Читать интересную книгу Гимнастика Бодхидхармы - Децянь Ши

Перечисленных методов и стилей, собранных Фуцзюем, ровно 18. Может быть, названные выше мастера или их прямые последователи и были теми 18 учителями, которые преподавали премудрости ушу монахам в Шаолиньском монастыре? Кстати, цитата из «Хроник Шаолиньского монастыря» лишь подтверждает мнение многих китайских исследователей ушу о том, что уже в Х в. монахи не просто активно занимались боевыми искусствами, но превосходили в своем мастерстве любых народных учителей и даже профессиональных воинов. Однако кое-что подсказывает нам присутствие уже привычной мифологизации действительности.

Прежде всего, ряд перечисленных в «Хрониках…» мастеров жили значительно позже Фуцзюя. Например, Ван Лан, которому традиция приписывает создание «Кулака богомола», жил в конце XVI – начале XVII вв. Янь Цин и Линь Чун, герои традиционного китайского романа «Речные заводи», действовали в XIV в. Заметим, что «Хроники…» – весьма ненадежный фактический источник сведений об ушу, так как принадлежат к «внутренней традиции» Шаолиня и не свободны от субъективного желания «углубить» историческую нить шаолиньской школы. Таким образом, описание заслуг настоятеля Фуцзюя оказывается более поздним, не ранее XVIII в., привнесением в шаолиньские архивы. Причем сделаны были эти записи тогда, когда все перечисленные стили уже практиковались в народных школах ушу. Вывод из всего этого недвусмыслен: нет ни одного достоверного источника о том, что монахи до Х в. практиковали в Шаолиньском монастыре какой-то особенный стиль или школу ушу.

Примечательная деталь: согласно «Хроникам…», основателями (пусть даже легендарными) шаолиньского ушу были не монахи, а разбойники вроде Линь Чуна и Янь Цина, бродячие воины и другие представители народной культуры. Это говорит о том, что все легенды о создании шаолиньского искусства имели своим истоком не монастырскую, но народную среду. Итак, вероятнее всего, традиционные рассказы о героях-основателях шаолиньского ушу первоначально создавались в народной среде, а затем уже попадали в монастырские хроники.

По преданию, шаолиньская традиция довольно рано вышла за стены монастыря, расположенного в провинции Хэнань. В IX в. на юго-западе провинции Сычуань возник монастырь Кэпусы, монахи которого проповедовали учение чань и считали себя преемниками истинной шаолиньской традиции. В нем родился позже стиль, называемый «Шаолиньская школа алмазного созерцания и естественности» (шаолинь цзинганчань цзыжаньмэнь). Этот стиль, весьма эффективный в бою, с многочисленными ударами ногами и бросками, практикуется до сих пор, например, в сычуаньском монастыре «Нефритового дракона» (Юйлунсы).

По преданию, у последователей этой школы возник спор с шаолиньскими монахами в связи с двумя кардинально важными вопросами. Во-первых, как полагали монахи Кэпусы, основателем учения чань следует считать не Бодхидхарму, а того, кто построил Шаолиньский монастырь и обучал монахов сидячей медитации (шрамана Бото). Во-вторых, шаолиньских монахов обвинили в том, что практика кулачного боя (цюань) у них отделена от духовного учения (цзяо) и якобы уже мало кто из шаолиньских монахов способен объяснить и тем более реализовать внутреннюю связь боевой практики и чаньского созерцания.

По мнению последователей «Шаолиньской школы алмазного созерцания и естественности», лишь в их школе ушу и духовное учение стали выражением друг друга, и, таким образом, по своей эзотерической сущности практика ушу ничем не отличается от чаньского созерцания природы Будды внутри себя. Символическим обозначением этого единства стал особый символ местных монахов, напоминающий индийскую свастику – знак солнечного божества, счастья и благоден-ствия. Он представлял собой две перекрещенные линии, напоминающие литеру «S» и вписанные в круг. Если одна такая линия означала два противоположных начала инь и ян, то две линии символизировали присутствие начала ян внутри инь и, наоборот, свидетельствуя о бесконечности трансформаций мира.

Символичным было и само название стиля. Однако сами монахи считали его не стилем, а особой формой чаньского учения и путем следования к просветлению. «Чань» – это высший тип бессловесной мудрости, благодаря которой можно достичь внутреннего озарения, принимая «утонченную мудрость, выше которой нет ничего» и подходя к границам «полного всеотсутствия и полного всеприсутствия», т. е. единства внешней и внутренней сущности вещей всего мира, их взаимослияния. Такое состояние реализовывалось через занятия «внутренним искусством» и с помощью сидячей медитации. Они требовали невероятной крепости духа и терпения, поэтому и звались «алмазным созерцанием».

Монахи, практикующие это направление ушу, немало внимания уделяли специальным методам психопрактики. Упражнения начинались с пяти форм медитации (Будда, дракон, журавль, тигр, орел), во время которой повторялись особые звуки (толони, санскр. «дхарани»), вводящие сознание медитирующего в резонанс со Вселенной. Затем следовали семь медитативных форм (журавль, дракон, лев, тигр, леопард, змея, черепаха), приписываемые Бото, а завершались тренировки несколькими гимнастическими и дыхательными упражнениями из комплекса в пятьсот форм для «очищения мысли». В более позднее время эта шаолиньская школа оказала влияние на формирование «Кулака змеи» (шэцюань), у истоков которого стоял чаньский учитель, последователь «алмазного созерцания» Цзинъу.

За точность этого предания ручаться трудно. Но оно, так или иначе, доносит до нас отголоски какого-то давнего спора об истинности шаолиньской традиции, о чистоте и искажениях чаньской школы. Как мы еще увидим, это был далеко не единственный спор, в котором участвовали последователи шаолиньских боевых искусств.

Цзюэюань и его собратья

Страницы шаолиньской истории X–XII вв. почти полностью размыты временем. Где-то промелькнет сообщение о том, как грозный монах разогнал десятки бандитов, защищая простолюдинов, или о том, как Шаолиньсы горел в очередной раз.

Даже в просвещенную эпоху Сун, в период расцвета придворных боевых искусств, шаолиньское ушу то ли полностью приходит в упадок, то ли еще не складывается в сколько-нибудь целостную систему. Нетрудно заметить, что все рассказы о Бодхидхарме, 13 монахах – спасителях императора Ли Шиминя, 18 мастерах, преподававших ушу в стенах монастыря, больше напоминают легенды, да и встречаются эти истории в тех источниках, которые отстоят от описываемых событий на сотни лет. Разумеется, в основном они дописывались позже, дабы придать боевой обители особый колорит, «патину древности».

Все хроники Шаолиньсы сходятся в том, что в начале XIII в. монастырь пришел в упадок, за которым последовало возрождение «утраченной» системы монашеских боевых искусств (хотя ее, как отмечалось, может быть, до той поры не было вообще). Основной источник по истории монастыря, «Хроники Шаолиньсы» («Шаолиньсы чжи»), почти ничего не говорит об этом периоде.

По преданию, новый расцвет монастыря был связан с человеком Цзюэюанем, ставшим настоящей легендой Шаолиня наряду с самим Бодхидхармой. Позже о нем были сочинены стихи, устные рассказы, а в наше время даже сняты фильмы.

…Наполовину выгоревшие постройки, груды мусора перед некогда роскошными воротами, почти полностью скрывшиеся под слоем копоти настенные росписи – в таком виде застал Шаолиньский монастырь юноша, пришедший сюда в 1224–1232 гг. и принявший монашеское имя «Прозревающий далекое» (Цзюэюань). Он ушел из родных мест, из области Яньчжоу, лишь с одной целью – постичь тайны боевых искусств шаолиньских монахов. В течение нескольких лет он тренировался у лучшего инструктора монастыря, могучего Хунвэня, который преподавал сразу четыре монастырских дисциплины: буддийское учение, медицинские знания, боевые искусства и гражданские дисциплины. Отличался он неимоверной силой. Например, он становился, широко расставив ноги и немного присев, клал себе на голову каменную плиту весом под 50 кг, на каждое колено ставил еще по человеку и стоял таким образом, пока не сгорит наполовину огромная курительная свеча в человеческий рост.