Баден-Баден, куда после Вены прибыли путешественники, был моднейшим в Европе курортом. Этот Баден следует отличать от трех других, одного австрийского близ Вены и двух швейцарских. Маленький зеленый немецкий городок в великом герцогстве Баденском, расположенный в горах Шварцвальда, с населением в то время всего-то около десяти тысяч человек, принимал за летний сезон в несколько раз больше туристов. Еще со времен римлян это место славилось своими горячими ключами, римляне же первыми устроили здесь свои термы. Баденские воды употреблялись для купания, душа и питья. Горячие ключи брали начало в утесах дворцовой террасы, за приходской церковью и по трубам шли в городские купальни. Они пользовались известностью в лечении болезней брюшной полости, золотухи, расстройства почек, застарелых ревматизмов и подагры, этих «профессиональных» болезней аристократов.
Во времена французской революции аристократы бежали за границу и оседали в Баден-Бадене. Так было положено начало его славе. В течение всего девятнадцатого века слава Баден-Бадена только нарастала. Цены на жилье там взлетали не по дням, а по часам. К концу 60-х годов XIX столетия в Баден-Бадене было возведено уже двенадцать крупных отелей, самым великолепным из которых был знаменитый Кур де Бад.
В сезон, который начинался 1 мая и заканчивался в 1 октября, там собиралась аристократия со всей Европы: русские великие князья, шведские бароны, английские лорды и французские герцоги, светские дамы и дамы полусвета, разведенные жены состоятельных сановников, сами сановники с любовницами, свитская чернь многочисленных германских дворов, русская знать и придворные, все проводили лето на водах. Лучше всех описал баденскую публику князь П. А. Вяземский, который подолгу живал в Бадене. Хочется привести его стихотворение полностью.
Люблю вас, баденские тени,Когда чуть явится весна,И, мать сердечных снов и лени,Еще в вас дремлет тишина;
Когда вы скромно и безлюдноСвоей красою хороши,И жизнь лелеют обоюдно —Природы мир и мир души.
Кругом благоухает радость,И средь улыбчивых картинЗеленых рощей блещет младостьВ виду развалин и седин.
Теперь досужно и свободноПрогулкам, чтенью и мечтам:Иди — куда глазам угодно,И делай, что захочешь сам.
Уму легко теперь и грудиДышать просторно и свежо;А все испортят эти люди,Которые придут ужо.
Тогда Париж и Лондон рыжий,Капернаум и Вавилон,На Баден мой направив лыжи,Стеснят его со всех сторон.
Тогда от Сены, Темзы, ТибраНахлынет стоком мутных водРазнонародного калибраПраздношатающийся сброд:
Дюшессы, виконтессы, леди,Гурт лордов тучных и сухих,Маркиз Г***, принцесса В***, —А лучше бы не ведать их;
И кавалеры-апокрифыСобственноручных орденов,И гоф-кикиморы и мифыМифологических дворов;
И рыцари слепой рулеткиЗа сбором золотых крупиц,Сукна зеленого наседки,В надежде золотых яиц;
Фортуны олухи и плуты,Карикатур различных смесь:Здесь — важностью пузырь надутый,Там — накрахмаленная спесь.
Вот знатью так и пышет личность,А если ближе разберешь:Вся эта личность и наличность —И медный лоб, и медный грош.
Вот разрумяненные львицыИ львы с козлиной бородой,Вот доморощенные птицыИ клев орлиный наклейной;
Давно известные кокетки,Здесь выставляющие вновьСвои прорвавшиеся сеткиИ допотопную любовь.
Всех бывших мятежей потомки,Отцы всех мятежей других,От разных баррикад обломки,Булыжник с буйных мостовых.
Все залежавшиеся в лавкеНевесты, славы и умы,Все знаменитости в отставке,Все соискатели тюрьмы.
И Баден мой, где я, как инок,Весь в созерцанье погружен,Уж завтра будет — шумный рынок,Дом сумасшедших и притон.
К стихотворению надобно сделать только одно примечание — строка: «Маркиз Г***, принцесса В***» читается, как «Маркиз Глаголь, принцесса Веди» по названию букв в старославянской азбуке.
Когда Мария с родственниками впервые попала в этот городок, там еще существовала рулетка, ее закрыли только через два года. Из-за этой рулетки в Баден ездили французские аристократы, Сен-Жерменское предместье, потому что во Франции все игорные дома правительство закрыло еще в 1837 году. Можно предположить, что именно там ее тетя, госпожа Надин Романова, пристрастилась к игре зеленом сукне. Впоследствии, когда они жили в Ницце, тетя часто ездила играть в Монте-Карло.
Баден-Баден странным образом многими нитями оказался связан с Россией, ее культурой. Баденские правители состояли в родственных связях с Российским императорским домом: принцесса Луиза-Мария-Августа Баденская, дочь маркграфа Баден-Дурлахского Карла-Людвига, стала женой Александра I, приняв православие под именем Елизаветы Алексеевны.
Кто здесь только ни бывал из российских писателей, сановников, государственных деятелей. Достаточно только перечислить тех, кто здесь умер, чтобы было понятно, как моден был Баден на протяжении всего 19 века. В Баден-Бадене после долгой болезни умер большой русский поэт Василий Андреевич Жуковский. Здесь умер князь Петр Андреевич Вяземский, друг Пушкина, известный поэт и сановник, обер-шенк двора его величества; за много лет до этого в Бадене умерла младшая дочь князя Надежда. Умер в Бадене и князь Козловский, известный дипломат первой трети 19 века и литератор, которого печатал в своем журнале «Современник» А. С. Пушкин. Провел здесь последние дни и тихо угас Государственный канцлер Российской империи светлейший князь Александр Михайлович Горчаков, однокашник Пушкина по Царскосельскому Лицею, за много лет до его смерти здесь умерла горячо любимая его жена Мария Александровна, урожденная княжна Урусова, в первом браке графиня Мусина-Пушкина.
Жорж Дантес, после дуэли с Пушкиным высланный из России, летом 1837 года лечился в Баден-Бадене. Здесь же находился в то время и брат царя, великий князь Михаил Павлович.
У многих русских в Бадене и его окрестностях были дачи. Например, князь Вяземский подолгу живал на киселевской даче, которая принадлежала Софье Станиславовне Киселевой, урожденной Потоцкой, дочери знаменитой красавицы-гречанки Софьи Константиновны Клавоне-Потоцкой. Софья Потоцкая, одна из первых красавиц Петербурга, за которой ухаживал Пушкин, вышла замуж за боевого генерала двенадцатого года Павла Дмитриевича Киселева, а впоследствии бросила его, переселившись за границу. Говорят, что в Бадене она даже прижила от любовника двоих детей. Про Софью Потоцкую (за границей она предпочитала свою девичью фамилию) говорили, что чертами лица она похожа на французскую актрису Рашель. Павел же Дмитриевич Киселев, ее муж, был долгое время министром государственных имуществ и в последние годы своей жизни (умер он в 1872 году) послом в Париже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});