая сделка. Мужик крепкий, нестарый…
— Излечение от проказы стоит три сикля золотом, — сказал маг. — Ты станешь моим рабом на три года.
— Спасибо, господин, — склонился в низком поклоне прокаженный. — Я предложил бы уже сейчас принять твою суму, но…
— Ни один раб не притронется к моей суме, — прижал ее к себе Креол. — Я остановился на постоялом дворе госпожи… забыл имя. Во внешнем городе, у южных врат. Там еще ворота красные. Иди туда и жди меня там, завтра я сварю целебное снадобье.
Прокаженный торопливо заковылял прочь, а Креол тут же забыл о его существовании. Он решил, что прождал достаточно — небо ясное и звездное, ветра нет, на верхних ступенях храма зажглись огни. Маг завязал глаза, отрешился от видения аур и побрел к колодцу, крепко держась за сикли и суму. Вавилон и весь Шумер населены вороватыми подонками, тут никому нельзя доверять, кроме самого себя.
Креол скоро дошел до колодца. Он предусмотрительно начал путь с близкого расстояния. Потрогав холодные камни, маг сунул в воду руку, а за ней и лицо. Ничего не происходило.
Креол негромко окликнул Харута и Марута, прислушался и трижды обошел вокруг колодца. По-прежнему ничего не происходило. Маг пнул колодец, но и это не помогло.
Зато это привлекло внимание проходящих мимо стражников.
— Все ли у тебя в порядке, почтенный? — легла на плечо Креолу тяжелая рука. — Чем обидел тебя наш колодец?
— Уж не травишь ли ты его среди ночи? — раздался другой голос. — Ну-ка, покажи, что в суме?
Маг раздраженно сорвал повязку. Стражников было трое — два простых и малый лугаль. Его сразу можно было отличить по кольчуге из разноцветных металлов. Окрашенные в четыре цвета чешуйки симметрично чередовались, составляя красивые узоры.
— Я Креол, сын Креола, посвященный Магической Академии Шестидесяти Знаний, — бросил маг. — Теперь уйди, ибо я занят важным делом.
— Безумный архимаг Ку-Клус тоже так говорил, — сказал лугаль. — Каким делом ты занят и почему среди ночи возле колодца?
Креол набрал воздуха в грудь, с трудом проглотив поток брани. К сожалению, это не его рабы, их нельзя просто отметелить или убить за то, что мешают ритуалу. Нападение на лугаля не пройдет безнаказанным даже для мага.
— На этом колодце страшное проклятье, — помедлив, сказал Креол. — По великой моей доброте я его снимаю.
— Это правда?.. — усомнился лугаль.
— Конечно. Я никогда не лгу.
— А я никогда не верю людям, которые произносят такие вещи. Однако снять проклятье — дело доброе, и нам троим будет интересно посмотреть, как ты это делаешь.
Стражники положили руки на мечи. Креол окинул их кислым взглядом.
— Вас всех в одной форме отливают, что ли? — спросил он. — Ты не знаком с лугалем Аханидом из Нимруда? Очень мне его напоминаешь.
— А ты напоминаешь мне моего сына, — неожиданно ответил лугаль.
— Правда?.. — удивился Креол. — Это лестно. А чем занимается твой сын?
— Последние два года — сидит в императорской темнице.
— За что?
— Он убил своего отца.
Креол сначала не понял, а потом присмотрелся и невольно вскинул брови. Человек перед ним не был человеком… живым человеком. Он не отличался на вид, и даже маг сначала не заметил разницы, но она все-таки есть, если умеешь зреть истинно.