— Помоги, пожалуйста.
Сердце колошматит, я дала чужому мужику колюще-режущий предмет. Опасность на семь из десяти.
Артём слегка прищуривается. Протягивает стакан.
— Подержи.
Слушаюсь. Он берет ножницы, оттягивает ленты, отчего становится больнее и я охаю, задержав дыхание. Артём зажимает ткань между лезвиями. Мое бедное разбитое сердце ноет. Кожа горит, на мужских коленях невообразимо жарко. Волнение достигает максимума.
Артём шумно втягивает носом воздух. Его щеки розовеют. Или он возбуждается, или я совсем глупая.
Одним движением он перерезает ленты, открывая миру Галину, как новенький торговый центр. Обрывки украшения падают вокруг. Я делаю жалобный глубокий вдох и провожу по груди свободной рукой. Потираю. На ней остались болезненные следы.
Артём быстро откладывает ножницы и сжимает мои полушария, сводит вместе. Чувствительность распаленной кожи зашкаливает, я ахаю от неожиданности и ощущений.
Он перекручивает между пальцами соски. Я совершаю плавные движения бедрами. Еще и еще. Почувствовав твердость, развожу ноги шире и вжимаюсь своим пахом в его. Трусь. Он там камень. Боже. Начинается.
Отхлебываю побольше виски и эффектно выгибаюсь. В следующий момент Артём хватает меня и тянет к себе. Стакан падает из рук, Артём впивается в шею, осыпает поцелуями ключицы. Я полностью теряюсь. Нежно глажу его по плечам и затылку.
Он принуждает прогнуться и подать ему грудь, которую бесцеремонно облизывает. Обводит языком соски, прихватывает зубами.
— М-м-м, — тяну я, кусая губы, морщу лоб. — Артём...
От трепета и страха трясет, гремучий коктейль взрывается искрами в венах. Это слишком для меня. Каждая клетка тела воспалена, от каждого прикосновения в душе пламя. Я настроилась позволить Артёму всё.
И позволяю, тщетно пытаясь расслабиться.
— Блдь, — выдает он хрипло. Начинает расстегивать пуговицы на рубашке.
Я тут же принимаюсь помогать. Пальцы дрожат, но получается.
Алкоголь разгоняет и без того ошалевший пульс, картинка плывет. Артём сжимает мой затылок, притягивает меня к себе и целует.
Касание его горячего тела ошеломляет. Язык врывается в мой рот, и алкоголя будто становится больше. Не успеваю ни вкус почувствовать, ни осознать происходящее. Именинник жадно, потребительски пробует меня, облизывает.
Я глажу его плечи и ерзаю на стояке, интуитивно чувствуя, что Артёму приятно.
Это миф, что мужчины не целуют шлюх. Таких, как я — целуют, и еще как. Им нравится.
Артём владеет моим ртом и при этом лапает тело: спину, бедра, грудь, живот. Трогает, где хочет и как хочет.
Мы оба одновременно стонем.
В следующую секунду он сжимает мои ягодицы, придерживает, рывком поднимается из кресла и идет к столу, на который меня и плюхает.
Ловкими, четкими движениями расстегивает ремень. Пуговицу, ширинку. Снимает джинсы вместе с боксерами.
Меня трясет. Впиваюсь глазами во внушительный стояк. Вновь сглатываю. Но слишком пьяна и возбуждена, чтобы думать.
Артём открывает один из шкафчиков и достает презерватив. Где эти штуки лежат, он прекрасно знает, действует безошибочно. Едва я успеваю стянуть стринги, как он уже в защите. Подходит и притягивает меня к себе.
Глава 7
Мир переворачивается. Нутро сжимается, я дыхание задерживаю, мечтая оказаться в другом месте.
Артём рядом совсем. Чужой. Нелюбимый.
Я сделала всё правильно: соблазнила. Но радоваться не выходит. Пусть это закончится быстрее.
Послушно и максимально нежно обнимаю его за шею. Дрожу. Истерзанное сердце ухает в пятки, в ушах шумит. Бравада и защитный юмор улетучиваются. Корыстная до денег Галя машет ручкой и исчезает, оставляя разгребать последствия Алине. Уязвимой, напуганной до смерти грешнице.
Хаотично оглядываюсь.
Готовилась морально, но сейчас в дикой, неадекватной панике.
Отступать поздно. Нас в комнате — двое. Робко прижимаюсь к Артёму — большому, сильному. Он вторгается в зону комфортна, тоже обнимает меня. Молю мысленно, чтобы не был жестоким. Мне очень-очень страшно. Я... доверяюсь ему, иначе происходящее просто не выдержать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты чего дрожишь? — спрашивает Артём.
— Чуть-чуть замерзла, — отвечаю шепотом, интимно, на выдохе.
— Ты настоящая красавица. — Его густой голос кажется очень значительным.
Я жадно ловлю каждое слово. Сердце отбивает удары: бах-бах-бах. Жду подвоха, но его будто нет.
Артём вдруг улыбается широко и предлагает:
— Согреемся?
Бросает в жар от тона и голоса! От прямого откровенного взгляда. Так на меня никогда не смотрели. В этот момент понимаю, что, если бы при других обстоятельствах Артём вот так со мной разговаривал, ухаживал, смотрел... я бы по доброй воле согласилась на свидание.
А дальше, наверное, сказывается напряжение и врубается защитная реакция.
Киваю как завороженная. И Артём кидается на меня. Губы прижимаются к шее, движения рта умелые и быстрые, руки шарят по коже, чертят невидимые узоры. Его много! Артём всюду, он становится воздухом.
Я с ним один на один. Растерянная Алина-грешница и взрослый жадный мужчина. Он ласкает меня голодно и естественно. Без унижения, издевательств, насмешек. И я принимаюсь мечтать!
Что он не чужой. Что это мой парень целует грудь и упирается стояком в живот. Его кожа приятно гладкая, мышцы напряженные. Он вкусно пахнет. Его ласки в других обстоятельствах были бы... обалденными. Можно ли винить меня за то, что я сдаюсь и начинаю получать удовольствие?
Минуты летят стремительно.
Артём выпрямляется и подтягивает меня к себе. Зацелованная и распаленная, я вижу его вдруг невероятно привлекательным. Мужественным. Взрослым.
Сердце норовит пробить грудную клетку. Я существую только здесь и сейчас, с Артёмом.
Головка касается половых губ. Я прячусь на его груди, жадно вдыхаю запах кожи — густой, терпкий. Пропитываюсь им. Робко целую Артёма, представляя, что мы пара.
В следующее мгновение пронзает стрелой. И кажется, что насквозь.
Я думала, что настроилась, но на самом деле — ничего подобного. Боль ошеломляет. Слезы наворачиваются. Чтобы не вскрикнуть, кусаю внутреннюю сторону щеки, следом чувствуя привкус металла. Крепко зажмуриваюсь и снова льну к твердой груди, как к надежной стене.
Всё хорошо, мы вместе. Я с ним в безопасности.
Артём делает еще один толчок, протискиваясь, наполняя. Это странно, дико, по-животному жутко. И отчего-то приятно одновременно.
Мужского запаха становится больше. Артём тихо стонет, не скрывая своего кайфа. Волоски на коже дыбом. Каждой клеточкой ощущаю, как же ему хорошо во мне. Он обнимает с наслаждением, прижимает к сердцу. А я будто его. Будто принадлежу.
Стараюсь дышать. Нежно-нежно глажу его, поощряя. Он совершает круговое движение. У меня глаза едва не лопаются.
— Артём... — выдыхаю, не зная, что добавить. Робею-робею-робею. Пожаловаться не осмеливаюсь. Больно!
Он делает шумный вдох и произносит неожиданно мягко:
— Хорошая. Приятно с тобой.
Одобрительный, теплый тон прокатывает по коже. Проникает под нее и эхом звучит в душе Алины. Убаюкивает. Я думала, из-за огромного, раскаленного как металл в кузнице члена в меня уже ничего не поместится. Но нет. Для доброты всегда найдется местечко.
В этот момент Артём окончательно перестает быть чужим. Происходящее пусть ненормально, но мы делим его на двоих. Я шепчу: «Артём», а он слегка улыбается.
Воздух густеет, дышать тяжело. Мы вдруг оба задыхаемся. Если бы не ощущение, что внутрь меня запихали огромную дыню, было бы совсем здорово.
Артём толкается в меня, потом еще раз. Запрокидывает голову, зажмуривается. Его удовольствие осязаемое. Он говорит, не глядя:
— О*уенно. Тебе нравится?
— Очень.
— Я тебя хочу. Полетели.
Он срывается и начинает двигаться. Брать меня. Быстро и жадно, словно опасаясь, что прервут. Словно тысячу лет хотел именно этого. И если в первые секунды больно капец как, я в состоянии только губы кусать и прижиматься, то постепенно эта адово-невыносимая пытка сменяется жжением. Вполне сносным. Бешеная энергетика Артёма затапливает, его кайф просачивается в душу, и я вновь получаю удовольствие. Изо рта вырываются стоны.