Он не умрет. Он не может умереть. Они здесь уже неделю. Семь дней, три часа и восемнадцать минут. Все это время они сражались и целовались, пили кровь друг друга. Эйден прошел через многое; наверняка, справится и с этим. Что бы это ни было.
Неожиданно стыд возобладал над чувством вины. И быть может, именно он не дал зверю, как бывало раньше, кричать, требуя освобождения.
Постойте. Чомперс не кричит. Осознание этого смутило ее. Взглянув на свою грудь, она не заметила оберегов. Все исчезло, но зверь по-прежнему молчал. Такого не случалось раньше.
Что еще изменилось? Ее взгляд упал на шею Эйдена, вена едва пульсировала. Ее рот наполнился слюной, но электризующее желание укусить отступило.
Нет, неправда. Оно осталось с ней, но не было таким сильным. Его можно было контролировать.
И все же ее мучила жажда, она отчаянно хотела испить чьей-нибудь крови. И если она сейчас в состоянии пить кровь кого-нибудь другого, возможно, и Эйден сможет. Если это так…
Его можно спасти. Насовсем. Надежда не покидала ее. Существовал только один способ выяснить это. Несмотря на слабость, она переплела свои пальцы с пальцами Эйдена и закрыла глаза. В памяти всплыла ее спальня в цитадели вампиров в Кроссроудс, штат Оклахома. Белый ковер, белые стены, белые покрывала.
«Только бы сработало, — думала она. — Пожалуйста».
Холодный ветер играл с ее волосами, запутывая пряди. Получается! Она крепче сжала руку Эйдена. Ее губы тронула усмешка. Пол исчез, они зависли в воздухе. В любой момент они окажутся…
Ее ноги ступили на мягкий плюшевый ковер.
Они были дома.
Глава 3
Три дня спустя
Дверь спальни с грохотом ударилась о стену, когда грубый мужской голос прорычал:
— Я знаю, ты грозилась выпотрошить любого, кто войдет в твою комнату. Ну, вот я здесь. И пока ты меня не выпотрошила, скажи, что черт возьми происходит.
Виктория остановилась и резко повернулась к незваному гостю. Райли.
Ее телохранитель и лучший друг. Черты его лица огрубели от жизни и кулачных боев. Он высокий, мускулистый, как Эйден сейчас.
Грудь сковало. Он не был красив красотой сказочного принца, как Эйден, скорее источал сексуальность в стиле «я надеру тебе зад любой ценой, и неважно, насколько это будет смешно», и это именно то, что ей было нужно сейчас. Готовность сделать то, что нужно.
Возможно, он был единственным, кто мог ей помочь.
И пусть он кипел от злости, сердито сверкая глазами, это было лучшее, что она видела за последние дни. Темные космы, светло-зеленые глаза, окаймленные длинными черными, как смоль, ресницами, и сломанный несчетное количество раз нос с легкой горбинкой по центру.
Многократно полученные травмы просто не могли зажить правильно.
На нем была зеленая футболка с логотипом «Лаки Чармс»[1] и джинсы — или то, что выглядело джинсами, раз уж, насколько ей было известно, они были не из джинсовой ткани. Единственный всполох цвета в ее облачно-белой спальне.
— Славная футболка, — сказала она, во-первых, чтобы смягчить его гнев, прежде чем вывалить ему свои секреты, и во-вторых, чтобы показать чувство юмора, которое она отчаянно пыталась в себе развить. Как-то его девушка-человек, Мэри Энн Грей, обвинила Викторию в том, что она слишком мрачная.
— Все, что я нашел. Виктория. Рассказывай. Сейчас же. Пока я не предположил самое худшее и не укокошил всех в доме.
Желание изображать веселость исчезло, и глаза наполнились слезами. Этими глупыми человеческими слезами, которые она никогда не проливала, пока не приехала в Штаты. Она бросилась к Райли, в его сильные, крепкие руки.
— Я так рада, что ты здесь.
— Вероятно, ты будешь не так рада, если я заставлю тебя говорить.
И вопреки прозвучавшей угрозе крепко обнял ее, совсем как в юности, когда другие вампиры отказывались играть с ней, потому что она была дочерью Влада Цепеша.
Все боялись наказания, если она пострадает. Или того хуже, если это случится под их присмотром. Но только не Райли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Райли никогда не боялся. Он был ей братом, которого ей всегда не хватало, ее защитой и опорой.
О, у нее был кровный брат Сорин. Разве что только Влад запретил смотреть на него, говорить с ним, даже просто признавать его. Дражайший отец не хотел испортить единственного сына «чересчур мягкими» сестрами. Собственно, когда Эйден спросил Викторию о братьях и сестрах, когда они впервые встретились, она упомянула только сестер. В прошлый раз она ненароком услышала, что Сорин ведет через Европу половину армии в поддержку Кровавой Мэри, лидеру шотландской фракции. Если все это сложить, то Сорин не в счет.
К тому же, Влад давным-давно поручил Райли присматривать за Викторией, и оборотень серьезно отнесся к своей работе. Не только из чувства долга или из страха перед пытками и смертью в случае ослушания, но потому что любил ее. В первую очередь они были друзьями, и только потом всем остальным.
— И все же, зачем ты пришел? — спросила она, снова его проигнорировав.
— Братья выследили меня и перепугали до смерти, сказав, что ты двинулась в Город Безумия. А теперь хватит обо мне. — Райли отступил и взял ее лицо в ладони, вынуждая посмотреть на него. — Ты плотно поела? Выглядишь дерьмово.
Беспокойство и издевка в его голосе утешали, как ничто другое, и звучали так потрясающе по-райлевски, что она знала, ее ответ будет одобрен.
— Да, папочка, я плотно поела. — И это правда. Она вернулась домой, уложила Эйдена в кровать и через пять минут глубоко погрузила клыки в одного из рабов крови, живущих тут, в крепости.
Она была настолько голодной, что чуть не высушила человека насухо. Лорен, ее сестра, вовремя оторвала ее. Другая ее сестра, Стефани, нашла ей второго человека, и третьего, и четвертого, и она все пила, пока живот чуть не лопнул.
— Острячка. — Губы Райли дернулись в улыбке. — Когда это ты научилась язвить?
— Точно и не вспомню. — Все, что она знала, это то, что у нее был выбор, найти что-то смешное в том, что произошло, или утонуть в своем несчастье.
— Недели две назад, наверное.
Упоминание даты стерло восхищенное выражение, оставив хмурый холод на его лице.
Только один человек так влиял на него. Мэри Энн Грей. Девчонка ушла в самостоятельную жизнь в ту же ночь, когда пырнули Эйдена, и Райли, потерявший от любви голову волк, возложил на себя обязанность защищать ее вопреки собственной безопасности.
— А где твой человек? — Стоп. Мэри Энн теперь не совсем человек.
Незаметно для Виктории девчонка стала Опустошителем, способной вытягивать магию из ведьм, зверей из вампиров, силу из фей и способность перевоплощаться из волков.
Виктории стало любопытно, а была ли Мэри Энн когда-нибудь человеком? В конце концов, опустошителями были феи. Разница была в том, что феи контролировали свой голод и прием пищи. Мэри Энн пока не могла. И возникал пугающий вопрос. Могла ли Мэри Энн быть помесью человека и феи?
Виктория никогда не слышала о подобных союзах, но теперь она знала, что все возможно. Если каким-то образом Мэри Энн была полукровкой, все вампиры и оборотни этой крепости — кроме Райли, разумеется — захотят ее смерти пуще прежнего. Феи были врагами номер один.
Крайне опасно. Угроза существованию потустороннего мира.
— Ну? — требовательно спросила Виктория, когда Райли ничего не ответил.
— Я ее упустил. — Мышца под глазом дернулась, выдавая его расстройство.
— Подожди. Ты, опытный следопыт, потерял девчонку-подростка, которая, даже если бы была невидимкой, не знала бы, как спрятаться? — Еще один признак того, что Мэри Энн была большим, чем казалось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мышечный тик перекочевал в челюсть Райли.
— Да.
— Тебе должно быть стыдно.
— Я не хочу обсуждать это, — сказал он. — Я здесь, чтобы поговорить о тебе. Как ты? Кроме шуток?
— Со мной все в порядке.
— Хорошо. Притворюсь, что верю тебе. Слышно что-нибудь от твоего отца?