— Это все правда, господин Султанчик — то, что случилось в последний час? Или колдовство, мираж, наваждение?
— Это — сила, коллега Кологривов, невиданная сила, и ей надо уметь пользоваться совместно и с радостью. В ней наша значительность, наша жизнь и слава.
— Слава от победы над Дуровым? А вчера слава была от того, меня обработали? Чем больше галочек в наряд-задании на день, тем радостнее, не правда ли?
Заметно было, что коллега Султанчик куда более озадачен моими вопросами, чем действиями монстра Крохина. Он как будто подбирает слова, хотя все храмовники известные хреноплеты.
— Господин Устроитель зрелищ отягощен многими грехами. Посягновение на вечную Чистоту, искривление Прямых Путей матери Природы и отца Рода. Плюс святотатство. Однако глубоко виновный Дуров вместе со своими органами не пойдет на экспорт. И у вас, насколько мне известно, ничего не вырезали.
— Вы намекаете, коллега Султанчик, что меня приковали ко стулу и усыпили только для того, чтоб я немножко отдохнул?
Коллега еще больше обеспокоился, он был даже огорчен моей назойливостью.
— Не только… Во время глубокого замораживания происходит своего рода чистка души, то есть пси-структуры. Снимаются кое-какие блокировки, оставшиеся от времен господства кибероболочек. Сколько сейчас светлых возможностей открывается, когда мы скинули гнет машин, кибероболочек этих сраных и прочей нечисти.
Султанчик сумел, наконец, швырнуть дежурные лозунги и закончил с наигранным подъемом:
— Так неужто мы теперь позволим черному шаманству набросить на нас свою удавку?
“Не это ли чистая душа напала на летчиков в виде бабы-яги?” Как подумал, так сразу почувствовал особое внимание со стороны Султанчика, хоть он даже не двинул глазными яблоками в мою сторону. Неприятно, конечно. Улавливает гад мои мыслишки. Если ему и раньше не нравились мои вопросы, то сейчас от него просто понесло едкой настороженностью.
Потом мне стало чудиться. То есть, я ничего не слышал, но тем не менее. У господина Воителя в голове дзинькнуло и он вышел с кем-то на связь. Более того, произнес внутри себя такие слова:
“Значит, у вас какой-то недотепа портит матрицы пси-структур, а мне расхлебывать?”
Ко мне потянулся влажный холодок — ощущение было вполне отчетливым. Не сыграю ли я роль того самого голубя? Представил, что меня выжимают как птичку, и вдруг осознал. Султанчик, может, Воитель и сотрудник Палаты Дознаний, может, из Храма Чистоты, может, шаман, но он является кем-то еще. Кто я такой и кто он, мне бы лучше разобраться самому, в одиночку, в отдельной светелке, потихоньку жуя, виноват, читая какую-нибудь веселенькую книжку.
Почти непроизвольно я направился к выходу.
— Вы куда, сударь? — более вежливым тоном, чем обычно, поинтересовался Султанчик. Он привстал, собираясь в какой-то момент рвануть за мной.
— В кабинет задумчивости, живот прихватило,— невинно отозвался я,— все порядочные люди туда захаживают после такого рода угощений. Вас что, приучили считать это пережитком темного прошлого?
— Вы не хотите туда,— леденеющим голосом произнес Воитель.
— Тебе-то какое дело, сука? — откликнулся я, включив ускорение.
Он догнал бы меня в один момент. Собственно, он догнал и перегнал. Пока я добирался до дверей, Султанчик эффектно проломился сквозь железобетон стены и стал ждать меня снаружи. Я мог растеряться, упасть на пол, закрыть глаза. Однако смекнул, что наши шансы не могут быть столь уж неравны. Все-таки мы питаемся одной и той же дрянью.
Меня как из пушки выстрелило в другую сторону, к противоположной стене, где не было никаких дверей. Может, я хотел как следует приложиться лбом. Наверное, больше нечего было желать. Перед тем как врезаться в стену, увидел ее крупнозернистую, а потом и микроскопическую структуру — овальным пятном где-то в центре взгляда. Даже оценил, какая сила должна быть приложена к разрушению железобетона. После чего выплеснул из сердца достаточную мощность. Диаграмма показала распределение энергии по различным частям и уголкам тела, которое было изображено “в разрезе”, как туша в мясной лавке.
Я неожиданно увидел то, что находится за стеной — мусор, дорожка, оранжевые деревца. Значит, пробил дыру в стене. Просто пробил, и никаких восклицательных знаков, потому что непонятно — сон это, морока или какое-другое дерьмо. Я поднял глаза и заметил, что на меня целая стенная панель сверху валится. Зажмурился, возникли странные ощущения в голове, потом стало ясно, в живых-таки остался.
Когда отворил веки, то вначале показалось, что два моих глаза смотрят на мир из-под мышки. Невесть откуда взявшееся третье око блуждает по телу — вот видна изуродованная голова, похожая на расплющенную луковицу.
Вероятно в таких запредельных ситуациях страх вообще не появляется, возможно я стал олицетворением тупости, однако не было ничего, кроме вялотекущей отрешенности. Скорее всего, она мне изрядно посодействовала.
Я машинально стал прикладывать усилия (множество стрелочек) к деформированным участкам бедной головы. Наконец, всё выровнялось и глаза туда переместились, где им положено быть! Хоть пыль столбом, а видно, что проход свободен, тикать надо.
Я стал тикать, вдобавок на ходу перед третьим внутренним оком представали портреты разных личностей, которых я встречал в последнее время. Словно бы я листал фотоальбом. Наконец мысленный взгляд застопорился на работяге, которого я приметил час назад неподалеку от заводской проходной ввиду его глупой ухмылки. Образ не образ, а какая-то схема из многих “разрезов”. Гражданин был уже заранее отсканирован слой за слоем, пласт за пластом. На контурах разными цветами и тенями были указаны направления сил, натяжения, сопротивления, напряжения, энергетические потоки.
Потом я словно вбежал в эти отсканированные контуры и стал переделываться. Да, да, я изменялся, заодно стараясь не свалиться носом в землю. Меня корежило, кривило, сминало, растягивало изнутри и снаружи. Порой казалось, что меня продевают через извилистую трубу, втискивают в неудобный узкий костюм, а на голову нахлобучивают тесную микроцефальную шляпу, которая прямо-таки врезается в мозги.
5
Рабочего или может ремесленника Крюкова еще минут пять дергали конвульсии, но прохожие объясняли происходящее тем литром, что заглотил он вчера. Хотя это был вовсе не Крюков.
Это был я. Естественно, никакой особой уверенности, что я — это я. Не совсем ладилась фокусировка, не слишком хорошо сходились поля зрения, отчего в мозгах возникало крайне неприятное, даже щекотное ощущение. Между левым и правым полем имелась зона затемнения, по которой время от времени пробегала рябь, цветные полосы и… цифры. Клянусь штанами Духа Чистоты, что действительно мелькали колонки и шеренги чисел. Некоторые из цифирок явно представляли расстояние до какого-нибудь обозреваемого предмета, а также его угловые скорости.
А еще было очень холодно. Зябко было, дыхание с изморозью и иней вокруг. Волосы на голове так заледенели, что хрустели под пальцами!
Наконец все внутри меня утряслось, и я огляделся. Ко мне торопилась какая-то длинная подозрительная личность. Я не сразу догадался, кто это. Ага, Воитель господин Султанчик, впрочем тоже видоизмененный. А может никакой он не Воитель, а просто оборотень. Также как и я. Цифры в правом верхнем секторе зрения показывали как стремительно сокращается дистанция меж нами, линией была отмечена траектория его движения. Впрочем, пейзаж украшали и другие люди, это внушало некую надежду, что скорой расправы не случится.
— Ну, чего, чего надо? — я, выставив вперед кулаки, заслонился ими — деваться-то некуда.
Султанчик замешкался, хотя все-таки приблизился вплотную. И сказал вроде дружелюбно, рассчитывая явно на публику:
— Не поможешь развалить на троих? Третий за углом,— и, приложившись характерным жестом к горлу, заиграл пальчиками на брюшке, затем шепотом добавил. — Кологривов, прими прежний вид по-хорошему. У тебя ничего не получится. Навыков нет, да и дурак ты впридачу.
— Тьфу на тебя, анафема,— выражая презрение, сплюнул поперек асфальта длинной слюной. — Я тюркских сабель не испугался, понял, оборотень?
— Ты машина, Кологривов, понял. Ты не человек. Без Девятки ты словно отрезанный пенис. Поэтому будешь терять торжество силы и превращаться в гов-но. Тебе это не остановить.
Дылда Султанчик так красиво выразился, а я неожиданно даже для себя двинул ему в челюсть набухшим кулаком. Якобы двинул, а вернее обдурил. Заслоняясь, он открылся, и я, подавшись вперед, влепил ему левой под дых. Однако прежде сконцентрировал силу, как бы сгреб ее отовсюду. Перед третьим оком замелькали стрелочки векторов, которые показали направления возможных ударов. Так что оставалось только выбрать самый удачный.