Читать интересную книгу Жизнеописание короля Людовика Толстого - Сугерий

По их просьбе, Людовик отправился туда в сопровождении не армии, но лишь отряда своих домашних рыцарей. Он приближался к замку, когда был встречен его кастеляном с большим отрядом рыцарей — Гумбод был по природе очень щедрым и дальновидным. Расположившись позади быстрого ручья, а другой дороги там не было, и загородившись бревнами и кольями, Гумбод приготовился дать отпор французскому отряду. Когда обе стороны оказали лицом к лицу, разделенные лишь ручьем, сеньор Людовик, увидев, что один из врагов, более смелый, чем другие, оставил ряды обороняющихся также вознамерился действовать. Он взнуздал свою лошадь и, превзойдя в смелости своих людей, устремился на него, ударил своим копьем и одним ударом поверг не только его, но и человека позади него, а затем, что необычно для короля, он заставил их прямо в шлемах искупаться в реке. Не останавливаясь он развил свой успех, ворвавшись в то узкое место строя, которое оставил его соперник и не преминул вызвать замешательство противника столь храбрым поведением. Французы, поощряемые этим чудесным зрелищем, сломали защитный рубеж, пересекли ручей и обрушились на врага. Они убили многих из них, а оставшихся заставили бежать в замок.

Распространившиеся известия, о том, что сеньор Людовик и его люди, как и подобает столь могучим рыцарям, сочтут позором отступить прежде чем они разрушат замок и или отрубят руки или ослепят самых главных из его защитников, устрашили гарнизон и всю округу, Поэтому, было мудро решено, что сеньор замка должен покориться королевскому величеству и отдать и замок и землю на суд сеньора Людовика. И тогда, возвращаясь, сеньор Людовик взял кастеляна в качестве добычи и доставил его в Этамп, и после столь быстрого триумфа вернулся в Париж счастливый своим успехом.

Глава 13

О смерти короля Филиппа.

Пока сила сына росла ежедневно, его отец, король Филипп, с каждым днем слабел. После того, как он похитил графиню Анжуйскую он не смог сделать ничего достойного королевского величества. Охваченный страстью к даме, которую он захватил, он всецело посвятил себя удовлетворению этой страсти. Поэтому, он потерял интерес к делам государства и слишком расслабившись не предпринимал ничего для укрепления своего тела, крепкого и красивого. Единственно, что еще поддерживало силу государства, был страх и любовь к его сыну и наследнику. Будучи почти шестидесяти лет, он перестал быть королем и испустил свой дух в замке Мелен-сюр-Сен (Melun-sur-Seine) в присутствии сеньора Людовика.

На его похоронах присутствовали почтенные люди: Галон, епископ Парижа, епископы Санлиса и Орлеана, блаженной памяти Адам, аббат Сен-Дени и много другого духовенства. Они перенесли его королевское тело в церковь Нотр-Дам и провели в бдении всю ночь. На утро сын приказал покрыть катафалк тканным покровом с соответствующим траурным орнаментом и распорядился, чтобы он был перенесен на плечах его ближайших слуг. Затем, с сыновьей любовью, в слезах, он сопровождал катафалк, то пешком, то верхом, вместе с теми баронами, которые были при нем. Он проявил большое великодушие в том, что при жизни отца проявлял большое тщание, чтобы не оскорбить его ни по поводу развода с его матерью, ни по поводу его брака с графиней Анжуйской. В отличии от других молодых людей, находившихся в подобных обстоятельствах, он не пытался каким-либо обманом оттеснить отца от управления королевством.

В большой процессии они принесли тело в благородный монастырь Сен-Бенуа-Сюр-Луар (St.-Benoit-sur-Loire), в котором король Филипп хотел быть похороненным. Были такие, кто утверждал, что слышал из его собственных уст о том, что он преднамеренно хотел быть похороненным не в Сен-Дени, как его королевские предшественники (стало уже почти законом, что Сен-Дени являлся королевской усыпальницей) поскольку он не очень хорошо к ней относился, и еще потому, что его собственная могила могла бы затеряться среди гробниц стольких благородных королей. Поэтому, он был надлежащим образом положен перед алтарем этого монастыря и посвящая его душу Богу, с гимнами и молитвами, гробницу заложили великолепными камнями.

Глава 14

О его торжественном восшествии на престол.

Сеньор Людовик, который еще в юношеском возрасте заручился дружбой церкви благодаря неизменной защите ее прав, помощи бедным и сиротам, смирению тиранов своей мощью, был, с Божьей помощью, возведен на престол королевства благодаря клятвам добрых людей и, насколько это было возможно, ему удалось избежать козней дьявола и людских нечестивцев.

После раздумья, главным образом, по совету почтенного и весьма мудрого епископа Шартрского Ива, было решено, что следует немедленно собрать ассамблею в Орлеане, чтобы помешать заговору этих нечестивцев и ускорить его восшествие на престол. Поэтому, приглашенный туда архиепископ Санса Даимбер (Daimbert), приехал вместе со своими провинциалами — Галоном, епископом Парижским, Манассией Моским (Meaux), Иоанном Орлеанским, Ивом Шартрским, Гуго Неверским и Гумбаудом Оксеррским. В день празднования святого мученика Стефана архиепископ помазал Людовика наисвященнейшим елеем. После благодарственной мессы архиепископ снял свой меч светского рыцаря и заменил его на изгоняющий грешников церковный, и с великим удовлетворением короновал его королевской диадемой и с великой преданностью вручил ему скипетр и жезл в знак того, что он должен защищать церковь и бедных, и прочие королевские инсигнии, к всеобщему восторгу клириков и мирян.

Едва после церемонии Людовик снял праздничные одежды, как внезапно посланцы из церкви Реймса принесли ему письма с дурными вестями — содержащими протест и запрещение папским авторитетом совершать помазание, если эти письма будут доставлены до того, как оно свершиться. В письмах утверждалось, что первое право королевской коронации принадлежит по праву церкви Реймса, и что Св. Ремигий получил эту прерогативу полностью и неоспоримо от первого короля франков, Хлодвига, во время его крещения. И всякий, кто посмеет нарушить это, будет предан вечному проклятию. Тамошний архиепископ, почтенный пожилой человек, Рауль Зеленый, вызвал резкое и опасное недовольство короля, поскольку был избран и взошел на кафедру без королевского согласия. Поэтому, он надеялся, таким образом, или заключить мир с королем или же отложить коронацию. Но поскольку посланцы прибыли слишком поздно, то их содержали с миром в Орлеане, и хотя они много чего сказали, прежде чем воротиться домой, все их слова не достигли ничего.

Глава 15

О захвате Ла-Ферт-Бодуэн (La Ferte-Baudoin) и об освобождении графа Корбэя (Corbeil) и Ансельма Гарланда.

Людовик, теперь милостью Божьей король Франции, не мог забыть уроков, усвоенных им в юности, о том, что надо защищать церковь, покровительствовать бедным и нуждающимся и трудиться на благо мира и защиты королевства.

Вышеупомянутый Гуи Красный и его сын Гуго де Креси (Crecy), образованный молодой человек, доблестный, но созданный для насилий и пожаров, и которой обещал стать баламутом всего королевства, оба они продолжали упорствовать в непризнании королевского достоинства из-за той горечи, которую испытали при позорной сдаче замка Журнэй. Поэтому, Гуго не пожалел даже своего брата Одо, графа Корбэя, поскольку тот не дал ему помощи против короля и, воспользовавшись его простотой, заманил в засаду. Однажды граф Одо решил мирно поохотиться в своих собственных владениях, и тогда этот дурной человек показал, что для него, испорченного завистью, значит кровное родство. Он пленил своего брата Гуго, заковал его и посадил на цепь в замке Ла-Ферте-Бодуан (La Ferte-Baudoin), и не соглашался освободить его иначе как при условии, что он пойдет войной на короля.

Столкнувшись со столь необычным безумием, большое число обитателей Корбэя — а этот замок был богат рыцарями древних фамилий, — стало искало той защиты, которое всем обещала корона. Упав на колени перед королем, со слезами и рыданиями, они рассказали ему о пленении графа и об обстоятельствах при которых это случилось, и просили и умоляли Людовика освободить его силой. Когда обещание Людовиком помощи дало им надежду на освобождение, их гнев поостыл, и их горе немного утихло, и они обратились к вопросам о средствах и силах, которыми они хотели бы освободить и вернуть сеньора. Ла-Ферте-Бодуан принадлежал Гуго не по праву наследства, а благодаря его женитьбе на графине Аделаиде, с которой он впоследствии развелся, оставив замок за собой. Поэтому, некоторые люди из Ла-Ферте вступили в связь с людьми из Корбэя и поклялись провести их в замок, несмотря на все предосторожности стражи.

Став предводителем людей из Корбэя, король, избегая огласки, поспешил туда с горстью домашних рыцарей. Было уже поздно, и люди в замке уже болтали около своих костров, когда передовой отряд во главе с сенешалем Ансельмом Гарландом, очень храбрым рыцарем, и примерно сорока воинами, появился у ворот, по поводу которых было условлено, и сделал отчаянную попытку овладеть ими. Но гарнизон, удивленный ржанием лошадей и излишним шумом, производимым рыцарями, поспешил дать ему отпор. Поскольку вход был заперт воротами, находящимися во вражеских руках, то те, кто проникли вовнутрь, не могли ни продвинуться вперед, ни вернуться назад, и защитники, ободренные силой своей позиции, могли очень легко перебить тех, кто оказался перед воротами. Нападающие, подавленные и темнотой и своим неудачным положением, не могли долго выдерживать удары и вернулись к внешним воротам. Но отважнейший Ансельм, пожертвовав собой, прикрывая отступление, не смог одолеть врага в воротах, был взят в плен и оказался в замковой башне не как победитель, а как пленник — вместе с графом Корбэя. Их положение было одинаково, но их страхи — разными, один страшился смерти, а другой только лишения наследства, и будто о них было сказано: «Карфаген и Марий утешали друг друга по поводу своих судеб» (Лукиан, Фарсалия, II, 91–92).