Шеф полиции Хаус тут же пожалел, что поддался на лихорадочные уговоры Дженкинса, и застыл в нерешительности. Что ни делай — все плохо. Они с Роем вместе выросли, и тот всегда был в их классе самым умным. Рой никогда раньше его не подводил. И тем не менее… Ладно, черт с ним. Все равно скоро на пенсию.
Хаус включил мигалку, дал газу и рванул к набережной, так что из-под колес повалил дым. По пути он вызвал по рации помощника и велел тому выгнать посетителей из кафе, а потом ездить взад-вперед по Мэйн-стрит с включенным громкоговорителем, предупреждая всех, что нужно подняться на холм. Хаус прекрасно знал ритм жизни своего городка: кто уже встал, кто выгуливает собаку. К счастью, большинство магазинов открывается в десять.
Хуже дело обстояло с мотелем. Полицейский остановил два пустых автобуса, которые ехали собирать детей в школу, и велел следовать за ним. Вскоре его машина с визгом покрышек замерла у самого входа, и Чарли бросился внутрь. Сам он еще не определился, что думать об этом мотеле. С одной стороны, портит вид на бухту, зато в городке появились рабочие места — не всем же по душе быть рыбаками. С другой стороны, шефу полиции очень не нравилось, как этот проект протащили через инстанции. Доказательств у него не было, но без взяток в муниципалитете наверняка не обошлось.
Застройщиком был Джек Шрагер — беспринципный делец из местных. Он же строил по берегам впадающей в бухту речушки многоквартирные дома, лишая городок его тихой прелести. Никто из местных у Шрагера не работал — он предпочитал приезжих, поскольку те трудились много и за бесценок.
Шеф полиции ворвался в холл с криком:
— Срочно очистить мотель! Чрезвычайная ситуация!
За стойкой портье сидел парнишка с Ямайки, и его тонкие, смуглые черты исказила недоуменная гримаса.
— Что случилось?
— Мне сообщили, что у вас заложена бомба.
Портье охнул, но тут же схватился за телефон и начал обзванивать номера.
— У тебя десять минут, — объявил Хаус. — У входа стоят автобусы. Все должны покинуть здание, ты тоже. Всем, кто откажется, говори, что их заберут в полицию.
Полицейский бросился в ближайший коридор и стал стучать в двери:
— Полиция! Немедленно покинуть здание! У вас десять минут. В здании бомба. Не тратьте время на сборы.
Он кричал, пока не охрип. В коридор высыпали люди в халатах, пижамах и одеялах. Из одной комнаты появился смуглый мужчина — Джек Шрагер.
— Что еще за черт? — возмутился он, раздраженно хмурясь.
Хаус напряженно сглотнул.
— Джек, мне сообщили, что готовится взрыв. Нужно уходить.
— Что случилось, малыш? — Из комнаты показалась светловолосая головка его молодой спутницы.
— В мотеле бомба, — заявил шеф уже куда определеннее.
Женщина побледнела и прямо в шелковом халате выскочила в коридор. Шрагер перегородил дорогу, но она вырвалась.
— Я здесь не останусь! — взвизгнула женщина.
— А я никуда не пойду, — объявил Шрагер и громко хлопнул дверью.
Хаус расстроенно покачал головой, взял женщину под руку и повел к двери вместе с толпой постояльцев. Видя, что автобусы набиты чуть ли не под завязку, он крикнул:
— Через пять минут уезжайте. Везите их прямо на холм — как можно выше.
Он прыгнул за руль полицейской машины и помчался к причалу, где швартовались рыбачьи лодки. Его помощник о чем-то спорил с тремя рыбаками. Хаус прокричал прямо в окно:
— А ну, по машинам и езжайте вверх по Хилл-стрит, не то посажу всех под арест!
— Чарли, что тут за чертовщина творится?
Хаус перешел на нормальный тон.
— Слушай, Бак, ты же меня знаешь. Делай, что сказано. Я потом все объясню.
Рыбак кивнул, и все трое расселись по своим пикапам. Хаус велел помощнику следовать за ними, а сам еще разок проехался вдоль причала и подобрал старика, который искал в мусорном баке пустые бутылки. Промчавшись по Мэйн-стрит, он убедился, что улица совершенно пуста, и поехал вверх по Хилл-стрит.
Утро выдалось холодное, люди дрожали, некоторые даже что-то выкрикивали. Хаус не стал обращать внимание на оскорбления. Он вышел из машины и прошел чуть вниз в сторону бухты. Адреналин схлынул, и теперь ему было страшно. Ничего не происходило. Он посмотрел на часы. Пять минут прошли как ни в чем не бывало — а с ними и мечты Хауса мирно уйти на пенсию по выслуге лет. «Я покойник», — подумал он, обильно потея, несмотря на прохладную погоду.
И тут море на горизонте вздыбилось с громоподобным рокотом. Возмущенные вопли стихли. Небо у входа в бухту потемнело, а вода вдруг отхлынула, обнажив дно, — впрочем, длилось это чудо всего пару секунд. Ревя, как пассажирский лайнер перед взлетом, море вернулось и подхватило лодки у причала, словно игрушечные. Одна за другой, с перерывом в несколько секунд, ударили еще две волны — каждая следующая выше предыдущей. Вода затопила берег. Когда море отступило, от мотеля и причала не осталось и следа.
Дженкинс вернулся — но это был совсем не тот Роки-Пойнт, из которого он отплыл ранним утром. От пришвартованных у причала лодок осталась лишь груда досок и фибергласса. Те, что поменьше, вышвырнуло аж на Мэйн-стрит. Магазины лишились витрин, словно по улице прошлась толпа вандалов. Вода была мутной от мусора и водорослей, а сернистый запах донного ила смешивался с вонью дохлой рыбы. Мотель пропал, от рыбацкого причала остались только сваи — прочный бетон устоял. Дженкинс увидел, что кто-то машет ему с берега, и направил лодку к одинокой фигуре. Хаус поймал причальные концы, закрепил их и шагнул на борт.
— Пострадавшие есть? — спросил Дженкинс, окидывая взглядом бухту и город.
— Погиб Джек Шрагер. Кажется, он один. Остальных из отеля вывели.
— Спасибо, что послушался. И прости, я ведь назвал тебя «старым ослом».
Хаус надул щеки.
— А я не хотел тебя слушать… Старый осел и есть!
— Рассказывай, что видел, — велел Дженкинс, которому больше нравилась роль ученого, чем доброго самаритянина.
Полицейский изложил все очень подробно.
— Мы стояли в верхнем конце Хилл-стрит. С моря как будто шла гроза, а потом бухта вдруг опустела — будто из ванной вытащили пробку. Обнажилось дно, но всего на несколько секунд. Потом вода взревела, как реактивный самолет…
— Очень точное сравнение. В открытом море цунами разгоняется до шестисот миль в час.
— Ничего себе.
— К счастью, на прибрежном мелководье оно замедляется, однако энергия волны остается прежней.
— Я представлял это совсем иначе. Думал, будет стена воды футов пятьдесят высотой. А на самом деле больше похоже на ветровой нагон. Три волны шли по нарастающей. Высота — футов тридцать, наверное. Мотель и причал разнесло в щепки, а Мэйн-стрит затопило. — Хаус пожал плечами. — Слушай, Рой, ты профессор, я знаю, но все же как ты сумел так точно предсказать?..