А тут сразу три кошки вспрыгнули и расположились на постели в ее комнате. Причем вид их говорил, что они здесь находятся по полному праву, хотя для кошек это вполне обычно. Поколебавшись с минуту, Диана решила уступить свои владения. Под беспрерывное мяуканье она направилась к лестнице. Кошки определенно знали, где расположена кухня; оставалось только следовать за ними. Посредине лестницы была небольшая площадка, освещенная высоким окном, а ступеньки вели дальше вниз, в прихожую. Из нее двери вели в две главные гостиные. Яркий солнечный свет заливал теперь все, что было скрыто мраком прошлой ночи. Столовая, гостиная, холл — обо всем этом можно было лишь догадываться, поскольку функции комнат трудно определить, когда они полностью лишены мебели. Стены носили следы недавнего ремонта. Свежеоклеенные обоями или оштукатуренные, они указывали на неимоверные усилия привести дом в порядок. Паркет и косяки лестницы кто-то успел покрыть мастикой и натереть до золотистого блеска. Нетрудно было догадаться, что водопровод, отопление и электропроводка тоже нуждались в обновлении, причем в первую очередь, прежде чем могла быть выполнена остальная отделка. Дом до сих пор казался пустым, хотя та немногочисленная мебель, которую она успела увидеть, выглядела богато — чиппендейльские кресла, ковры — старинные и дорогие, орехового дерева бюро, происхождение которого прослеживалось из средневековых замков. И тем не менее можно было понять, почему Николсоны предпочитают проводить время среди уютного беспорядка уставленной книгами библиотеки.
Добравшись до кухни, Диана с облегчением обнаружила, что Эмили одна. Она сидела в качалке и раскачивала ее с немалой силой, попивая кофе и читая газету. Заметив Диану, она отбросила газету в сторону и встала, спугнув кота, расположившегося у нее на коленях.
— Доброе утро! Не извиняйтесь, это не вы встали поздно, а прочие поднялись слишком рано. Чарли, конечно же, у себя в кабинете. А Энди до сих пор спит. Он, как обычно, не ложился до утра. Жаль, что ему не удается найти какую-то ночную работу — он по природе сова.
— Чем же он зарабатывает на жизнь? — спросила Диана, усаживаясь на стул, предложенный Эмили.
— Всем понемножку. Сейчас он числится в страховой компании из Уоррентона, а раньше был репортером, коммивояжером, агентом по продаже недвижимости и даже строителем. Нынешние молодые люди могут себе позволить поиски себя, или вы не согласны?
Эмили повернулась к холодильнику, и у Дианы было время собраться с мыслями, когда хозяйка вновь повернулась к ней, протягивая стакан апельсинового сока и яйца.
— Не беспокойтесь, — сказала Диана, приняв из ее рук стакан, — я обычно не завтракаю.
— Тогда хотя бы гренки или горячую булочку, — настаивала Эмили. — Совершенно необходимо съесть хотя бы что-то перед тем, как провести несколько часов на свежем воздухе. Кстати, моя дорогая, вы заметили, что Мисс Матильда сунула хвост в ваш стакан с соком? Да, это животное зовут Мисс Матильда. Разве не подходящее имя? — продолжала Эмили, взяв кошку и аккуратно опустив ее на пол. — Ее завела та старушка, у которой мы купили этот дом. Никто не знал ее настоящей клички, и нам пришлось назвать ее по имени хозяйки. Бедняжка, она совершенно глухая. То есть я имею в виду кошку. Впрочем, и старая леди тоже страдала этим недостатком, если припомнить.
— Глухая? — Диана удивленно посмотрела на кошку, вылизывающую с недовольным видом свой хвост. — Странно, она не кажется мне такой уж старой.
— Многие голубоглазые белые кошки глухи. Что-то с генетикой, — сказала Эмили. — Хотя Мисс Матильда старше, чем выглядит. Ветеринар говорит, что ей четыре или пять лет. А маленькая она потому, что голодала, когда была котенком.
— Неужели возможно, чтобы… — Диана осеклась, понимая, что готова выдать себя. — Неужели нормальный человек может так плохо относиться к животному? — смягчила она свою фразу.
— Вы же слышали, что к концу жизни она стала совсем рассеянной. Но Мисс Матильда… это особый случай. Имя может вводить в заблуждение. Старушка не виновата… А вот и ваши гренки. Намазать маслом или джемом? Сядьте, я налью вам еще стакан сока.
В этот день на Эмили был весьма практичный ансамбль, состоявший из грубых полотняных брюк и фланелевой рубашки, явно позаимствованной из гардероба Чарльза: полы болтались на уровне бедер, а закатанные рукава постоянно сползали. Когда Диана дала знать, что готова, Эмили опять подвернула рукава, вставила ноги в доходившие ей до коленей сапоги и туго повязала голову шелковым платком.
— У вас ведь есть сапоги? — спросила она. — Там местами очень грязно.
— Да, они в машине.
Они вышли на улицу, и Диана смогла впервые разглядеть фасад дома. Прошлой ночью она лишь ощутила нечто готическое в громадном силуэте, чьи очертания размывал проливной дождь, а освещенные окна показались ей взглядом пристальных глаз. Теперь солнце пригрело и придало мягкость красному кирпичу, по которому уже начала свой путь вверх вирджинская лиана. Центральная часть дома была… георгианской, наверное? Слава Богу, что ей не нужно изображать из себя специалиста по истории архитектуры! Три этажа с мансардой, строго выверенные линии фасада: по два окна с каждой стороны арочного проема двери, над которой нависал козырек, обитый деревянными планками. Слева и справа позднее были пристроены двухэтажные флигели, соединенные с домом короткими крытыми переходами. Из-за этого линия крыши волной сначала вздымалась, потом опадала и снова тянулась вверх, повторяясь симметрично с противоположной стороны. В нескольких местах линия нарушалась высокими трубами. Во всем облике дома были заметны недавние и, несомненно, очень дорогие попытки реконструкции. Сияли новые оконные стекла, свежий слой белой краски покрывал двери и оконные рамы, а швы между рядами кирпичей, старательно подогнанные под цвет старого камня, выдавали совсем недавнюю работу.
— Вам действительно удалось многое за столь короткое время! — невольно воскликнула Диана. — То есть, я хотела сказать, в сравнении с теми фотографиями, что я видела в газетах прошлой осенью.
— Да уж, нашей покупке пресса уделила чересчур много внимания, — сказала Эмили и нахмурилась. — Напиши я бестселлер или унаследуй деньги от какой-нибудь тетушки, репортеров это не удивило бы. Но, должно быть, есть нечто неуловимо комическое в том, что пара пожилых преподавателей вдруг выигрывает большие деньги в лотерею. Как правило, это добродетельная домохозяйка или бедный фабричный рабочий. Вы не поверите, но до того, как мы поженились, ни один из нас ни разу не покупал лотерейных билетов, — она рассмеялась, глаза засияли от приятных воспоминаний. — Мы с Чарли попробовали многое из того, чего никогда не делали раньше. Его прежняя жена была такой же занудой, как и мой бывший муж.