Читать интересную книгу Как я был вундеркиндом - Владимир Машков

В назначенное время я прибыл к новому учителю. На лестничной площадке у закрытой двери толпилось пятеро длинноволосых мальчишек и трое девчонок в джинсах. Все они явно учились в девятом или даже десятом классах.

Когда появился я, они бесцеремонно уставились на меня. Я смутился и пробормотал:

— Здравствуйте! Вы к Александру Александровичу? (Так звали кандидата.)

— Да, мы к А-квадрату, — насмешливо произнёс мальчишка в клетчатом коротком пальто. — А тебя какая нелёгкая принесла?

Я пропустил мимо ушей его невежливый вопрос и полюбопытствовал:

— А почему А-квадрат?

— Потому что Александр Александрович, — объяснила девочка в очках. — А в квадрате, А-квадрат. Понял?

— Понял, — кивнул я и улыбнулся. Здорово придумали.

Вот тогда и прозвучало в первый раз роковое слово, которым меня окрестили: «вундеркинд». Произнёс его тот насмешливый мальчишка в клетчатом пальто.

— Вундеркинд! — провозгласил он, и все засмеялись.

Я знал, что вундеркинд — это удивительный ребёнок, ребёнок, у которого семь пядей во лбу, в общем, гениальный мальчишка. Всякий человек, которого прозвали вундеркиндом, может этим гордиться и уж нисколько не обижаться. Но мальчишка так насмешливо произнёс «вундеркинд», а все остальные сразу засмеялись, что я не успел вдоволь нарадоваться, как тут же обиделся.

Вдруг все стихли. По лестнице, прыгая через ступеньку, стремительно поднимался кандидат. Ребята почтительно с ним поздоровались.

— Все в сборе? Отлично, — бодро воскликнул кандидат, открывая дверь. — Входите, Фарадеи и Максвеллы! Входите, Ковалевские и Кюри!

Обняв меня за плечи, последним вошёл кандидат. Я тогда подумал, какие у ребят звучные фамилии. И только потом узнал, что это не их фамилии, а фамилии великих физиков и математиков. И я догадался, что Александр Александрович очень хотел, чтобы из этих мальчишек и девчонок выросли знаменитые учёные.

Кандидат раздал всем, кроме меня, листочки, на которых было написано условие задачи.

— Вот, поломайте головы. — Он вытащил секундомер и щёлкнул кнопкой. — На размышление вам даю тридцать минут.

Меня он подтолкнул к двери, ведущей в другую комнату. Там вдоль стен стояли полки с книгами, а где книг не было, висели чеканки. Это такие картины, которые не рисуют красками, а выбивают молоточками на железных пластинках. Я стал разглядывать чеканку — и старинных воинов на конях, и девушек с распущенными волосами…

— Нравятся? — спросил А-квадрат.

— Угу, — кивнул я.

— А что больше всего?

— Вот эта, — я показал пальцем на чеканку, где был изображён мальчишка, лохматый, весёлый, босиком, с закатанными штанинами. Из-за плеча мальчишки вылетала птица.

А-квадрат долго и внимательно смотрел на меня.

— Мне — тоже.

Мы уселись в кресла, и я спросил:

— А почему вы мне не дали задачки?

— Я хочу проверить их потолок, — А-квадрат показал на закрытую дверь, за которой сейчас мальчишки и девчонки пыхтели над задачами.

— А мой потолок? — спросил я, не очень понимая, что такое «потолок». То есть, что такое потолок, я прекрасно знал — внизу пол, вверху — потолок. Но что хотел сказать А-квадрат, я не понимал.

— Твой потолок мне известен, — А-квадрат поднял руку на уровне моего роста. — Мне известно, сколько ты знаешь. Давай лучше пить кофе.

— Я кофе не пью, — сказал я. — Только чай.

— Надо говорить: я чайник, а не кофейник, — объяснил А-квадрат. — Если хочешь стать великим физиком, придётся научиться. Без кофе мозги крутятся со скрипом.

— А я не хочу быть великим физиком, — вздохнул я. — Это бабушка хочет…

— Если бабушка хочет, это хуже…

А-квадрат достал с полки толстую книгу в тёмно-зелёном переплёте.

— Полистай, пока я сварю кофе. Только гляди, — А-квадрат нахмурил брови, — порвёшь страницу — оторву ухо.

Я в испуге схватился за уши, пока они были ещё целы.

— Где же я столько ухов наберу?

Кандидат расхохотался:

— А у тебя и вправду математические способности — до двух считаешь без запинки. А вот в грамматике не силён — «ушей» надо говорить, а не «ухов».

А-квадрат пошёл на кухню варить кофе, а я уткнулся в книгу. Там была уйма картинок, и на каждой — птица. Таких диковинных птиц я никогда не видел. Да что я, дошкольник какой-нибудь, чтобы рвать такую замечательную книгу?

Пришёл А-квадрат, и мы с ним пили кофе — он чёрный, а я — с молоком.

— Вы не боитесь, что они подскажут друг другу?.. — показал я на закрытую дверь, за которой гудели голоса.

— Пусть подсказывают, я всё равно узнаю.

Кандидат отхлебнул глоток горячего и чёрного, как тушь, кофе и покосился на секундомер.

— Пора проверить, чем набиты головы у сих юношей и девушек.

Я направился следом за А-квадратом в соседнюю комнату. При появлении учителя ребята встали, как в школе. А-квадрат махнул рукой, чтобы садились.

— Подпишите каждый свою работу. Сева, будь другом, собери листки.

Я обошёл вокруг стола, собирая листки. Последним отдал свою работу тот самый мальчишка, который обозвал меня «вундеркиндом». Его листок я положил сверху, и потому с ним первым познакомился А-квадрат.

— Кто Кирилл Михайлов?

— Я, — поднялся мой обидчик.

— Почему не окончил?

— Такие задачи мне и во сне не снились, — развёл мальчишка руками, ожидая, наверное, что ребята засмеются. Но те молчали и глядели на А-квадрата.

— Какой класс? — спросил тот.

— Десятый.

— Ясно, — жёстко произнёс А-квадрат. — Математик разговорного жанра.

Теперь ребята засмеялись, но уже над Кириллом. Я тоже радовался, что мой обидчик посрамлён.

А-квадрат брал листок, пробегал по нему глазами, называл фамилию, задавал вопросы ребятам.

— Понятно, — произнёс А-квадрат, познакомившись со всеми работами. — Будем заниматься. Следующая наша встреча — послезавтра в три часа. Старостой у нас будет сей молодой человек, — А-квадрат показал на меня. — В моё отсутствие слушаться его, как меня, и даже больше.

Вот так я стал вундеркиндом. А случилось это больше года назад.

У ВУНДЕРКИНДА НЕ БЫВАЕТ СОБАКИ

Дни шли. Дни бежали. Дни мчались за днями, а я никак не мог встретиться с Гришей и узнать у него, что он такое высмотрел в бинокль.

Но однажды, когда я, пообедав у бабушки, сидел за уроками, позвонил Лев Семёнович. Трубку взял я. Справившись сперва о здоровье бабушки, дедушки, мамы и папы, а также о моём, Лев Семёнович сообщил, что сам он заболел, простыл, у него ангина с высокой температурой, но тем не менее он готов провести со мной урок, потому что привык выполнять заключённые договора. И лишь из соображений безопасности дорогого юного друга, так как всем известно, что ангина чрезвычайно заразная болезнь, он, Лев Семёнович, вынужден отказаться от сегодняшних занятий.

Я пожелал учителю скорейшего выздоровления и передал трубку бабушке, сообщив, что Лев Семёнович заболел.

Бабушка сказала Льву Семёновичу, что, само собой, ни о каком занятии не может быть и речи, что никакой жертвы она не примет, что надо ему, Льву Семёновичу, додумать о своём здоровье, и поэтому надо как следует вылежать и ни в коем случае не торопиться вставать.

А я понял одно, что в моём распоряжении два часа, что в эти два часа я волен делать всё, что захочу. Но я совсем забыл о бабушке.

— В его возрасте болеть нежелательно, — задумчиво проговорила бабушка, окончив разговор. — Да, а что же мне с тобой делать? Я уже собралась в химчистку…

— Ну и иди, — сказал я. — А я поеду домой и оттуда уже к Валентине Михайловне…

— А что ты будешь дома делать?

Бабушка не могла представить, что я стану делать один. У меня будет целых два часа свободного времени, и все эти два часа я ничем не буду занят. Раньше у меня каждая минута, да что там — каждая секунда была расписана, а тут целых два часа — подумать только, сто двадцать минут — я буду предоставлен сам себе.

— Ты не волнуйся, — успокаивал я бабушку, потому что вдруг понял: если сию минуту не придумаю чего-нибудь, то не видать мне этих двух часов свободного времени как своих ушей. — Ничего со мной не случится.

— Ну, а чем ты всё-таки займёшься? — допытывалась бабушка.

— Погуляю, — только и мог придумать я.

Бабушке такая неопределённость пришлась не по душе.

— Нет, это меня не устраивает, — решительно покачала она головой.

Бабушку томило предчувствие. Она словно бы знала, что за эти два часа свободного времени со мной произойдёт такое, после чего всё полетит кувырком.

Бабушка огляделась по сторонам в поисках дедушки. Но дедушки не было. Он ещё с утра уехал на рыбалку.

— Бабушка, — вдруг нашёлся я. — Я погуляю и подышу свежим воздухом…

Бабушка сразу же успокоилась и отпустила меня домой. Внуку наконец нашлось дело. Он уже не будет бить баклуши целых два часа, он будет занят. Ведь свежий воздух повышает аппетит, укрепляет здоровье. Короче говоря, дышать свежим воздухом — это серьёзная работа.