Читать интересную книгу Шедевры Третьяковки. Личный взгляд - Зельфира Исмаиловна Трегулова

когда Репин работал над полотном «Не ждали», а это было четыре долгих года, с 1884 по 1888. Известны эскизы самых разных мужских моделей, эскизы женских моделей, существует уменьшенная версия картины, где в дверь входит вернувшаяся с каторги женщина. Новый, относительно недавно появившийся этюд «Головы Христа» поражает сходством выражения лица на этюде с лицом вошедшего на картине – это серьезнейшее размышление о том, существует ли право на убийство даже во имя самых благих идей, и о том, что нельзя отвечать насилием на насилие. И сегодняшняя интерпретация этого полотна удивительным образом совпадает с идеями и смыслами главных романов Фёдора Достоевского. Как и многие прочие произведения Репина, эта картина была приобретена Павлом Михайловичем Третьяковым. У него было какое-то невероятное чутье на произведения, которые должны остаться в истории искусства.

Когда первый вариант картины впервые появился на 12-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок, он сразу привлек пристальное внимание критиков и зрителей, увидевших в ней реакцию на убийство в 1881 году императора Александра II. После нескольких лет напряженной работы над полотном художник останавливается на версии, которая дает поистине безграничные возможности для интерпретации этого произведения, являющего собой удивительный пример абсолютно реалистического подхода к изображению и невероятной сложности и символичности зашифрованного в нем послания.

Валентин Серов

«Девочка с персиками». 1887

Холст, масло. 91×85

https://my.tretyakov.ru/app/masterpiece/8394

Я считаю, что неправильно относить Серова к художникам-импрессионистам, хотя это моя глубоко личная позиция, и ряд коллег может с ней не согласиться. Я думаю, что в 1973 году, когда «Девочку с персиками» повесили на выставке европейского и русского портрета в Пушкинском музее рядом с «Этюдом к портрету Жанны Самари» Ренуара, ответ был очевиден: это разные вещи, это разные явления, которые, тем не менее, отражают то, что происходило в мировом искусстве в этот момент. Мы очень долгие годы жили под обаянием французского импрессионизма, полагаясь на общепринятую историю поступательного развития искусства в XIX – начале XX века, ориентированную, в первую очередь, на Францию. Русская художественная школа, как и многие национальные школы Скандинавии или Северной Европы десятилетия назад, казались гораздо более консервативными и маргинальными, а сегодня мы понимаем, что они дали величайших реформаторов мирового искусства, таких, как Эдвард Мунк, художники немецкого экспрессионизма и, конечно же, столпы русского авангарда – Малевич, Кандинский, Татлин.

Серову принадлежит совершенно особенная роль в истории русского, и не только русского, искусства конца XIX – начала XX века. Ученик Репина, настоящий вундеркинд, он очень рано понимает, что в «нынешнем веке пишут все мрачное», и восклицает в письме из Венеции к невесте Ольге Трубниковой: «я хочу, хочу отрадного и буду писать только отрадное». Свет и воздух Венеции заставляет Серова искать новые возможности воссоздания на холсте трепетной изменчивости и красоты мира, в противовес искусству многих из передвижников, сосредоточившихся в своем творчестве на изображении «низких» сюжетов, создании полотен, которые должны были в первую очередь просвещать и пробуждать совесть. Передвижники, уже прошедшие к концу 1880-х годов период «бури и натиска», обретя статус и материальное благополучие и утратив до некоторой степени ощущение живого нерва времени, не заставили себя долго ждать с ответом.

Когда Валентин Серов написал в 1888 году «Девушку, освещенную солнцем», а Павел Третьяков незамедлительно приобрел ее, те же передвижники отреагировали очень резко: «С каких это пор, уважаемый Павел Михайлович, Вы стали прививать своей галерее сифилис?» – так начиналось письмо, обращенное к Третьякову.

Валентину Серову было всего 22 года, когда он написал «Девочку с персиками», но это совершенная, невероятно зрелая работа. Девочка, изображенная на этом полотне – Вера Мамонтова, дочка известного мецената Саввы Мамонтова. Картина написана в Абрамцево, в августе 1887 года, Вере Саввишне тогда было 12 лет. Есть ощущение, что она только что вбежала в комнату, села за стол, схватила персик из знаменитой мамонтовской оранжереи там же, в Абрамцево, взглянула на вас, но скоро так же стремительно и унесется.

Вроде то же самое, что и у импрессионистов – фиксация мгновения. Но за этой непосредственностью и ощущением легкости стоит огромный труд, многократно пропущенные через себя уроки учителей, и все, что Серов почерпнул в искусстве старых мастеров. И желание схватить красоту и «легкое дыхание» мира. «Девочка с персиками» и последовавшая через год «Девушка, освещенная солнцем» прекрасно это подтверждают.

Серов искал ощущения свежести при полной и абсолютной законченности, картину трудно назвать портретом, она превратилась в настоящий художественный манифест нового поколения художников: не случайно ее называют именно «Девочкой с персиками» и гораздо реже говорят о том, что это портрет Веры Саввишны Мамонтовой.

«Девочка с персиками» писалась в течение многих дней, и Вера Мамонтова вынуждена была терпеливо позировать Серову. Известно, что Серов, в отличие от Репина, писавшего в два-три сеанса блистательные портреты, требовал от модели многократного позирования, до ста сеансов. Он стремился запечатлеть невероятную красоту окружающего мира, и прекрасную девочку-подростка, у которой все впереди, в которой сосредоточено множество возможностей. Серов очень интересно технически добивался этого эффекта. Когда вы подойдете ближе к картине, вы увидите, что размытая светом зелень листвы за окном написана примерно так, как это делал испанский художник Веласкес, который, кажется, буквально брал краску пальцами и слегка проводил ими по холсту. При этом лицо Веры Саввишны написано следуя всем приемам старых мастеров, с лессировками, со множеством живописных слоев, но это не просто формальное реалистическое изображение, в нем есть жизнь, дыхание этой жизни. Это, опять же, то же самое, что так отличает портреты Веласкеса: ты видишь, как человек на полотне живет и дышит, и не понимаешь, как же это происходит – ведь это просто холст с нанесенными красками.

Сегодня импрессионисты, при сравнении с работами их русских современников, кажутся нам слишком поверхностными, слишком сосредоточенными на эффекте передачи воздуха и света, и в этом представляются гораздо бо́льшими формалистами, чем Валентин Серов. Мы сегодня реально видим по-другому, чем десятилетия назад и, я думаю, именно благодаря этому выставка Валентина Серова, которая прошла в 2015–2016 годах в Третьяковской галерее, стала таким откровением, взрывом: на нее пришло почти полмиллиона человек и «очередь на Серова» стала точкой отсчета для беспрецедентного успеха последовавших ретроспектив русских художников вплоть до Врубеля (2021–2022). Я думаю, что объяснение этому феноменальному интересу к выставке Серова состояло в том, что она предъявила публике великого мастера во всей масштабности и совершенстве его творчества, в том, что этот универсальный художник никогда не останавливался на достигнутом и все время двигался вперед, хотя прекрасно мог