часть – Главполитпросвету. Мейерхольда назначили заместителем заведующего Главполитпросветом, но быть в подчинении режиссер не захотел и подал в отставку. За ним оставили руководство отделом театрализации физической культуры Главполитпросвета.
Неглинная улица, дом 9
….. Сидя на одном из заседаний ТЕО Наркомпроса Рюрик Ивнев записал в свой знаменитый дневник: «Только сейчас я понял, что значит слово словоблудие. О, как мне понятно теперь возникновение молчальничества».
Хлебный переулок, дом 1
Хлебный переулок, дом 1
Дом № 1 в Хлебном переулке Сергей Есенин посещал неоднократно в 1925 году. Это было возможно с 1 по 27 марта и с 28 по 31 мая. Об этих посещениях сообщает есениновед Вадим Баранов. К сожалению сведения о них скудны. Здесь, в Хлебном переулке, проживал Крандиевский Василий Афанасьевич – публицист и страстный библиофил. Земский деятель, издатель «Бюллетеня литературы и жизни», Василий Афанасьевич был отцом двух талантливых дочерей (первенец его скончался в младенчестве). Со старшей дочерью издателя, писательницей Натальей, Есенин был довольно близко знаком: первая их встреча состоялась в доме Алексея Толстого на Большой Молчановке (А. Толстой был вторым мужем Натальи Васильевны), вторая – в Берлине, в присутствии Максима Горького, во время зарубежной поездки поэта с Айседорой Дункан. Обе встречи были замечательно описаны Крандиевской-Толстой. Младшая дочь Василия Афанасьевича, Надежда, была скульптором. Жена В.А. Крандиевского, Анастасия Романовна, тоже писательница. Василий Афанасьевич знал всю литературную Москву – от Льва Толстого до Глеба Успенского. Дом Крандиевских слыл гостеприимным по-московски. У Крандиевских бывали и народники, и марксисты, и русские либералы конца XIX столетия, и В. Короленко, и М. Горький. Литературный мир был частью талантливого семейства Крандиевских. Можно только сожалеть о том, что о самих встречах Сергея Есенина с хозяевами не сохранилось подробных воспоминаний.
Евгения Львовна Шершеневич
Большая Садовая, дом 10
Евгения Львовна Шершеневич (в девичестве Мандельштам), оперная певица, мать поэта Вадима Габриэлевича Шершеневича, после развода с мужем – доктором права, профессором Казанского университета, в 1907 году переехала в Москву с сыном-подростком. Супруги жили порознь, но развод официально не оформляли. Габриэль Феликсович был избран в 1-ю Государственную Думу от Казани (как автор программы кадетов), с 1906 года жил в Санкт-Петербурге. После роспуска Думы он тоже переехал в Москву, где преподавал в Московском университете гражданское и трудовое право. Их талантливый сын, закончив престижную гимназию Л.И. Поливанова, стажировался в Мюнхенском университете, владел пятью языками, блестяще играл в шахматы и увлекался боксом.
Большая Садовая, дом 10
Карьера Евгении Львовны складывалась удачно. Певица обладала сильным драматическим сопрано. Дебютировала в Ростове-на-Дону и с успехом гастролировала по стране: в Кишеневе, Астрахани, Нижнем Новгороде, Саратове, Симферополе, Екатеринославе, Полтаве, Житомире, Витебске. В Москве ее пригласили в Оперный театр Солодовникова. Гастрольная деятельность не позволяла уделять достаточно времени подрастающему сыну, поэтому Вадим жил попеременно: то у матери на Большой Садовой, то у отца на углу Моховой и Воздвиженки, в доме «Российского общества». А с 14 лет и вовсе проживал самостоятельно, благоразумно скрывая свое происхождение «из потомственных дворян» – указывал в документах обычно «не знаю» или «сын профессора». В 1912 году Габриэль Феликсович скончался. Когда сын увлекся поэзией, по его просьбе, Евгения Львовна зарегистрировала на свою фамилию с добавлением оперного псевдонима – Евгения Львовна Львова-Шершеневич – издательство «Мезонин поэзии» по адресу проживания: Большая Садовая, дом 10, кв.20. Мать поэта по документам являлась редактором-издателем с правом подписи, а сын – секретарем издательства. С тех пор она так и оставила себе двойную фамилию – Львова-Шершеневич. Как рассказывал Вадим, в 1913–1914 годах приятель-футурист Сергей Третьяков тащил его к кубо-футуристам, другой приятель, Зак – к футуризму академическому, Широков и ряд петербуржцев – к эгофутуризму, а сам Вадим «тихонечко гнул…. к будущему имажинизму». Поскольку в Москве 1918 года встретились Мариенгоф с Шершеневичем, Есениным, Кусиковым, Рюриком Ивневым, и возник имажинизм, то и квартира № 20 на четвертом этаже фасада дома № 10 на Большой Садовой улице вскоре заполнилась голосами столпов имажинизма. Молодые люди вели здесь долгие споры о создании группы, а после подписания Декларации имажинистов квартира стала еще и складом книг нового издательства «Имажинисты», на обложках которых указан этот адрес. В апреле 1919 года Евгения Львовна неожиданно скончалась от крупозного воспаления легких.
Евгения Давыдовна Шершеневич
Большая Никитская, дом 9/2
Перестройка XIX века изменила до неузнаваемости красивейший дворец, построенный по проекту одного из учеников М.Ф. Казакова. Дом № 9/2, расположенный на углу Большой Никитской и правой стороны Большого Кисловского переулка, выглядит несуразно. Где-то здесь, со стороны переулка, в квартире 16 жила семья Вадима, Евгении и их маленькой дочери Ирины, в комнате с наклоном пола к окну и мокрыми стенами. Над этим участком уже давно колдуют реставраторы и строители. Возможно, ту часть постройки, где ютились Шершеневичи, снесли…
Избранницей увлекающегося поэта Вадима Шершеневича стала младшая дочь известного пианиста и музыкального деятеля Давыда Соломоновича Шора – Евгения (Ева) Шор. В семье музыканта бывали Л.Н. Толстой, А.Ф. Кони, С.В. Рахманинов, И.И. Левитан, А.М. Горький, И.А. Бунин. Евгения блестяще закончила 4-ю московскую гимназию. Любовь между поэтическим юношей и красивой стройной девушкой была взаимной. Евгения приняла христианскую веру. Вадим получил от университетского начальства разрешение на брак. В 1913 году влюбленные поженились. Поэт Рюрик Ивнев, бывая у супругов, отмечал в дневнике «внимательность, трогательную заботливость Евгении Давыдовны, хороший стол». Но были и неудобства – «вечные гости, сутолока, поздние ужины (1–2 ночи) – раньше 3-х Шершеневичи не ложились».
Большая Никитская, дом 9/2
Вадим посвятил своей жене много нежнейших поэтических строк: «благословенное лицо», «Очи синие синей // небесных ангельских просторов, // И руки тонкие нежней, // чем славословья горних хоров».
Все члены Ордена имажинистов относились к Евгении с искренней симпатией. «Они держались правила: долой поцелуи женских рук! Но для нее – исключение. Я видела сама, как склонялись к ее руке и Есенин, и Анатолий Мариенгоф», – вспоминала Надежда Вольпин. Тем не менее, этот брак, казавшийся идеальным, распался в 1922 году. После развода Евгения служила в секторе науки Наркомпроса.
Евгения Львовна Шершеневич
Евгения и Вадим, супруги
Когда в 1923 году всех друзей взволновало участие Сергея Есенина в «деле 4-х поэтов», Евгения заняла жесткую, непримиримую позицию. Из