Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №04 за 1970 год - Вокруг Света

Но другого места для переправы не было. Ажурный деревянный мост, перекинувшийся через реку, был не для «ракет». И точно, едва въехав в речку, трейлер с «ракетой» намертво застрял. Вспомогательный МАЗ-500, который все называли «нянькой» и который помогал всем машинам взбираться на подъем, оказался бессильным.

Одного бульдозера оказалось недостаточно. Пригнали второй. Два бульдозера и «нянька» буксовали в реке, не в силах сдвинуть с места трейлер. Механики и капитаны то подкапывали гальку под колесами, то таскали откуда-то бревна, доски. Испробовав все варианты, охрипнув от крика, люди все-таки нашли тот единственный и самый верный, и медленно, под нестройное «ура!» «ракета» переползла, касаясь килем воды, на другой берег. Две следующие — потяжелее — протащили с ходу, на том же дыхании, и лишь четвертая застряла. Это была пожарная, с двумя двигателями, самая тяжелая. Но удалой азарт борьбы, поселившийся в людях после первого успеха, от этого только разгорелся. Заглох один из бульдозеров, и вот уже кто-то тащит трос, раздевшись по пояс, ему помогает другой, сменяет третий — вода невероятно ледяная. Еще через час выдернули и эту «ракету». С ходу взяли еще одну — незначительную — переправу и застряли у шлагбаума через железнодорожный переезд.

— В прошлом году мы прошли эту речку с ходу. У меня записано, — говорит Барачевский. — А сейчас еще день потерян. И везде так. Дожди... Будто идешь каждый день по незнакомому месту.

День катился к вечеру, собирались было и заночевать в Афанасьевском. Но как только сняли мешающие автопоезду провода, шофер головной машины Виктор Кирш, словно изголодавшись по дороге и езде, рванулся вперед и не остановился после переезда. Другие двинулись за ним, сначала недоумевая и ожидая, что он вот-вот встанет, а потом и забыли про это. Начались подъемы, спуски. И снова подъемы, и опять спуски. Геннадий Шехерев едва успевал на своей «няньке» втащить на гору последнюю «ракету», как уже надо было мчаться вперед, помогать спускаться первой. У него да у капитанов сейчас была самая работа. Те шли пешком рядом с колесами трейлера, готовые в любую минуту, в любой момент подложить под колеса «чурбак — шпалу». При реконструкции трейлеров задние колеса остались без тормозов, и «чурбак» был единственной возможностью заставить затормозить вышедший из повиновения трейлер. Однажды у Суксуна уже было так — трейлер свернуло гармошкой, прижав кабину к обочине.

Спустилась ночь, а машины все шли и шли вперед. Постояв перед следующим подъемом, не найдя вдали огоньков «няньки». Кирш решил попробовать один одолеть подъем. С полпути «ракета» потащила машину назад, заставляя ее перескакивать через шпалы, которые в отчаянии бросал под колеса капитан. Кирш сумел вывернуть руль и успел прижать трейлер к бровке. Но, одолев этот подъем и спустившись, все встали.

В темноте у обочины начался суровый шоферский разбор. Барачевский молчал. Кирш, много лет проработавший с трейлерами, смог сказать единственное: если бы у трейлера были тормоза, он бы сам без труда взял этот подъем.

— Непривычно, — оправдывался он.

— И вечно ты, Кирш, гонишь, как на тот свет, — сказал Геннадий. — Вот и сейчас за тобой все погнались вместо того, чтобы поужинать в Афанасьевском. А теперь ночуй голодным.

И тут все сразу вспомнили, что с утра ничего не ели. Капитаны совсем замолчали и полезли по своим «ракетам». Вдруг один из капитанов крикнул:

— Братцы, а ведь у меня в салоне курица сидит. Ей-богу!

— Тьфу, — сказал Коля Ленский. — Да ведь это, кажется, тот парень, которого я вчера на корабль водил. Утром он притащил ее: возьми, у нас еще шесть есть... Придется завтра назад отвезти, а то мать ему уши надерет.

— Отвезем, — сказал Геннадий. — Если и надерет, ничего с ним не станет.

И мне показалось, что он в темноте улыбается. Я вспомнил, как он по дороге признался мне, что «озорным был мальчишкой в свое время и всего семь классов сумел кончить, вот ведь дурак был».

...Я распрощался с автопоездом в селе Кленовском. Барачевский говорил, что теперь им осталось немного: два объезда через железнодорожные пути, а от Свердловска до Тюмени дорога и вовсе легкая, два дня ходу.

Ночью прошел дождь, дорога стала скользкой, ждали трактор, чтобы одолеть подъем. Меняли колеса.

Туман рассеивался, солнце пыталось пробиться сквозь свинцовые облака. Автопоезд стоял словно на дне чаши. Со всех сторон поднимались желто-зеленые осенние леса. Дорога напоминала серебряный обруч, другая половина которого исчезала где-то в облаках.

В. Орлов, наш спец. корр.

Над нами Котопакси

Как подчеркивали участники международного Совещания коммунистических и рабочих партии в Москве, во многих странах Латинской Америки «...еще сохранились феодальные пережитки и имеется масса безземельных крестьян». В этом отношении Эквадор — весьма показательная страна. В Эквадоре живет 6 миллионов человек, из них половина — индейцы: кечуа, аймара и другие. В Эквадоре сейчас половина всей земли (а сельское хозяйство — основа экономики страны) принадлежит кучке латифундистов. Эквадор — одна из самых бедных стран континента. Даже по официальным дачным средний годовой доход на душу населения составляет лишь 160 долларов, но для индейских семей он еще ниже — всего 70 долларов. Лишь 5 процентов населения (по тем же данным) питается нормально. Из каждой тысячи детей 115 рождаются мертвыми, а 487 умирают в младенческом возрасте. Почти четвертая часть трудоспособного населения — безработные, больше половины взрослых неграмотны. Почти триста лет длилось в Эквадоре испанское владычество. Теперь на смену испанским конкистадорам пришли американские империалисты. «Зеленое золото» страны — бананы, по экспорту которых Эквадор занимает первое место в мире, — они «перечеканивают» в американские доллары. «Демократические» правители Эквадора, сменяющиеся с калейдоскопичесной быстротой (за довольно короткий промежуток времени они успели «подарить» народу 27 конституций), с готовностью помогают американским монополиям грабить страну. Чтобы понять сегодняшний Эквадор, не обойтись без знания тонкостей местного языка. Слово «индеец» и слово «крестьянин» значат здесь примерно одно и то же, но слово «индеец» более емкое, ибо оно означает не только «крестьянин», но крестьянин непременно нищий, безземельный, бесправный, в полном смысле слова крепостной. Или вот другое слово — «уасипунго». В испанский оно вошло из языка кечуа. Его трудно перевести, лучше объяснить. Вообще-то, «уасипунго» значит небольшой земельный участок. Хозяин дает его индейцу, а тот за это пять дней в неделю работает на его поле или пасет его овец. Но в понятие «уасипунго» входит не только это. Каждый уасипунгеро (то есть тот, кому сдают уасипунго) обязан месяц в году отслужить в хозяйском доме, при этом хозяин его даже не кормит. «Уже в момент зарождения нашей партии мы поднимали знамя борьбы за освобождение широких масс нашей родины, в первую очередь индейцев, которые являются париями на своей собственной земле», — говорится в манифесте Коммунистической партии Эквадора «Сорок лет борьбы за родину и народ». Эта борьба широко развернулась в наши дни. Первоочередной задачей коммунистическая партия считает проведение аграрной реформы. К активной борьбе за нее нужно подготовить массы индейцев-крестьян. Партия посылает в индейские деревни агитаторов. Их задача нелегкая: нужно преодолеть вековое недоверие крестьян к горожанам, нужно объяснить забитым, опутанным суевериями, привыкшим повиноваться католической церкви людям цели и задачи борьбы. Нужно помочь им почувствовать себя людьми. Об этой трудной работе и рассказывает молодой эквадорский коммунист Фаусто Андраде.

Профессор С. Гонионский

Арендаторы помещика Эриберто Кадены обратились в суд с жалобой: Двенадцать лет гомонал (1 Гомонал (испан.) — пренебрежительное наименование помещика. — Прим. ред.) не считает райя, — показывали они судье райя — палочки с зарубками, отмечавшими дни, отработанные на асьенде.

Но всегда заодно судья и помещик — асьендадо. Не желая разобраться в индейской грамоте, крестьян выпроводили вон, заявив, что суду нужны документы, а не эта дикарская бухгалтерия.

— Будь асьенда моя, посчитал бы я им райя кнутом по спине, — шепнул судья секретарю.

— Ваш покойный батюшка (корми, господь, его розами!) за полцены отдал прекрасное поместье, когда кредиторы ему, как говорится, приставили крест ко рту.

— Да, обездолил дон Октавио наследников.

— Сейчас бы самое время вернуть отцовское наследство. Кадена продаст землю вместе с индейцами. Торговаться не станет: он столько лет не платил им за работу, что теперь ему выгоднее избавиться от наглых безбожников, чем рассчитываться с ними.