Читать интересную книгу Книга осенних демонов - Ярослав Гжендович

ему хотелось передвигаться плавно и медленно, говорить шепотом, а лучше всего молчать. До этого его разрывала потребность орать до хрипоты или броситься в панике, бежать куда глаза глядят. Теперь он чувствовал себя так, словно в его мозгу кто-то поменял фильтры на новые и чистые.

Он надел свежую рубашку, выкурил сигарету и решил пойти на ужин. Ему удалось войти в роль и на какое-то время стать кем-то другим, более удачливым человеком, потому он не убежал, завидев белые скатерти, подсвечники и снующих, как призраки, официантов в охотничьих камзолах. За столиками было не больше пятнадцати человек. Англичане валяли дурака и ржали как кони, но теперь он почувствовал к ним легкую симпатию. Он нашел себе укромный столик у стены, специально разложил салфетку, нарушая отутюженное цветистое оригами, и открыл меню. Нужно сказать, что цены здесь для Зембы были поднебесные, и он, несмотря на свое новое воплощение, на минуту потерялся. Какое-то время бессмысленно водил взором по ценнику, панически ища что-нибудь состоящее из двух цифр, пересчитывал старые деньги на новые и наоборот, всякий раз ошибаясь, наконец-то нашел среди закусок какие-то колбаски «Дар лесов» и заказал их, добавив к ним еще чай. Вопреки самым страшным опасениям, официант вовсе не задирал нос и не давал ничего понять, наоборот, вел себя по-дружески, как терапевт, и целых пять минут рассказывал Зембе о здешнем деревенском хлебе, который выпекается на листьях хрена, к которому у иностранцев возникает зависимость, как от кокаина, и что, уезжая, они скупают его целыми буханками.

Колбаски, похоже, были из дикого кабана и приготовленные на углях, само собой, вкусные. Он их съел, но по-прежнему был голоден, еще купил маленькую бутылку колы по цене двухлитровой бутылки, и пятьдесят граммов водки, тем самым закрывая сегодняшний бюджет.

Дьявольски сладкая кола помогла обмануть голод, и он сидел, покуривая сигареты, потягивая гомеопатическими дозами водку и наблюдая за другими посетителями. Ему было интересно, в чем он был хуже их.

Англичане — ясное дело. Они родились в более подходящем месте, и за них все сделала история. За достойную зарплату они делали свое дело, а пренебрежение к своей стране не было у них в моде.

За соседним столиком сидели трое мужчин в галстуках и охотничьих сюртуках. Они отличались той особенной элегантностью, которая велит и в лес идти в лаковых туфлях, и к спортивным брюкам надевать белую сорочку. Они разговаривали по-русски и поднимали тосты.

«Если начнут петь что-то грустное и плакать, значит, кого-то закопали в лесу, — подумал Земба. — Такой уж национальный характер. Но во всяком случае понятно, откуда у них бабки».

Вблизи камина, в другой части зала, за длинным столом громко пировало шумное смешанное общество, состоящее из нескольких человек, принадлежащих к поколению молодых бизнесменов. Никому из них еще не исполнилось сорока, на одних были утепленные куртки в черно-красную клетку, на других — военные куртки американских дембелей, все новенькое и дорогое. По-видимому, они вернулись с охоты, ружья и винтовки поставили вокруг камина, но на столе лежали сотовые телефоны и бумаги в папках-файлах. Мажоры. Интересно, хоть кто-нибудь из них умеет стрелять?

Земба посидел еще немного, но кола кончилась и нужно было идти. Впрочем, ничего страшного. Комната у него была — мечта, он может смотреть телевизор, или слушать звук дождя, или спать до отвала, и никто ничего не станет от него требовать.

Записная книжка лежала на прикроватной тумбочке рядом с пепельницей и телефоном. У Зембы не было никаких сомнений в том, что это не его вещи. Очевидно. У него не было записной книжки в мягкой черной кожаной обложке и никогда не будет. Он неосознанно поднял предмет, и оказалось, это не записная книжка, а просто книжечка. Напечатанная на тонкой папиросной бумаге круглым ярким, но очень мелким шрифтом. Молитвенник? Собственность отеля? Может, ее оставил предыдущий жилец? Бессмыслица!

Он глянул на первую страничку и в одну секунду перестал понимать, что происходит. Словно удар по голове. Словно ты внезапно из света вошел в тень. СОБСТВЕННОСТЬ ГОСПОДИНА АРТУРА ЗЕМБЫ.

Напечатано. Таким же шрифтом, которым и вся книжечка. Не как-то небрежно рукой, не впечатано потом. Надпись появилась в тот момент, когда издали книгу. Он медленно отложил ее и снял телефонную трубку. Двигался словно во сне или при высокой температуре. Он не думал. В мозгу стояла глухая, ватная тишина. Просто ноль.

— Я звоню из комнаты тридцать восемь. Была ли мне какая-нибудь посылка?

— Сейчас, тридцать восемь… нет, мне жаль, но не было никакой корреспонденции. Если что-то будет, я позвоню. Или портье вам при случае сообщат. Мы стараемся не беспокоить отдыхающих гостей.

— Есть ли у вас какие-нибудь рекламные брошюры, я бы хотел порекомендовать вас знакомым?

— Это очень мило с вашей стороны, брошюрки в фойе.

— Спасибо, — ответил Земба механически и повесил трубку. Потянулся за книгой, но боялся ее открыть. Тоже для рекламы? Ты выиграл одну из наград, среди которых или пять миллионов, или гипсовые гномы, тебе только нужно купить набор кастрюль по цене автомобиля. А может, это шутка? Не нужно себя обманывать. Ему не было никаких посылок. Кто-то выследил его в лесной глуши, в мотеле, где он случайно остановился. Кто-то выследил его и чего-то хочет.

Абсолютно спокойно он предположил, что происходит что-то невероятное. Просто происходит.

Он открыл книжицу.

Это никакая не шутка, дружище, никакая не лотерея и не рекламная брошюрка. Тебе не нужно ничего опасаться. Мы никакая не мафия, не службы и не секта. Мы знаем, что тебе нужна помощь и хотим тебе помочь. Безо всяких условий и безо всякой платы.

— Будто бы, — хмуро произнес Земба. — Нет ничего за так, кроме приманки. Это-то я как раз хорошо усвоил.

Конечно, нет ничего за так, но в твоем случае ты уже за все заплатил. На этот раз ты ничего не покупаешь, а получаешь то, что тебе не выплатили. Разве у тебя никогда не было впечатления, что в твоей жизни не все в порядке?

— Все это разговоры, — ответил Земба. Он почувствовал, что внутри рождается дикий истерический смешок. Становилось все более странно. Он начинал ощущать, как по голове и по спине бегут мурашки.

Ты тысячу раз искал ответа, задавал риторические вопросы, искал причины в себе и вовне. Ты молился и страдал. Ты работал и старался, но тебе всегда попадался значительно более твердый материал, чем другим. Они лепили свою жизнь из глины, а ты из гранита. Но голыми руками нельзя работать