— Ну, поймаешь ты Хеселтайна, и что потом? — спросил меня Кон.
Кон всегда задавал такие вопросы, на которые сразу не ответишь. От его вопросов мне порой становилось не по себе.
И правда, что я буду делать потом? Пока я поступал так, как требовали обстоятельства или как подсказывал отец. У меня всегда было много работы, и мне не приходилось выбирать, когда ее делать.
Если хочешь есть, нужно работать, причем работать с раннего утра до позднего вечера. Я часто мечтал о своем будущем и о том, что я буду делать, когда стану настоящим мужчиной. Все те планы, которые мы строили вместе с Рисом и Стайтсом тоже были мечтами, и, надо признаться, довольно глупыми.
Бывает так, что, представляя себя неуловимым бандитом, грозой техасских прерий, подросток избавляется от гложущей его неуверенности в собственных силах. Преступники кажутся такому подростку смелыми и неординарными личностями, однако наступает время, когда он сталкивается с суровой реальностью, и самое лучшее, что он может сделать, это поскорее забыть свои мечты. Ведь в реальности все гораздо грубее и суровее, и никому не хочется попасть в руки вооруженных до зубов полицейских, и никто не мечтает о том, чтобы палач накинул ему на шею петлю.
Что я буду делать? Получу назад свои денежки, вернусь в Техас и расплачусь с нашими соседями.
На мою долю останется совсем немного, но у меня было свое ранчо. Я мог бы вернуться туда, однако мне совсем не хотелось жить там одному и всю жизнь пасти скот.
Да, Кон задавал вопросы, на которые трудно было сразу ответить, но эти вопросы помогали человеку заглянуть в свою душу. А когда человек сам находит ответы на трудные вопросы, он становится чуточку мудрее и начинает лучше понимать самого себя и окружающий мир.
Кон однажды сказал мне, что каждый должен время от времени останавливаться и спрашивать себя, что он делает, куда идет и как собирается достичь своей цели. Труднее всего бывает понять, что в жизни не бывает легких и коротких путей.
Вопросы Кона не давали мне покоя. У меня были грандиозные планы насчет моего будущего — я хотел стать настоящим мужчиной и совершать великие дела, но при этом не имел ни малейшего понятия, как я буду претворять в жизнь эти планы. Я часто представлял себе, как я скачу на прекрасной лошади, разодетый в пух и прах, или захожу в салун и заказываю себе все, что захочу, а потом подсаживаюсь к игрокам и начинаю играть и, конечно же, выигрываю крупные суммы, но откуда у меня возьмутся деньги на такую жизнь, я предпочитал не думать.
Я рассказал Кону о своих мечтах.
— Ты умеешь читать? — спросил он.
— Конечно.
— Тогда читай. Читай все, что попадется под руку, — и у тебя в голове однажды появится идея, как сделать деньги. Что же касается игры по-крупному… забудь об этом. Игра — это только способ выпендриться. Если же человек из себя что-то представляет, ему нет нужды выпендриваться.
Рассвет застал нас на пути в Лидвилл.
Мы въехали в город ночью. Моросил мелкий дождик, и вершины окрестных гор были закрыты тучами. Казалось, что они касаются крыш магазинов, поскольку Лидвилл располагался высоко в горах. Пока мы добирались до него, нам то и дело приходилось останавливать коней, чтобы дать им передохнуть.
Дорогу в город развезло, а улицы просто утопали в грязи. Взбираясь вверх по Честнут-стрит, мы не встретили ни одного пешехода и ни одного всадника. Только одна несчастная лошадь, заляпанная с головы до ног грязью, стояла под дождем, переступая с ноги на ногу.
Перед нами был книжный магазин, дальше располагалась контора мирового судьи, а еще дальше — ломбард Гоулдсолла с апартаментами доктора на втором этаже.
Мы попридержали коней. Отсюда был хорошо виден весь город, и мы стали высматривать салун или ресторан. Боб Хеселтайн со своей компанией сидит, наверное, где-нибудь в игорном доме или в салуне и швыряет направо и налево наши деньги. Если в скором времени я не заполучу их назад, возвращать будет уже нечего.
Было уже далеко за полночь, но, завернув за угол, мы увидели салун, окна которого ярко светились, а позади него — платную конюшню.
Мы оставили там своих лошадей и прошлись по конюшне, высматривая, нет ли там знакомых лошадей. Хозяин исподлобья наблюдал за нами.
— Гонитесь за кем-то?
— Вроде того.
— Люди приходят и уходят.
— Мы ищем трех мужчин и женщину, молодую женщину… она, кажется, танцовщица.
Хозяин внимательно посмотрел на нас.
— Лучше вам с ними не встречаться. По крайней мере, сейчас.
— Это почему?
— У них здесь друзья. А в этом городе, если у человека нет верных друзей, то этот человек — ничто. Если у нас здесь нет друзей, то у вас будут одни враги.
Мы поднялись вверх по улице, зашли в салун и подошли к стойке бара. На улице хлестал дождь, салун был полон.
Бармен поставил на стойку бутылку, но, взглянув на нас, увидел Кона Джуди и сказал:
— Простите, я не узнал вас, мистер Джуди.
Он убрал то, что поставил, и достал еще не откупоренную бутылку хорошего шотландского виски.
— Вы видели Боба Хеселтайна? — спросил Кон.
— Да, видел. Он в салуне на Стейт-стрит, с ним двое его дружков и девица… ее зовут Руби Шоу. У нее там полно друзей… если вы знаете, что я имею в виду.
Кон налил себе и мне виски.
— А кто сейчас начальник полицейского участка?
— Марк Дагган. Это опасный человек, но он никогда не ищет на свою голову приключений и неприятностей… если не пьян, конечно.
— Бен, это мой партнер, Шел Такер. Услуга, оказанная ему, это услуга мне.
Бен протянул мне руку. Это был коренастый, плотно сбитый мужчина, песочного цвета волосы на его круглой голове были тщательно напомажены и аккуратно приглажены. Он энергично пожал мне руку, и я понял, что обрел в его лице друга.
— А я — Бен Гарри. Я знаю Кона с незапамятных времен.
Мы выпили виски и отправились к выходу, вглядываясь в лица людей, сидевших в салуне. Кон вышел первым, а когда я присоединился к нему, кивком головы показал на салун.
— Все они здесь, Шел. Бездельники и пропойцы со всех горняцких поселков и ковбойских лагерей. Здесь можно сделать деньги, и они это чуют. А ты когда-нибудь добывал руду, Шел?
— Нет, сэр. Я хорошо обращаюсь с лопатой и киркой, но руду никогда не добывал.
Окна ресторана были освещены, и мы догадались, что он еще открыт. Мы перешли улицу и зашли в ресторан.
— Могу предложить вам говядину, — сказал владелец, — с бобами и картофелем. Был еще пирог, но он кончился, а я больше ничего готовить не собираюсь. Очень устал.
— Нам хватит и мяса с овощами… если у вас есть кофе.
— Сколько угодно. — Хозяин принес почерневший на огне кофейник и поставил его на стол. — В нашем ресторане вечером можно прилично поужинать, а утром, если я поднимусь вовремя, то и позавтракать.