13.07.2011 20:29:49 - Вячеслав Константинович Стародубов пишет:
Киска совсем в другой комнате.
Синтетическая конструкция. Киска совсем в другой комнате.
13.07.2011 16:15:26 - Николай Алексеевич Барболин пишет:
А как вот с этим? "Испанский философ Ортега-и-Гассет пишет: "Специалист служит нам как яркий, конкретный пример "нового человека" и позволяет нам разглядеть весь радикализм его новизны... Его нельзя назвать образованным, так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все таки "человек науки" и знает в совершенстве свой крохотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его "ученым невеждой", и это очень серьезно, это значит, что во всех вопросах, ему неизвестных, он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с авторитетом и амбицией, присущими знатоку и специалисту... Достаточно взглянуть, как неумно ведут себя сегодня во всех жизненных вопросах - в политике, в искусстве, в религии - наши "люди науки", а за ними врачи, инженеры, экономисты, учителя... Как убого и нелепо они мыслят, судят, действуют! Непризнание авторитетов, отказ подчиняться кому бы то ни было - типичные черты человека массы - достигают апогея именно у этих довольно квалифицированных людей. Как раз эти люди символизируют и в значительной степени осуществляют современное господство масс, а их варварство - непосредственная причина деморализации Европы".Из книги С.Кара -Мурзы "Манипуляция сзнанием". Впрочем, вопрос чисто риторический, наша бюрократия категорически несовместима с независимой интеллигенцией, а последняя совершенно бесплодна в социальном плане.
13.07.2011 12:51:23 - Александр Константинович Баринов пишет:
Челябинский философский мечтатель-утопист.
Экстаз и безумие
Новейшая история
Экстаз и безумие
КНИЖНЫЙ
РЯД
Анатолий Уткин. СССР в осаде. – М.: Эксмо: Алгоритм, 2011. – 288 с. – 4000 экз.
Холодная война – казалось бы, одна из самых изученных страниц новейшей истории. И посмотреть на проблему под неожиданным углом просто невозможно. Однако книга «СССР в осаде», написанная многолетним автором «ЛГ», к сожалению, недавно ушедшим от нас, доказывает, что это не так. По мнению автора, то была не позиционная политическая борьба, в основе которой лежал холодный расчёт, нет, это история коллективного безумия, трагикомедия, а порой даже трагифарс.
Весной 1945 года американский посол, очень напуганный, с дёргающимся правым глазом, прилетает из Москвы в Вашингтон и начинает говорить новому американскому президенту Трумэну о советских планах, «угрожающих миру и Америке».
Это завязка трагикомедии. Все последующие события и смешны, и в то же время печальны. Бесцеремонный разговор американского лидера с наркомом иностранных дел Молотовым, заставивший Молотова побледнеть от возмущения. Потсдамская конференция, где напряжённую обстановку помогал разрядить только юмор Сталина. Известие об успешном завершении испытаний американской ядерной бомбы, после которого Трумэн впал «в экстаз» и почувствовал себя вершителем судеб всего человечества.
Именно в таких словах автор обрисовывает происходящее. Причём всё подтверждено письменными свидетельствами очевидцев и другими источниками.
Обладание ядерным оружием до того затмило разум руководству США, что на конференции в Лондоне американский госсекретарь в шутку обещал советской делегации «дать подержать» ядерную бомбу точно так же, как мальчишкам дают подержать в руках настоящий пистолет в награду за хорошее поведение.
С лондонского эпизода начинается история американской «мании величия», а к этой мании постепенно примешивается мания подозрительности. В Вашингтоне Трумэн оглашает перед конгрессом свою новую доктрину. Обстановка на заседании, как на похоронах. Хоронят прежнее мироустройство, свободное от американского влияния. Президент, одетый в тёмный костюм и тёмный галстук, произносит речь медленно и задумчиво, как над телом покойника. Смысл всего сказанного прост: Америка не может доверять никому на этой планете.
Затем создаётся ЦРУ, а в американском Объединённом комитете начальников штабов приобретают популярность игры в войну. Цель этих игр – моделирование поведения СССР в случае начала Третьей мировой, которая будет вестись между двумя сверхдержавами. Игроки сталкиваются с неожиданной проблемой – в случае победы американцев придётся временно оккупировать советскую территорию… Но как оккупировать шестую часть суши?! Войск не хватит на такие просторы!!!
Сейчас сложно поверить, что американское командование могло всерьёз прорабатывать подобные планы, близкие к абсурду, но именно игры «в войнушку» в конце концов заставили всех в Вашингтоне признать: развязывание Третьей мировой войны противоречит интересам США.
Пиком американского безумия Уткин называет начало правления Кеннеди. Американский президент всерьёз верил в то, что советские страны все, как одна, «сговорились» против США. Неудавшееся американское вторжение на Кубу, Карибский кризис, а затем Вьетнам способствовали пробуждению здравомыслия, начался период разрядки.
К сожалению, после этого периода настала очередь советско-российского руководства терять рассудок. Даже американская администрация воспринимала внешнеполитические действия Горбачёва, Шеварднадзе и Ельцина как результат помутнения рассудка. Американской аналитике осталось прийти к выводу, что руководство Советского Союза не выдержало многолетнего силового и морального давления со стороны США. «Напряжение оказалось слишком велико», и вот он, результат.
Что же ждёт российско-американские отношения в будущем, по мнению автора книги? Возможно, США поступят с Россией так же, как в своё время поступили с Германией и Японией. Постараются заполучить в лице России союзника для противостояния с тем же Китаем. А возможно, и нет. Правда, хочется верить, что последнее слово тут будет за самой Россией.
Светлана ГОЛЬЯНОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 4 чел. 12345
Комментарии: 13.07.2011 09:09:15 - Леонид Серафимович Татарин пишет:
ОККУПАЦИЯ
Неужели ещё есть такие наивные люди, которые не верят, что Россия фактически оккупирована?
«Перевод – это форма самопознания»
Литература
«Перевод – это форма самопознания»
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
Георгий Ефремов – поэт, переводчик с литовского, публицист. Переводил М. Мартинайтиса, Ю. Марцинкявичюса, С. Йонаускаса, А. Малдониса, А Балтакиса, литовские дайны и др. Лауреат премии журнала «Дружба народов», премии имени Ю. Балтрушайтиса за заслуги перед литовской и русской культурой и премии «Мэтр перевода».
– Когда вы поняли, что вам интересен художественный перевод? Кто или что подтолкнуло вас к этому занятию?
– Среди знакомых моих родителей было много интеллектуалов, которые, по всей видимости, под ударами судьбы стали переводчиками художественной литературы. Со многими из них я дружил, с теми, кто в живых, дружу до сих пор. Я, по счастью, был близко знаком с Д. Самойловым и даже работал его секретарём два года. Кроме всего прочего, я влюбился в девушку, которая перевернула всю мою судьбу. Она – литовка, я стремился поразить её воображение и выучил литовский язык. Любовь моя была так сильна, что по окончании школы я уехал в Литву. Поступил в Вильнюсский пединститут и, когда бродил кругами вокруг её дома, обнаружил табличку «Издательство». Там сидела замечательная женщина, я ей сказал: «Я – писатель, надо меня печатать!» Мне было семнадцать лет, я ещё ничего не написал, но понимал, что обязательно напишу, ведь было столько идей!.. В издательстве мне сказали: «Вот тебе четыре стихотворения молодого поэта, переведи, а там посмотрим». Тексты мне неожиданно очень понравились, автор был немногим старше меня, до этого я о нём не слышал. Недели через две принёс переводы. «Знаешь, неплохо», – сказали мне и познакомили с автором. Мы с ним долго сидели над русскими текстами, с этого момента началась дружба-работа. Мне очень повезло: человек, которого я перевёл, оказался поэтом высочайшего уровня, такой литовский Блок – Йонас Стрелкунас. Второй поэт такого же масштаба, известный ещё больше, которого я открыл для себя, а потом и для своего круга, – это Марцелиюс Мартинайтис.
– Насколько продуктивно для вас общение с авторами?
– На двести процентов. Литва меньше Московской области, но это – страна. В ней несколько этнических зон, и я всю жизнь стараюсь гнездиться в одном её сельском углу – это северо-восток Литвы – Аукштайтия. Там в употреблении много местных словечек, особенно полонизмов, некоторые так походят на русские, но часто несут противоположное значение, и я на этом всё время попадаюсь. Когда разыгрывается воображение, любой нелепости находишь объяснение. Слово понял неверно, остальное додумал, а дальше всё объясняется через него, а потом выходит, что исковерканы текст и контекст и надо всё исправлять.