Читать интересную книгу Избранные проповеди - Джон Уэсли

— Это опять всего лишь игра слов. Это не значит более чем, если в них есть грех, гордость, своеволие, то тогда есть грех, гордость, своеволие. В этом смысле человек горд или своеволен. Но не в том же смысле, что и неверующие, то есть, управляемые гордостью или своеволием. Этим он и отличается от невозрожденных людей. Они послушны греху, а возрожденные — нет. Они «поступают по плоти», а он «поступает по Духу».

— Но учение о том, что грех остается в верующем, и что он находится в милости у Бога с грехом в сердце, определенно имеет тенденцию призывать человека ко греху.

— Правильно поймите доктрину, и таких результатов не будет. Человек может угождать Богу, не позволяя греху, который он чувствует, господствовать в сердце. Наличие греха не лишает человека Божьей милости; ее забирает лишь подчинение греху. И хотя плоть в вас «Противится Духу», вы все еще можете оставаться дитем Божьим; но если вы «поступаете по плоти», вы есть дитя диавола. Эта доктрина не заставляет нас повиноваться греху, но противостоять ему всей своей силой. И в заключение: в каждом человеке, даже после его оправдания, существуют два противоположных принципа — природа и благодать, которые Св. Павел назвал: плоть и Дух. Это подтверждается опытом Божьих детей. В то время, как они чувствуют внутреннее свидетельство Духа, они не чувствуют желания полностью повиноваться Божьей воле. Они знают, что они в Нем, но при этом в сердце они готовы оставить Его. Хотя мы обновлены, очищены, освящены в тот момент, когда мы уверовали во Христа, и все же мы тогда не полностью обновлены, очищены, освящены, плоть, греховная природа, все еще остается (хотя и в подчинении) и сражается против Духа. И потому да будем еще более усердно «бодрствовать и молиться» против врага изнутри. Хотя мы и сражаемся не «против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных», давайте более тщательно «облечемся во всеоружие Божье, чтобы мы могли противостать в день злой и, все продолевши, устоять».

4. Покаяние верующих

Покайтесь и веруйте в Евангелие.

Марка 1:15

Существует общее мнение, что покаяние и вера являются лишь вратами религии; что они необходимы лишь в начале нашей христианской жизни, когда мы вступаем на путь к царству. Это подтверждает великий Апостол в своем увещевании еврейских христиан: «поспешите к совершенству». Он учит их оставить «начатки учения Христова… не станем снова полагать основание обращению от мертвых дел и вере в Бога». Это значит, что в некотором смысле они должны оставить то, что вначале занимало все их мысли, для того, чтобы «поспешить к венцу высшего Божьего призвания во Христе Иисусе».

Верно, что есть вера и покаяние, особенно необходимые нам вначале. Это покаяние является ответом на обличение в нашей крайней греховности, вине и беспомощности. Оно предшествует нашему принятию царствия Божьего.

Но есть покаяние и вера (не в первоначальном смысле, но и не полностью отличающиеся) необходимые и после того, как мы «уверовали в Евангелие». Они нужны на каждой стадии нашей христианской жизни, иначе мы не сможем «проходить предлежащее нам поприще». Это покаяние и вера также необходимы нам для продолжения роста в благодати, как предыдущие вера и покаяние были необходимы для нашего вступления в царствие Божье.

Но в каком смысле мы должны каяться и веровать после нашего оправдания? Это важный вопрос; он стоит того, чтобы мы тщательно рассмотрели его.

Смысл покаяния верующих

Покаяние часто означает внутреннюю перемену разума от греха к святости. Но сейчас мы говорим о нем, как о виде самосознания, осознания того, что мы грешники, виновные и беспомощные грешники, даже при том, что мы дети Божьи.

В тот момент, когда мы становимся Божьими детьми, естественным является предположение, что мы уже не грешники, что все наши грехи не только прощены, но и уничтожены. Так как тогда мы не ощущаем никакого греха в наших сердцах, нам кажется, что его там нет. Некоторые вообразили, что грех навсегда оставил их сердца. Они убедили себя в том, что в момент оправдания произошло их полное освящение. Вопреки Писанию, здравому смыслу и опыту они приняли это за общее правило. Они искренне поверили в то, что весь грех был уничтожен в тот момент, когда они были оправданы, что в сердце верующего уже нет греха, что с того момента оно чисто. Но хотя мы и признаем, что «верующий рожден от Бога», и «рожденный от Бога не согрешает», мы не можем согласиться, что он не чувствует греха внутри себя. Грех не правит, но остается там. Об обличении во грехе, который остается в нашем сердце, мы сейчас и говорим, так как спустя совсем немного времени, тот, кто вообразил, что весь грех был убран, чувствует, что в сердце осталась еще гордость. Он убеждается, что судил о себе слишком высоко, что принимал похвалу за что-то полученное им, как за то, что всегда было при нем; и все же он знает, что Бог милует его. И «Дух Божий» все еще «свидетельствует духу его, что он дитя Божье».

Но проходит еще немного времени, и он начинает чувствовать в своем сердце своеволие; волю противоположную Божьей. Воля является неотъемлемой частью человеческой природы. У нашего Господа была воля как у человека, иначе Он не был бы человеком. Но Его человеческая воля находилась в подчинении воле Отца. В любое время, даже во время наибольших страданий, Он мог сказать: «Да будет не Моя воля, но Твоя». Но даже у истинного верующего так бывает не всегда. Часто он обнаруживает, что в большом или малом, его воля превосходит волю Божью. Он чего-то желает потому, что это угодно его природе, хотя и противоречит воле Божьей. Он чему-то противится, так как это идет против его природы, хотя и является волей Божьей. Если он будет продолжать оставаться в вере, он будет продолжать бороться с этой тенденцией, но это свидетельствует о том, что такой конфликт существует, и что верующий знает об этом.

Своеволие, как и гордость, является ветвью идолопоклонства, они оба прямо противоположны любви Божьей. То же может быть сказано и о любви к миру. И даже истинные верующие могут ощущать это в своем сердце. Каждый из них, рано или поздно, в большей или меньшей степени, ощущает эту любовь. Верно, что когда он «переходит от смерти к жизни», он не желает ничего кроме Бога. Он истинно может сказать: «Нет никого, чью волю я желал бы исполнять, кроме Твоей». Но это не всегда так. Вскоре он начнет снова чувствовать «похоть плоти, похоть очей» или «гордость житейскую». Если он постоянно не бодрствует и не пребывает в молитве, он обнаружит, что эта похоть ополчается против него, и у него уже нет сил бороться с ней. Он может почувствовать тенденцию «возлюбить творение более Творца», кем бы оно ни являлось: дитем, родителем, мужем, или женой, другом. Он может почувствовать желание иметь земные вещи или удовольствия. Прямо пропорционально к этому он будет забывать о Боге, искать счастья не в Нем, и, следовательно, станет «любить удовольствия больше Бога».

Если он постоянно не сдерживает себя, он начинает чувствовать похоть очей; желание угодить своему воображению чем-то великим, красивым или необычным. Как это вредит душе! Сколько вреда приносят такие мелочи как одежда или мебель, вещи не предназначенные для удовлетворения аппетита бессмертного духа. Но как естественно для нас, даже после того, как мы «вкусили силы грядущего мира», снова погрузиться в эти глупые и низкие желания вещей, исчезающих на наших глазах! Как тяжело, даже тем, кто знает в Кого верит, не желать чего-то лишь потому, что оно является новым!

Как тяжело детям Божьим победить гордость житейскую, желание и наслаждение похвалой от людей, и появляющийся вместе с этим страх перед отсутствием этой похвалы. Это тесно связано со страхом перед людьми, который расставляет тысячи сетей для души. Где мы находим его? Он есть даже у тех, кто кажется нам крепким в вере, кто не находит в себе и капли нечестия. Так что даже такие люди не полностью «распяты для мира», ибо корень зла все еще остается в их сердце. Имеем ли мы другие чувства, противоречащие нашей любви к ближнему и Богу? Любовь к нашему ближнему «не мыслит зла». Избавились ли мы от чувства зависти, от злых подозрений? Тот, кто без этого, пусть первым бросит камень в своего ближнего. Кто время от времени не испытывает других внутренних чувств, которые противятся братской любви? Если это и не ненависть, горечь и злость, то это зависть к тем, у кого есть что-то, что мы желали бы иметь, но не можем. Не чувствуем ли мы иногда негодования, особенно, когда нас задели или обидели, особенно те, кого мы очень любили, и для кого трудились, стараясь помочь? Не зарождается ли у нас желание отомстить, когда мы сталкиваемся с какой-то несправедливостью или неуважением? Желание ответить злом на зло, вместо того, чтобы «побеждать зло добром»? Все это показывает, сколько в нашем сердце того, что противоречит любви к ближнему.