– Пожалуйте в ванну, мисс, – быстро сказала Тина, сознавая, что ее хозяйка крайне смущена. – Эгги, сходи вниз и отнеси кухарке голубое бархатное платье. Скажи, пусть поторопится, и захвати внизу щипцы, сколько найдешь. Мне понадобится не меньше трех пар, чтобы накрутить мисс Грант волосы.
– Но миссис Биггз велела…
– Не важно, что она велела. Делай, что я говорю.
Мисс Пим фыркнула и вышла из комнаты.
Чайна благодарно опустилась в горячую душистую воду и вскоре так расслабилась, что полностью отдалась на волю умелых рук, которые мыли ее голову и намыливали тело, словно она была не в состоянии сделать это сама. Она вспомнила о деревянном корыте, в котором мылась всю жизнь. Чтобы его наполнить, хватало двух ведер теплой воды, а помощь ей потребовалась лишь однажды, когда она в семилетнем возрасте упала с дерева и сломала руку. А чтобы вокруг суетились горничные…
Чайна улыбнулась, искренне забавляясь впервые с того момента, как покинула Девоншир.
– Горячая ванна творит чудеса, мисс, – сказала Тина, заметив ее улыбку. – Вот подождите, когда я закончу с вами. Сами себя не узнаете.
Ее насухо вытерли и усадили перед пылающим камином, чтобы расчесать волосы. Сделали маникюр и педикюр и втерли в порозовевшую кожу приятно пахнущее масло.
Тем временем снизу доставили отутюженные нижние юбки и платье, которое выглядело как новое. Чайну снова, как ребенка, одели, натянув чулки и остальную одежду, словно ее собственные руки превратились в бесполезные придатки. Затем усадили за туалетный столик, предоставив наблюдать, как ее волосы превращаются в копну блестящих локонов, уложенных на макушке.
Чайна почти сразу пожалела, что упорствовала, отказываясь от желтого атласа. Она чувствовала себя такой ухоженной с головы до кончиков ног, что голубое бархатное платье как-то не вязалось с ее теперешним настроением. Не в состоянии вообразить, что подобное блаженство возможно каждый вечер, она испытала легкое разочарование, когда наконец спустилась вниз. Тина объяснила ей, как найти дорогу в гостиную, где собрались остальные.
– Нужно пройти через главный холл, – напутствовала ее горничная, – и подняться по ступенькам в галерею. А там идите до последней двери налево. Вы ее не пропустите.
Может, и нет, подумала Чайна, отправившись по указанному пути, но, похоже, ей понадобится целый вечер, чтобы добраться туда. В холл выходило не меньше полудюжины дверей, а галерея оказалась шире, чем большинство домов, где ей доводилось бывать. Сводчатый потолок уходил высоко вверх, защищенный от сквозняков огромными гобеленами. Настенные светильники отбрасывали бледные желтоватые кружки на деревянные панели, но большая часть помещения скрывалась в таинственном полумраке. Через каждые несколько шагов в глубоких нишах висели изображения предков Кроссов: мужские и женские портреты, снабженные медными табличками. Имена и даты были почти неразличимы в сумрачном освещении, в отличие от подписей художников, и глаза Чайны изумленно округлились при виде таких имен, как Ван Дейк и Гейнсборо.
Ближе к концу галереи она набрела на последние поколения и помедлила, чтобы без помех рассмотреть семью, в которую ей предстояло в скором времени войти. Сэр Энтони Кросс, изображенный в парике и военном мундире, сразу привлек ее внимание своим мужественным обликом. Пронзительные серые глаза взирали на нее с такой яростной силой, что она с трудом отвела взгляд, чтобы посмотреть на табличку с датами: 1763—1815.
Десять лет, как умер. Ощутив странное чувство потери, Чайна снова подняла глаза на его чеканные черты. Он казался таким живым и реальным, что хотелось протянуть руку и коснуться изогнутых в улыбке губ.
По обе стороны от Энтони Кросса, на боковых стенках ниши, висели овальные портреты, один из которых имел сходство с сэром Рейналфом, а два других, очевидно, изображали его братьев. Чайна собиралась придвинуться ближе, чтобы рассмотреть их лица, когда заметила в следующей нише портрет сэра Рейналфа в полный рост. Она медленно приблизилась, размышляя о том, что художнику удалось передать свойственную ее жениху холодную отстраненность. На его красивом лице застыло выражение гордой самоуверенности, граничащей с мрачной решимостью. Боковые стенки ниши пустовали, очевидно, в ожидании портретов его жены и детей.
Чайна снова вернулась к портрету сэра Энтони Кросса. Под ним на установленном в нише столике красовался целый набор овальных миниатюр, выставленных на темном бархате. Его жена, довольно непримечательная особа, сыновья и… Она нагнулась ниже, вглядываясь в изображения, когда почувствовала за плечом легкое движение.
– Не слишком удачный портрет, вы не находите?
Вздрогнув, Чайна стремительно обернулась. Она не слышала шагов по устланному ковром полу и не видела ни одной распахнутой двери. Тем не менее, это был не призрак, а мужчина среднего роста с приятным лицом, похожим на одно их тех, что она только что видела. Чайна снова взглянула на овальный портрет слева от сэра Энтони.
– Я говорил мошеннику, который написал его, что подбородок ему не удался, но, увы, он не пожелал прислушаться к справедливой критике. Глаза еще куда ни шло, но нос и рот… – Он небрежно отмахнулся от портрета и повернулся к Чайне. – Как неучтиво с моей стороны. Мне следовало представиться: Юджин Кросс к вашим услугам, сударыня.
Он отвесил ей поклон и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Чайна растерянно молчала, все еще пребывая в шоке от его неожиданного появления. Юджин раскатисто рассмеялся.
– А вы, полагаю, мисс Чайна Грант, невеста моего брата Рейналфа?
– Д-да. Как поживаете?
– Великолепно, благодарю вас. Но похоже, вы никак не придете в себя. Я бы кашлянул или потопал ногами, если бы знал, что вы настолько увлеклись изучением наших семейных портретов. Только не говорите, что вас оставили здесь одну.
– Я… я шла в гостиную.
– В таком случае позвольте предложить вам руку, сударыня. – Он снова рассмеялся. – У вас такой вид, словно вы заблудились. Не стану обещать, что не воспользуюсь подобным преимуществом в будущем, но сейчас мне доставит величайшее удовольствие оказать вам содействие, насколько это в моих силах.
Они двинулись вперед. Чайна так расслабилась, что начала улыбаться своему спутнику, как вдруг услышала звук открывшейся двери в конце коридора и увидела сэра Рейналфа, поджидавшего их с недовольным видом.
– Мне показалось, что я слышу голоса, – сказал он, пройдясь взглядом по простенькому платью Чайны, прежде чем посмотреть на брата. – Как я понимаю, ты уже представился, Юджин?
– И очаровал ее сверх всякой меры, дорогой братец. Еще одно мгновение наедине, и мы сбежали бы через заднее окошко.