Читать интересную книгу Убежище в Канаде - Карен Джангиров

Еще одно обстоятельство, если и не исключающее полностью, то резко снижающее шансы на фастрек, - значительный интервал во времени между прибытием беженца в Канаду и его заявлением на убежище. Подобный "казус" и в целом снижае! шансы на конечный успех, из чего следует простой вывод: заявлять на убежище нужно в ближайшие Ф после въезда в Канаду дни, по крайней мере, пауза не должна превышать 2-3 недели. Таковы основные факторы, влияющие на возможность фастрека, а в равной степени и на успех на обычном слушании, из которых наиважнейшим является история заявителя, точнее - ее качество. Этой центральной для нашего издания теме посвящена следующая глава, в которой на базе конкретных случаев преследования моделируются различные варианты изложения истории как самые неудачные, так i максимально выигрышные для заявителя. Однако, прежде мы остановимся на основополагающих, классических принципах, которым должна соответствовать любая история преследования, претендующая признание. Согласно известной Конвенции, беженцем может быть признано лицо, имеющее обоснованное чувство страха перед преследованиями, происходящими по одной из следующих причин. 1. Расовая принадлежность. 2. Национальная принадлежность. 3. Религиозная принадлежность. 4. Политические взгляды. В тех случаях, когда преследования исходят не) от государственных структур, а например, от организаций или же частных лиц, заявитель должен казать иммиграционным властям, что обращался за помощью в правоохранительные органы своей страны и что в защите ему было отказано. Причем, неспособность полиции обеспечить ему действенную защиту еще ни о чем не говорит. Так, к примеру, если он обращался в полицию за помощью, но проведенное расследование не выявило виновных, то это не означает, что ему было отказано в помощи. Сам факт проведения расследования (пусть даже чисто формального) может рассматриваться, как попытка полиции помочь. И лишь абсолютное невмешательство правоохранительных органов будет считаться отказом в предоставлении защиты. Далее, заявителем должна быть доказана невозможность избавиться от преследования путем переезда в другую часть своей страны. Необходимо также четко осозновать разницу между дискриминацией и преследованием, ибо дискриминация не считается достаточным основанием для предоставления убежища. К примеру, ущемление прав из-за национальной принадлежности является всего лишь дискриминацией. Под преследованием же подразумеваются конкретные действия, угрожающие жизни, здоровью или свободе человека. Заявитель должен четко осознавать следующее: 1. Когда начались преследования. 2. От кого они исходили. 3. От кого они могут исходить в будущем. 4. В чем их причина. 5. Отсутствие какой-либо возможности избавиться от преследования, не прибегая к выезду из своей страны. Все это должно быть четко отражено в истории, представляемой заявителем в Комиссию по Беженцам. Причем, вся приводимая им информация должна быть точной и подробной, с указанием дат, имен, названий и т.д. В "идеальном варианте" преследование должно носить явно прогрессирующий характер, то есть плотность событий должна возрастать во времени и достигать апогея к моменту выезда заявителя из своей страны. Из этого следует, что история преследования не должна охватывать чрезмерно длительного периода времени, во всяком случае, не превышать 3-4 лет. Причем, период последних 2-3 месяцев должен быть самым напряженным, что кстати, и происходит в тех случаях, когда преследование, приведшее к бегству, действительно имело место. И последнее - при изложении своей истории не следует упоминать о каких-либо финансовых (или бытовых) проблемах, если таковые у вас имеются. Ибо тогда у членов Комиссии по Беженцам может возникнуть подозрение в том, что убежище вы просите с целью повышения экономического уровня жизни. Наоборот, ваше прочное материальное положение в своей стране - наилучшее подтверждение того, что обращение за убежищем было для вас единственным способом спасения своей жизни или свободы. Такова в общих чертах схема, которой вам следует строго придерживаться при подготовке своей истории, дабы ваши шансы на фастрек были предельно высокими. Ну и на обычном слушании (в случае отказа на фастрек} при правильном изложении своей истории успех вам практически гарантирован. Разумеется, при столь же правильной подготовке к самому слушанию. Глава 2 Подготовка истории В данной главе мы рассмотрим 3 конкретных случая преследования, на базе каждого из которых будет смоделирован вначале неудачный вариант истории, затем, после подробного анализа допущенных в нем просчетов - выстроена чистая, максимально выигрышная модель. Все случаи имели место на практике и представлены без существенных изменений, не считая корректив, внесенных с целью исключить возможность идентификации личности заявителей. Из трех случаев преследования, происходивших на Украине, в России и Молдове, причиной первых двух была национальная принадлежность, преследование же в Молдове было связано с политическими взглядами заявителя. Субъектами преследования были соответственно - организация, частные лица и государственные структуры. Во всех случаях заявителями в Комиссию по Беженцам были направлены неудачные варианты историй, что и привело к отказу в предоставлении им статуса беженца. Мы же в показательных целях еще более усугубили эти варианты, "обогатив" их просчетами, не имевшими место в действительности. Что же касается выигрышных моделей, то здесь мы ни на йоту не отступили от фактического материала, то есть наша метода заключается не в фабрикации истории беженца, а в способе ее подачи. УКРАИНА преследование из-за национальной принадлежности со стороны организации ФАКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ Заявитель - Татьяна Беркович. По национальности еврейка. Родилась в 1960 г. на Украине, в Полтаве. В 1970 г. вместе с матерью переехала во Львов. Со школьной скамьи ощущала дискриминацию по национальному признаку. Дважды - в 1976 и 1977 гг. - поступала на экономический факультет МГУ, однако, из-за еврейского происхождения (по убеждению самой Беркович) принята не была. В 1978 г. поступила во Львовский государственный университет, который окончила с красным дипломом в 1983 г. В университете также испытывала дискриминацию как со стороны сокурсников, так и со стороны преподавателей. В 1983 г. Беркович устроилась на работу во львовский НИИСИ (научно-исследовательский инженерно-строительный институт) на должность младшего научного сотрудника. Несмотря на высокую квалификацию и стремление продвинуться по службе, она оставалась на этой должности в течение всего периода работы в вышеназванном институте. Причиной такой явной дискриминации Беркович опять-таки считает свое еврейское происхождение, а также нежелание сожительствовать с А.Б.Гринько начальником отдела, в котором она работала. С 1987 г. после смерти своей матери Беркович проживала одна в двухкомнатной квартире по адресу: г. Львов, ул. Самотечная, д.10, кв. 17. С начала 90-х годов по всей территории Украины, особенно в западной ее части начался бурный подъем националистического движения. К 1992 году он достиг своего апогея, в результате чего на многие управленческие должности были назначены ярые националисты. В частности, на место директора НИИСИ, в котором работала Беркович был поставлен К.Л.Вербицкий, известный своими крайне радикальными взглядами. Свою кипучую деятельность на посту директора Вербицкий начал с очищения института от лиц еврейского происхождения. Чистка коснулась и Беркович, которая в августе 1992 г. была уволена с работы по причине сокращения штатов. В течение года Беркович не могла найти себе работу, соответствующую ее квалификации, и в сентябре 1993 г. была вынуждена согласиться на должность технолога в производственном отделе львовского бумажного комбината. До весны 1994 г. ее жизнь протекала относительно спокойно. 25 мая 1994 г. по месту работы Беркович состоялся патриотический митинг, организованный членами украинской ультранационалистической организации "Возрождение". Всем сотрудникам комбината было настоятельно рекомендовано > его руководством присутствовать на митинге. Лидеры "Возрождения", выступавшие на нем предлагали очистить Украину от лиц неукраинской национальности и, прежде всего, от евреев. Они также выдвинули дирекции комбината ультимативное требование уволить с работы всех сотрудников еврейского происхождения. Присутствующая на митинге Беркович, не выдержав, назвала одного из ораторов фашистом и вступила с ним в перепалку. В этот же вечер, возвращаясь домой, она была остановлена у своего подъезда двумя членами вышеназванной организации и жестоко избита. Кто-то из соседей Беркович, обнаружив ее в бессознательном состоянии рядом с подъездом дома, вызвал скорую помощь, госпитализировавшую Беркович в городскую больницу № 4. В больнице Беркович находилась до 3-го июня с диагнозом - сотрясение мозга и множественные повреждения конечностей. При выходе из больницы ей была дана выписка из истории болезни для предоставления в районную поликлинику по месту жительства. В этот же день Беркович обратилась с письменной жалобой в районное отделение милиции по факту нанесения ей тяжких телесных повреждений. В подтверждение своих слов она предъявила выданную ей выписку из истории болезни. Однако, в милиции Беркович была принята грубо, в защите ей было отказано под предлогом того, что у правоохранительных органов есть более важные дела, нежели расследование столь незначительных происшествий. При этом оперуполномоченный милиции П.Р.Фаминых, с которым беседовала Беркович, отказался усмотреть явную связь между митингом на комбинате и последовавшим за ним нападением. Он, правда, обещал в случае задержания в их районе подозрительных лиц вызвать ее на опознание, однако, с точки зрения Беркович, это была всего лишь отговорка. Когда же она стала возмущаться столь циничным отношением к случившемуся с ней, оперуполномоченный грубо ее оборвал, заявив, что те, кого она называет националистами - истинные патриоты Украины, в отличие от инородцев. Так безуспешно закончилась первая попытка Беркович найти у властей защиту. Письменная жалоба, с которой она обратилась в районное отделение милиции, печаталась на машинке в нескольких экземплярах. На следующий день, 4 июня 1994 г., явившись на работу, Беркович узнала о своем увольнении за прогулы. Несмотря на предъявленную выписку из истории болезни, свидетельствующую об уважительной причине ее отсутствия на работе, администрация комбината не сочла возможным восстановить ее в должности. Так Беркович в довершение к своим бедам осталась и без работы. После выхода из больницы на квартире Беркович начали раздаваться телефонные звонки с угрозами и оскорблениями. Звонки следовали в разное время суток, в том числе и ночью. Звонившие назывались членами националистической организации "Возрождение" и требовали от Беркович - покинуть Украину, если она дорожит своей жизнью. Все это создавало атмосферу нарастающего страха и напряженности. Но Беркович еще продолжает надеяться на то, что городские власти оградят ее от преследования, и 25 июня 1994 г. отправляет в районную прокуратуру письменное заявление с изложением случившегося и просьбой о защите. Как и первая жалоба, это заявление печаталось в нескольких экземплярах. К отправленному заявлению Беркович приложила и копию выписки из истории болезни, подтверждающую нанесение ей тяжких телесных повреждений, а также и копию своей жалобы в районное отделение милиции. 22 июля 1994 г. из районной прокуратуры пришел ответ следующего содержания: "Ваша жалоба от 25 июня 1994 г. получена и рассмотрена. В действиях старшего оперуполномоченного П.Р.Фаминых нарушений закона нет. Ваше заявление от 3 июня 1994 г. не является достаточным основанием для возбуждения уголовного дела ". Таким образом и в районной прокуратуре Беркович было отказано в помощи. Все это время продолжались телефонные звонки с угрозами. Опасаясь за свою жизнь, Беркович старается не выходить из дома без крайней необходимости. 29 июля 1994 г. с 9-ти часов вечера и до поздней ночи в ее квартире раздавались настойчивые звонки в дверь с интервалом в 20-30 минут. В течение этого времени Беркович неоднократно звонила по телефону в районное отделение милиции, прося о помощи, однако, каждый раз ей предлагали не паниковать и ждать, ссылаясь на отсутствие свободной патрульной машины. Дважды Беркович обращалась и в центральное отделение милиции, но также безрезультатно. Утром, понимая грозящую ей опасность, Беркович решает покинуть на время Львов и в этот же день, 30 июля, выезжает в Харьков, где начинает жить у своих близких друзей -Ирины и Алексея Веденеевых - по адресу: ул. Ялтинская, д. 29, кв.14. Из Харькова 2 августа 1994 г. Беркович направляет письменную жалобу в городскую прокуратуру Львова, еще раз призывая власть вмешаться в ее судьбу и оградить от преследований. Эта жалоба была написана от руки в единственном экземпляре. В отправленном письме Беркович указала адрес своего временного проживания в Харькове. Ответа на свое обращение в городскую прокуратуру Львова она не получила. 24 августа 1994 г. недалеко от дома ее друзей Беркович была остановлена 3-мя молодыми людьми, назвавшимися членами все той же организации "Возрождение". После ряда унижающих действий, ей было сказано, что Харьков - это та же Украина и что за свое упрямство она будет жестоко наказана. Ей также объяснили всю бесполезность ее жалоб в правоохранительные органы. Напоследок, с нее была снята обувь и разорвано платье. По мнению Беркович, этот инцидент свидетельствует о наличии связей между организацией "Возрождение" и правоохранительными органами, ибо только городской прокуратуре Львова было известно ее местонахождение. Этот инцидент свидетельствует и о том, что организация "Возрождение" имеет своих боевиков по всей территории Украины. Понимая бессмысленность своего дальнейшего пребывания в Харькове и не желая подставлять друзей, Беркович решает вернуться во Львов. 25 августа 1994 г. она отправляет письмо в Генеральную Прокуратуру Украины, умоляя центральные власти спасти ее от преследований, и на следующий день возвращается домой. Письмо в Генеральную Прокуратуру было отпечатано на машинке в нескольких экземплярах. Во Львове Беркович продолжает вести затворнический образ жизни в надежде на вмешательство центральных властей. С момента ее возвращения возобновляются телефонные звонки с угрозами и оскорблениями. 20 сентября 1994 г. Беркович получила ответ из Генеральной Прокуратуры Украины, суть которого сводилась к тому, что ее проблемы не относятся к компетенции центральных властей и что ими должны заниматься местные правоохранительные органы. Иначе говоря, ей и в этой, самой высокой инстанции было отказано в помощи. В этот же день, окончательно убедившись в нежелании украинских властей оградить ее от преследований со стороны националистов, Беркович принимает решение покинуть страну и просить в Канаде убежище. С этой целью она созванивается со своей подругой Еленой Гринберг, проживающей в Бостоне, и просит прислать ей пригласительный вызов в США. В середине октября Беркович получает необходимые документы и выезжает в Киев для оформления въездной визы в США. 17 октября она обращается в посольство, а 27 октября ей открывается въездная виза. 28 октября Беркович- возвращается во Львов, где начинает ускоренно готовиться к отъезду. До отъезда в целях безопасности она живет на квартире у своей родственницы М.К.Юдиной по адресу: ул. Чернышевского, д. 28, кв.44. 5 декабря 1994 г. Беркович выезжает в Киев, откуда на следующий день вылетает в США. Прилетев в Нью-Йорк, Беркович в этот же день добирается до американо-канадской границы и обращается в иммиграционную службу с заявлением на убежище. КРАТКАЯ ОЦЕНКА Это, безусловно, действительный случай преследования, отвечающий всем основным требованиям, предъявляемым для получения статуса беженца, Во-первых, налицо преследование по национальному признаку, угрожающее жизни и здоровью заявителя. Во-вторых, очевиден отказ властей предоставить заявителю защиту. В-третьих, очевидна бесполезность изменения места жительства в пределах своей страны с целью избавиться от преследования. ВАРИАНТ 1.1. (неудачный) Я, Беркович Татьяна Алексеевна, родилась в I960 г. на Украине, в г. Полтаве. По национальности еврейка. С 1970 г. проживала в г. Львове. С детства имела проблемы из-за своего еврейского происхождения. С негативным отношением к евреям столкнулась и при поступлении в МГУ - в 1976 и 1977 гг., а также во время учебы во Львовском государственном университете, который окончила с красным дипломом в 1983 г. Предвзятое отношение особенно ощущалось со стороны профессорско-преподавательского состава. (1) По окончании Львовского университета начала работать в НИИСИ (научно-исследовательском инженерно-строительном институте) на должности младшего научного сотрудника. (2) На указанной должности оставалась на протяжении всего периода работы в НИИСИ, в то время как все мои коллеги успешно продвигались по службе. Причиной этому считаю свое еврейское происхождение, а также сложные отношения со своим шефом А.Б.Гринько, неоднократно пытавшимся склонить меня к сожительству с ним. (3) Мои проблемы начались в августе 1992 г., когда после прихода на должность директора нашего института А.К.Вербицкого, человека крайних националистических взглядов, я была незаконно уволена с работы вместе с другими сотрудниками еврейской национальности. (4) Вплоть до осени 1993 г. я тщетно пыталась найти работу, соответствующую моей квалификации, испытывая крайнюю нужду и лишения. И лишь в сентябре 1993 г. мне удалось наконец устроиться на должность технолога в производственном отделе львовского бумажного комбината. Эта должность не соответствовала моему образованию и опыту, однако, я была вынуждена согласиться на нее из-за своего бедственного материального положения. Но и с этой работы я была уволена в июне 1994 г. под давлением украинских националистов, устроивших на комбинате патриотический митинг. (5) На этом митинге, не в силах выслушивать оскорбительные высказывания и призывы очистить Украину от евреев, я вступила в спор с одним из лидеров националистов, назвав его фашистом. (6) В этот же день при возвращении домой на меня было совершено нападение 2-мя молодыми людьми, в результате чего я получила тяжкие телесные повреждения. Один из моих соседей, обнаруживший меня у подъезда дома в бессознательном состоянии, вызвал скорую помощь, которая госпитализировала меня в нашу районную больницу. (7) После выхода из больницы я обратилась с жалобой в районное отделение милиции, однако, оперуполномоченный, с которым я имела беседу, отказался провести расследование , сославшись на большую занятость. Он, правда, обещал в случае задержания в их районе каких-либо подозрительных лиц вызвать меня на опознание, но это была всего лишь отговорка. Перед уходом я сообщила следователю, что буду жаловаться на него в районную прокуратуру, на что он мне саркастически пожелал удачи. (8) На следующий день, придя на работу, я узнала о своем увольнении за прогулы. Я предъявила администрации комбината выписку из больницы, в которой находилась на излечении, однако, она не сочла возможным исправить свою ошибку. Так я опять осталась без средств к существованию. (9) При этом, начиная с моего выхода из больницы, мне стали звонить по телефону неизвестные мне люди с предложениями убраться с Украины, если я хочу остаться в живых. (10) Понимая грозящую мне опасность, я обратилась с жалобой в прокуратуру своего района, в которой рассказала о всем, происходящем со мной, и о том приеме, который был мне оказан в райотделе милиции. Где-то через месяц я получила ответ, из которого мне стало ясно, что прокуратура не желает заниматься моими проблемами из-за моего еврейского происхождения. (11) В конце июля, кажется 29, начиная с 9-ти часов вечера, в моей квартире стали раздаваться настойчивые звонки в дверь. В поисках защиты я стала звонить в милицию, однако, безрезультатно. Проведя всю ночь в сильном страхе, я приняла решение уехать на время из Львова, чтобы как-то разрядить ситуацию. (12) На следующий день я уехала в Харьков к своим близким друзьям, пригласившим меня погостить у них какое-то время. Находясь в Харькове, я отправила письменную жалобу в Прокуратуру города Львова, подробно изложив ситуацию, в которой я оказалась. В этом письме я указала адрес своего временного проживания в Харькове. (13) Ответа из Прокуратуры города Львова я не получила, зато где-то в конце августа недалеко от дома моих друзей меня остановили 3-е молодых людей и начали всячески унижать. Мне было сказано, что Харьков - это та же Украина и что за свое упрямство я буду жестоко наказана. Напоследок с меня сняли туфли и разорвали платье. (14) После этого случая мне стало ясно, что у преследующих меня людей есть крепкие связи в правоохранительных органах Львова, ведь именно в письме, отправленном во львовскую прокуратуру я указала адрес своего проживания в Харькове. Иначе мне непонятно, как моим врагам стало известно мое местонахождение. (15) Через несколько дней я вернулась из Харькова домой, но еще раньше, по настоянию своих друзей, отправила письменную жалобу в Генеральную Прокуратуру Украины. (16) Вернувшись во Львов, я снова оказалась под прессингом, ибо с первого же дня моего возвращения возобновились телефонные звонки с угрозами и оскорблениями. (17) Где-то в конце сентября я, наконец, получила ответ из Генеральной Прокуратуры, повергший меня в глубокое уныние. В полученном ответе мне сообщалось о том, что мои проблемы не в их компетенции и что мне следует обращаться в местные правоохранительные органы. (18) Через несколько дней после получения ответа из Генеральной Прокуратуры я созвонилась со своей близкой подругой, проживающей в Бостоне, с просьбой прислать мне приглашение в США для получения американской визы. Где-то через месяц я получила из США приглашение, а спустя неделю выехала в Киев для обращения в американское посольство. В конце октября мне удалось открыть визу, после чего я вернулась во Львов, где начала ускоренно готовиться к отъезду. (19)