— Возможно, тебя это удивит, но изредка меня посещают низменные мысли.
— Ты человек, Себ. Я знаю, ты хочешь, чтобы мы все об этом забыли, но ты живой человек.
Если тот хаос, который он сейчас собой представляет, называется человеком, ему это не нравится.
— Какими бы мыслями я себя ни развлекал, я не имею никакого намерения осуществлять их. Так что возвращайся со мной и смейся.
— Смеяться?
— Да. Нас очень позабавила эксцентричность принцессы Жозефины. — Надев привычную маску невозмутимости, Себастьян обнял Шарлеманя за плечо и повел в бальный зал. — Смейся, черт побери!
Не важно, что задумала, эта чертова, принцесса. Нападая на него, она узнает, что ввязалась в сражение с мастером. Знай, она, что для нее лучше, она немедленно сдалась бы. Конечно, учитывая, как близок он был недавно к физическому конфузу, мудрее всего организовать встречу и держаться от этой особы как можно дальше.
Как ни твердо было его решение оставаться равнодушным, остальная часть семейства Гриффин проявляла раздражающее внимание. Как только Себастьян спровадил Шея, появились Закери и Кэролайн. По крайней мере, они отвлекут его от этой проклятой принцессы.
— Тут жарко, как в аду, — пожаловался Закери, поправляя складки своего белого шейного платка и старательно избегая говорить о чем-нибудь существенном.
— Конечно. — Себастьян повернулся спиной к залу, где, наверное, с кем-то танцевала принцесса Жозефина. — Вы знаете, как леди Элкинс относится к свежему воздуху.
— По крайней мере, у тебя была причина разгорячиться, Себ.
Да, именно внутренний жар беспокоил Себастьяна сегодня вечером.
— Иди потанцуй с женой, — ответил Себастьян.
— Я лучше составлю компанию тебе.
— Присмотришь за мной, ты хочешь сказать.
— Я хочу сказать, что мы с Шеем боролись за это и я проиграл.
За плечами Закери маячила пара членов кабинета министров, красных от жары. Себастьян мгновенно сбросил хмурый вид. Если после пощечины он будет якшаться с членами парламента, все решат, что он ослаб и бал у Элкинсов — время и место, чтобы напасть на него. Оставалось надеяться, что кто-нибудь разозлит его, — у него накопилось много ярости, ждущей выхода.
— Ваша светлость, — проворковал позади него сладкий женский голос, — вы могли бы сжалиться над бедной мисс, оставшейся без партнера в кадрили.
Нацепив маску любезности, Себастьян обернулся:
— Леди Фредерика, вы сегодня восхитительны.
Молодая леди в пунцовом платье, с завитыми светлыми волосами и невероятно длинными ресницами присела в реверансе.
— Спасибо, ваша светлость. Это очень любезно с вашей стороны.
— С удовольствием провожу вас к столу с закусками, миледи, но сегодня вечером я больше не танцую.
Себастьян умел использовать правила этикета в своих интересах. Он танцевал с принцессой, и это могли расценить как исключение. Но стоит ему потанцевать с леди Фредерикой, как все остальные дамы получат серьезные основания предполагать, что он охотно потанцует и с ними. Отказав первой претендентке, он ясно даст понять, что желает, чтобы его оставили в покое.
Себастьян знал, почему его преследуют. Но за четыре года можно было сообразить, что он не намерен снова жениться. Яснее дать это понять можно, только повесив на шею плакат.
Леди Фредерика покраснела.
— Конечно, ваша светлость. Проводите, буду рада.
Прекрасно, теперь придется болтать с несколькими охотящимися за мужьями особами. Но это лучше, чем танцевать с ними, так от них легче отделаться.
Он сыт по горло этим балом. Подняв глаза, он увидел, что принцесса Жозефина пристально смотрит на него. Их глаза встретились, и она стремительно отвернулась. Если она понимает, что для нее лучше, то не станет возражать, когда он отправит ее домой одну. Поскольку спокойствие его только внешнее, внутри он почти превратился в хищного льва. И этот лев намерен защищать свою гордость.
— Как прошел вечер, дочка?
Жозефина, отдав накидку Кончите, прошла в комнату, где отец устроил кабинет.
— Ужасно. — Она опустилась в кресло напротив стола. — Не знаю, где ты слышал, что герцог Мельбурн способен помочь развитию Коста-Хабичуэлы. Я нахожу его холодным, грубым и высокомерным.
Ну, может быть, не холодным, но остальные два определения верны.
Ее еще потряхивало от напряжения, но если не считать этого проклятого Мельбурна, она сделала Коста-Хабичуэлу гордостью этого вечера. Она хотела быть любезнее с герцогом. Если бы он не обидел ее, не явившись сопроводить ее лично, а потом просто подошел, словно владелец всего мира, она бы реагировала по-другому.
По крайней мере, она так думала. Но что-то в нем… выбило ее из колеи. Оскорбило, как его слова при расставании. Возможно, лучше им теперь просто избегать друг друга. Ей есть чем заняться и без воинствующих нахалов.
— Его помощь означает разницу между успехом и провалом, — ответил король на ее мысли. — И я сомневаюсь, что мы найдем тебе в Англии более достойного супруга.
— Это слишком завышенные ожидания. Я чувствую себя неловко в его обществе.
Отец поднял глаза от лежавшей на столе карты.
— Это хорошо. Это будет держать тебя в напряжении. Самодовольство и самоуспокоенность ведут к неудаче. — Он улыбнулся. — Только помни, хотя мы стали королями недавно, мы короли. И как он ни высокомерен, твоя кровь более голубая, чем у него.
— Я это помню. Но думаю, у него в жилах лед, а не кровь.
Отец кивнул:
— Это все, что я прошу. А теперь поспи. У нас на завтра большие планы.
Поднявшись, Жозефина поцеловала отца в щеку. После трех недель путешествия на судне с Ямайки, двух дней в тряской карете из Брайтона и одного очень долгого дня в Лондоне можно поспать. Она надеялась, что в завтрашних планах отца задействован Мельбурн. Возможно, они не понравились друг другу, но она не признает поражения. Это сделает он.
— Нет. Я больше четырех шиллингов за мешок ни пенни не заплачу, — сказал Себастьян, взяв бумаги.
— По слухам, урожай очень высокого качества. — Шей сделал пометку в бухгалтерской книге. — В прошлом году мы платили по три шиллинга и восемь пенсов.
— Это кофейные зерна, Шей, а не золотой песок. Плюс четыре шиллинга. Сомневаюсь, что они найдут лучшую цену. Пусть поищут.
Брат кивнул.
— Тогда у меня все. — Он медленно закрыл бухгалтерскую книгу. — Обсудим вчерашний вечер?
Себастьян бросил на него быстрый взгляд:
— Нет. Я был вынужден танцевать с сумасшедшей, и я выполнил долг. Конец.
— Но тебя влекло к ней, это было очевидно.
— Да? — спросил он резко.