— Алена! — позвал он в коридоре. — Посмотри за Стасом.
— У меня зрение плохое, — пытаясь острить, заявила та.
— Ксюша! — снова пророкотал хозяин, подталкивая меня к двери комнаты. — Ксюша, ты, как самая старшая…
— Самый старший ты, папочка, — отозвалась девушка.
Не знаю, сколько бы они еще спорили и сколько выдержала бы я все это, но тут в коридоре появилась женщина в шелковой пижаме.
— Я не позволю! — заявила она, пристукнув ножкой об пол.
— Бог мой, Аллочка, ты дома? — удивился господин Уклюйко. — А как же твой шейпинг?
— Сколько раз тебе повторять, шейпинг у меня в четверг! И это к делу не относится! Ты разменяешь квартиру только через мой труп, понял?
— Ксюша, это ты маму разбудила? — крикнул Уклюйко.
— Ну я, — донеслось в ответ.
— Господи, кого я воспитал!
— Ты мне зубы не заговаривай, — обиделась Аллочка, — я тебя насквозь вижу! Задумал певичку свою устроить? Не выйдет!
Я тем временем продвигалась к входной двери, стараясь не привлекать к себе внимания. Безусловно, квартира этих сумасшедших стоила того, чтобы ею заняться — мимолетный взгляд профессионала, и я уже знала, что за этот товар ухватится любой купец. Проблем с клиентами не будет, но уже возникли проблемы с хозяевами. А мне это совершенно ни к чему — расселяй их, чтобы потом они же тебе морду набили. Я схватилась за дверную ручку, но тут же за меня схватился Уклюйко:
— Куда вы? Мы еще не договорились!
— Вы и не будете договариваться! — завопила госпожа Уклюйко, присоединяясь ко мне в попытках открыть дверь.
— Алла, не буди во мне зверя!
Несколько минут они тянули меня и дверь в разные стороны. Мне все это ужасно надоело, и я, не раздумывая больше, пихнула ногой хозяина дома. Но попала в Аллочку. Бедная женщина взвизгнула от боли, отпрыгнула подальше и возвестила скорбным голосом:
— Ну и живите как хотите!
— Алла, ты же меня сама будешь потом благодарить, — грустно сказал Уклюйко.
— Конечно, — она потерла ушибленное место и бросила на меня злобный взгляд, — если ты до такой степени хочешь разменять квартиру, что позволяешь избивать меня, то я умываю руки.
С этими словами она удалилась в комнату, а я снова попыталась выйти из квартиры. Но хозяин крепко держал меня за руку:
— Марина, подождите, теперь мы можем поговорить. Аллочка такая нервная…
— Я заметила, и мне что-то не хочется попадать ей под горячую руку. Давайте лучше перенесем встречу.
— Нет, нет, нет, у меня катастрофически мало времени. Пойдемте в кабинет.
Я сдалась и направилась следом за ним. Кабинет господина Уклюйко представлял собой маленькую студию звукозаписи, кругом была расставлена аппаратура, на столе лежали диски и кассеты, а в углу комнаты стояло пианино. Сесть было совершенно некуда.
— Сейчас я стулья принесу, — заявил хозяин.
— Не надо, — быстро остановила его я, опасаясь, что в коридоре произойдет очередное столкновение супругов и наша деловая беседа так и не состоится, — давайте присядем на эту штуку.
— Что вы! — возмутился Уклюйко. — Это же синтезатор, он бешеных денег стоит.
— Мое время тоже стоит денег, — заявила я, выходя из себя.
— Ладно, ладно, присаживайтесь тогда вот сюда. — Он указал на тумбу, с которой поспешно убрал горшок с кактусом.
Я опасливо присела, а хозяин устроился напротив меня, привалившись к колонкам.
Разговор наш занял немало времени, — наверное, потому, что нас постоянно отвлекали. То заходил Стасик, таща за собой Шушу и тяжело отдуваясь, то девочка-панк требовала от папы денег на тусовку, то Ксюша деликатно спрашивала из-за двери, не папа ли взял ее новые кожаные перчатки. Только госпожа Уклюйко больше нас не тревожила, — видимо, обиделась на мужа. Я так думаю, на бывшего мужа. Судя по всему, Уклюйко собрался разводиться, а Аллочке это не нравилось. Вообще-то это не мое дело, но семейка Уклюйко представляла собой довольно экзотическое сборище, и потому наблюдать за ними было интересно. Хоть и опасно — каждый из них обладал поистине взрывным характером и бешеным темпераментом. Не представляю, что будет, когда дело дойдет до самого разъезда, только надеюсь, что мне не придется оттаскивать их друг от друга.
Одно меня радовало — господин Уклюйко оказался щедрым человеком, несмотря на то что к доплате отнесся подозрительно, торговаться не стал, а мои комиссионные даже увеличил.
— Вы только найдите квартиры в разных районах, как можно дальше друг от друга, — попросил он и добавил: — А доплата — черт с ней, доплачу. Если найдете без доплаты, тогда она достанется вам, так что действуйте.
И он доброжелательно мне улыбнулся.
Что ж, это очень выгодные условия сделки, учитывая, что осмотр квартиры вселил в меня большую надежду. Доплаты не потребуется, я это уже понимала, но зачем заранее говорить об этом хозяину? Теперь же, после его слов, я окончательно расслабилась — мои два процента плюс еще пара тысяч чрезвычайно вдохновляли на подвиги. Тем более что особых требований к будущим квартирам Уклюйко не предъявлял. Словом, из дома, где продолжал раздаваться крик кота-мученика и бормотание Ксюши, потерявшей перчатки, я вышла в отличном настроении.
…На остановке было полно народа, шумно толкаясь, люди прятались от дождя. Только парочка влюбленных, прилипнув друг к другу, не обращала внимания на капризы погоды. Наблюдая, как они мокнут, я вспомнила Горьку. Этот романтик однажды затащил меня на прогулку в весенний лес; как полагается, грянула гроза, и мы короткими перебежками возвращались в город, мокрые с головы до ног и перепачканные, словно поросята. Ничего себе получился пикничок. Впрочем, с Горькой всегда так.
Наконец подъехал автобус, толпа занесла меня внутрь, и некоторое время я ощущала на своем лице чье-то тяжелое дыхание, а спиной упиралась в чей-то подбородок. Общественный транспорт всегда дарит массу впечатлений.
К трем я должна была быть у старика Прохоренкова, времени оставалось в обрез, но я решила забежать в кафе. Ужасно хотелось есть, утренние макароны чувствовали себя безумно одиноко в моем желудке. В кафе я взяла чай с лимоном и парочку бутербродов, проглотила все за минуту и только собиралась помчаться дальше, как на меня налетело нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся Ванькой Баландиным.
— Мариночка, радость моя, какая встреча!
Я судорожно размышляла, чем прогневила богов. Баландин вот уже года два преследовал меня, требуя большой и чистой любви, но в последнее время появлялся все реже, однажды наткнувшись на Горький кулак. Я было уж совсем расслабилась, и вот нате! Два года назад я занималась разменом Ванькиной квартиры, он развелся с женой и горел желанием начать новую жизнь на новой территории. Увидев меня на пороге, это чудо природы распушило хвост наподобие павлина и взяло меня в оборот. О деле мне поговорить так и не удалось, и в следующий раз я настояла на встрече с его бывшей супругой, чтобы не тратить время на пустяки. Но Ванька с завидным упорством стоял на своем, умудряясь вести разговор только в одном направлении, игнорируя и жену, и мое яростное сопротивление. Я начинала его ненавидеть, но работа есть работа, мне приходилось сталкиваться с ним очень часто, мало того — Баландин раздобыл мой адрес и продолжал атаку. В то время я считалась свободной женщиной, и ему казалось, что это обстоятельство означает, будто я должна немедленно отправиться с ним на край света. Но Баландин не нравился мне, просто не нравился. Это был аккуратный блондинчик лет тридцати с небольшим, с щегольскими усиками и развязными манерами. Конечно, по работе мне приходилось встречаться и с более неприятными типами, но то — по работе. В качестве ухажера, да такого настырного, видеть Ваньку я совсем не горела желанием. Однако мои желания не учитывались.