– Америкосы?
– Президенты говорили по телефону, общались спецслужбы…
– И?
– Ничего. Да и незачем Америке это.
– Китайцы?
– Смеешься?
– Так ли хорошо известно все о Европе?
– Полагаю, да. – Суворов щелкнул пальцами, и робот услужливо подошел к его креслу. Суворов взял еще одну бутылку пива, скрутил пробку и отправил робота обратно в угол. – Впрочем, у тебя будет возможность проверить все самому. По Европе данных вагон. Теперь спроси про Антарктиду.
– Очень смешно! – буркнул Струев. – Ладно, а что за факты?
– Всего по чуть-чуть. Диссида какая-то хрен знает откуда полезла. Молодежная контркультура, песенки-шмесенки…
– Контркультура левая?
– А вот никакая! – вскинулся Суворов. – Никакая, понимаешь? И диссида какая-то безо всяких причин, внутренних и внешних, и даже практически без идеологии. Процент небольшой, резонанса международного просто никакого. И, главное, подпитки никакой не видно.
– Это еще не повод считать происходящее неопасным.
– Да, но ты же сам прекрасно знаешь, у диссиды должна быть мотивация и должна быть подпитка. В чем мотивация? Мы чуть ли не разобрали по косточкам пару деятелей – нет мотивации. Подпитка? Откуда? Нет подпитки. Нечем соблазнять, все кончилось.
– Ну а наш вариант наоборот?
– Идейные русофобы-либералы?
– Да что угодно, главное, чтобы не новый русский тоталитаризм.
– А где тогда ценности, ради которых все делается? Что может быть целью? – Суворов встал с кресла и подошел к фронтовому иллюминатору. – Просто задушить гадину? Так ведь гадину всю новую и новейшую историю душили ради чего-то…
– Хорошо, Данила, посмотрим, – Струев потер лоб. – А что все-таки с ситуацией 28?
– Есть вещи пострашнее, доцент.
– Что? – заулыбался Струев. – Откопали все-таки, что Фоменко был прав?
– Честно сказать, не занимались вопросом, – Суворов глотнул пива, – а вот вампиры, представь, оказались не мифом. Классифицированы на сегодняшний день как гемоглобинозависимые. И резцы увеличенные, и даже чеснока слегка боятся, и сила проявляется немереная при гемоглобиновом голоде. Так-то вот… Но это так, мелочи. Вампиры – явление странное и страшное, но дрожать в мистическом ужасе заставят только молоденьких барышень. Отыскались вещи и поинтереснее. А твои маленькие серые… У тебя с приоритетами вечно перекос, доцент. Несерьезно это, не этим сейчас заниматься надо.
– Опять ты мне рассказываешь, чем надо заниматься, а чем не надо!
– Да ладно тебе! Слушай, раскрутишь ситуацию 23, отправлю в центр изучения маленьких серых. Там все, что нам досталось. Идет?
– Все-таки как-то странно, что ты к ситуации 28 относишься так небрежно, – пробормотал Струев. – Ладно, у тебя есть с собой доклад Монгуша?
– Есть.
Суворов сделал знак «медведю», тот встал, извлек из маленького чемоданчика ноутбук и передал его Суворову.
– На, – сказал тот Струеву, – твой будет. Файл прямо на десктопе.
– Хорошая штучка, – произнес Струев, включая компьютер, – конечно же корейская.
– А чья же? Не нам же цацкаться с этой фигней! У нас, сам знаешь, электроника только военная.
Струев запустил презентацию-отчет Монгуша, своего лучшего ученика, оставленного 12 лет назад в России, и углубился в чтение. От этого занятия его через четыре часа оторвал Суворов:
– Смотри, доцент, заходим на посадку.
Лайнер уже шел на высоте не больше километра. Судя по схеме на экране, он расправил крылья и делал плавные виражи над пейзажами, которые Струев Давно видел только по телевизору. У него не защемило сердце и не подкатил комок к горлу, просто ему захотелось, захотелось сильнее, чем в иные дни, выпить, выйти поскорее из самолета и вдохнуть родной воздух…
– Что, доцент, «под крылом самолета о чем-то поет», а?
– Неужели у меня просто все всегда написано на лице?
– Нет. Например, то, что ты чудик, я понял не сразу.
На экране снова появился мишка и заговорил:
– Уважаемые дамы и господа, наш самолет готовится к посадке в аэропорту Толмачёво. Добро пожаловать в Сибирь. Сейчас температура воздуха в аэропорту прибытия +20° по шкале Цельсия, ясно. Просьба занять свои места, убрать столики, пристегнуть ремни и приготовиться к встрече с самым красивым местом на Земле.
Струев отложил ноутбук.
– Ну что, как доклад? – спросил Суворов.
– Туфта какая-то, – пробормотал Струев, – хотя пики есть, все верно. Мне нужны все данные.
– Скоро получишь.
– Да, Данила, а что ты там говорил про то, чего не может быть?
– КГБ, в числе прочего, притащил данные о том, что последние семь лет, особенно в последние 2-3 года резко сократилось потребление алкоголя и табака, рождаемость растет у славянских этносов… Черт-те что! Социологи пытаются объяснить это естественными причинами…
– Чем не объяснение?
– Перестань, доцент, – раздраженно бросил Суворов, – ты тоже в свое время был уверен в чем-то подобном. Слава богу, до тебя быстро дошло, что если что-нибудь происходит, так это кому-нибудь нужно. Или не на этом основана твоя система?!
– На этом, – пробормотал Струев, – на этом… Данила, можно мне будет по городу прогуляться?
– Хорошо, – кивнул Суворов, – только недолго.
– Хм, если мы опоздали, – отозвался Струев, – то опоздали, и один день ничего не решит.
– Да я не в том смысле… Не нравится мне все это, доцент. Я и так подставился по полной программе, выехав за тобой в Амстердам. Будем надеяться, что о твоем прибытии знают немногие.
– Да у тебя прямо-таки параноидальный невроз, Данила. Репродукция ситуации 2008 года, а? Только наоборот. Тогда обнаружили нас, но слишком поздно.
– Не понимаю, что ты находишь в этом забавного.
– Ничего, кроме того простого обстоятельства, что кто-то считает себя более правым, чем мы.
– Мне плевать на то, кто прав, а кто нет, – сказал Суворов. – Кто-то считает, что в России можно все снова вывернуть наизнанку. И вот этого я допускать не намерен.
– Слог высокий, но я тем не менее готов согласиться с формулировкой, – отозвался Струев, – будем считать задачу поставленной.
Суворов долго и пристально смотрел на Струева, потом тихо проронил:
– Ну и славненько…
Когда «птичка» коснулась бетона взлетно-посадочной полосы, затормозила и сложила крылья, а мишка на экране снова бодро и весело заговорил, Струев подумал вдруг, что ему непросто будет смотреть в глаза всем тем, с кем прошел через 2008 год. И вовсе не из-за опасности, описанной Данилой, а просто из-за того, что он не был там, где должен был быть. И еще он боялся, что ему не понравится в России.
Глава 2
Томск. У входа на станцию метро «Проспект Ермака».Среда, 25 января 2012 г. 8:30.
Профессор Джеймс Тродат последние метры перед входом в метро шел под постоянный звук автомобильного клаксона. Этот звук в Томске был непривычным, но Тродат был сосредоточен и решил не оглядываться на его источник. Наконец клаксон затих, зато профессор услышал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});