Читать интересную книгу Летние обманы - Бернхард Шлинк

Запрокинув голову, он поглядел на окна своей квартиры. Клематисы цветут чудесно, должно быть, Мария не забывала их поливать. Цветочными ящиками он тут первый обзавелся, и по его примеру многие соседи развели на окнах красивые цветы. А не забывала ли Мария выливать воду из ведра, которое он подставил под прохудившейся трубой? Надо вызвать слесаря — до отъезда-то не успел.

Он поднялся — домой же надо. Но снова опустился на ступеньку. Забрать почту, подняться по лестнице, отпереть дверь, проветрить все комнаты, разобрать сумку и разложить по местам вещи, просмотреть электронную почту, на какие-то письма ответить сразу же, потом принять горячий душ, одежду бросить в корзину для белья, достать из шкафа чистые вещи, одеться, прослушать автоответчик — оставил ли гобоист сообщение, что сегодня вечером он не прочь посидеть в итальянском ресторане, — и тогда позвонить гобоисту и договориться… Если он вернется к своей прежней жизни, она уже никуда его не отпустит.

Да и вообще, о чем это он размечтался? Что в новую жизнь — жизнь со Сьюзен — можно прихватить и свою старую жизнь? Что раз-другой в неделю он будет ездить через весь город в этот фитнес-центр и на уроки испанского? И ненароком встречать Марию и других девчонок и парней? А старик-сосед иногда, взяв такси, будет приезжать на Пятую авеню и в гостиной — одной из нескольких в квартире, расположенной на двух этажах, — будет сражаться с ним в шахматишки, сидя за столиком у стены, на которой красуется подлинный Герхард Рихтер? А гобоист сможет чувствовать себя как дома в шикарных ресторанах Ист-Сайда? Да, если разобраться: рассказывая Сьюзен о себе, он умолчал о многих сторонах своей жизни, которым в их совместной жизни не нашлось бы места. Все последние дни он гнал от себя мысль, что ради новой жизни необходимо отказаться от старой.

Ну и что из того? Он любит Сьюзен. На Кейпе только она и была в его жизни, и не хотел он никого другого и ничего другого. Значит, и здесь все будет так же, и здесь никто ему не нужен, кроме Сьюзен. Ведь на Кейпе им было так хорошо вместе не потому, что его старая жизнь осталась где-то вдалеке! Вот и здесь не встанет старая жизнь между ним и Сьюзен лишь потому, что эта старая жизнь, во всей своей реальности, будет не далеко, а в каких-то двух милях от того места, где заживет он новой жизнью!

Не встанет? Еще как встанет. Следовательно, нельзя подниматься в квартиру. Надо уйти отсюда, оставив старую жизнь в прошлом, и начать новую немедленно, сейчас же. Взять номер в отеле. Нет, лучше устроиться по-походному в квартире Сьюзен, среди ведер с краской и стремянок. Можно попросить кого-нибудь забрать его вещи из старой квартиры и доставить туда. Но, подумав о гостиничном номере и о квартире Сьюзен, он испугался и затосковал по старому дому, хотя еще шагу никуда не сделал.

Ах, ну почему они со Сьюзен не остались на Кейпе! Ах, была бы ее квартира уже отремонтирована, была бы сама Сьюзен здесь! Хоть бы ударила в его дом молния и сожгла его дотла!

Он загадал: если в течение десяти минут кто-нибудь войдет в дом, ну, тогда и он войдет. А если нет — подхватит свою сумку и поедет в отель. Десять минут. Пятнадцать минут. Никто не вошел в дом, а он все сидел на крыльце и ждал. И опять загадал: если в течение пятнадцати минут на улице появится свободное такси, он его останавливает и едет в отель, если нет — поднимается в квартиру. Свободное такси он увидел ровно через минуту, но даже не подумал махнуть шоферу, однако и в квартиру не стал подниматься.

Да, пора посмотреть правде в глаза: он не способен самостоятельно принять решение. Он уже был готов в этом признаться и Сьюзен. Не обойтись ему без ее помощи. Пусть она приедет и останется здесь, с ним. Пусть поможет ему забрать вещи из старой квартиры, и они вместе устроят все в новой. А потом уж пусть летела бы в свой Лос-Анджелес. Он набрал ее номер. Она находилась в Бостонском аэропорту, где только что объявили посадку.

— Уже иду к самолету на Лос-Анджелес!

— Я не могу без тебя.

— И я без тебя не могу! Любимый, я так по тебе скучаю.

— Я не о том. Я в прямом смысле не могу без тебя. Не могу ничего решить насчет моей старой жизни и нашей общей новой. Сделай так: прилетай сюда, а потом полетишь в Лос-Анджелес. Прошу тебя! — (В трубке что-то зашуршало.) — Сьюзен! Ты меня слышишь?

— Я уже подхожу к самолету. Так что, прилетишь ко мне в Лос-Анджелес?

— Нет-нет, Сьюзен! Ты, ты прилетай в Нью-Йорк, очень тебя прошу.

— Ну конечно я прилетела бы, мне очень хочется быть с тобой. — (Он услышал, как кто-то просит ее предъявить билет.) — Может быть, увидимся через неделю на выходных. Давай попозже созвонимся, а сейчас все, меня торопят, я тут последняя осталась. Я люблю тебя.

— Сьюзен!

Ее телефон отключился, а когда он опять вызвал ее номер, на экранчике выскочило сообщение о подключении электронной почты.

13

Стемнело. К нему подсел сосед:

— Паршиво?

Ричард кивнул.

— Из-за юбки?

Ричард засмеялся и снова кивнул.

— Понимаю… — Сосед ушел. Чуть позже он вернулся и поставил перед Ричардом бутылку пива. — Выпей! — Он потрепал Ричарда по плечу.

Ричард пил пиво. На улице шла обычная суета. Вот подростки возле дома, чуть дальше по улице, курят, что-то потягивают из банок под громыхание своей музыки. Вот дилер, укрывшись в темноватом углу под наружной лестницей, без лишних слов предлагает прохожим аккуратно свернутые пакетики и прячет в карман купюры. Обнимается парочка возле дверей. Старик, один он тут остался, другие уже сложили свои складные стулья и разошлись по домам, а этот сидит, иногда вытаскивая из сумки-холодильника новую банку пива. Все еще не похолодало, в воздухе не ощущалось той терпкой вечерней свежести, которая в конце лета уже предвещает осень, — нет, вечерний теплый воздух давал надежду на долгий, мягкий исход лета.

Ричард очень устал. И по-прежнему не давала ему покоя мысль, что нужно сделать выбор: или — или, старая жизнь или новая жизнь, надо только собраться с духом и принять решение, и тогда все произойдет легко и просто: либо он встанет и поднимется к себе наверх, либо уедет отсюда. Но мысль эта была вялой, такой же как он сам.

Почему непременно сегодня надо ехать на такси в какой-то отель на Ист-Сайде? Почему не завтра? Почему нельзя еще немного пожить своей старой жизнью, пока он не решится начать новую? Какая глупость — думать, что через неделю или две он не найдет в себе сил, чтобы бросить старую жизнь и начать новую! Да он и сейчас бы мог. Если бы была необходимость. Но ее ведь нет. Ничто не помешает ему, если он уедет сейчас, завтра вернуться. А вот если он уедет не сейчас, а позже, то сюда уже не вернется. Новая жизнь — жизнь со Сьюзен — его уже не отпустит.

Важно одно — принять решение. И он его принял. Он откажется от своей старой жизни и начнет со Сьюзен новую жизнь. Но… как только действительно будет готов ее начать. А пока он еще не готов. Он начнет новую жизнь, когда настанет время. Начнет, потому что он так решил, да, начнет. Только не сейчас.

Когда он встал и выпрямился, спина и ноги заныли. Потянувшись, он поглядел вокруг. Подростки уже разошлись по домам: сидят теперь кто перед телевизором, кто уткнувшись носом в монитор, а кто-то уже и в подушку. На улице ни души.

Ричард взял сумку, открыл дверь, забрал из ящика почту, поднялся на свой этаж и отпер дверь квартиры.

Он прошел по комнатам, везде открывая окна. В ведре под прохудившейся трубой вода едва покрывала донышко, на столе в комнате стоял букет хризантем. Мария. Гобоист — он прослушал записи автоответчика — предлагает увидеться сегодня вечером. От учителя испанского пришла открытка — привет из Мексики, где тот решил провести отпуск и заодно пройти курс йоги. Ричард включил компьютер, но тут же выключил — с электронной почтой успеется. Он разобрал сумку, разделся и одежду бросил в корзину для белья.

Стоя голышом посреди комнаты, он прислушался к звукам своего дома. За стеной тишина, наверху невнятно бормочет телевизор. Откуда-то снизу, из отдаленной квартиры, доносятся голоса — там ссорятся, потом хлопнула дверь. Где-то тихо гудели кондиционеры на окнах. Дом спал.

Ричард выключил свет и лег. Засыпая, он думал о Сьюзен, вспоминал, как она стояла на трапе самолета, смеялась и плакала.

Перевод Галины Снежинской

Ночь в Баден-Бадене

1

Он взял с собой Терезу, потому что она так этого ждала, потому что так обрадовалась, когда это случилось. Потому что с ней, такой радостной, приятно было поехать. Потому что не было серьезных причин не брать ее с собой.

Это была премьера его первой пьесы. Он должен был сидеть в ложе, а в конце выйти на сцену и вместе с актерами и режиссером получить заслуженные аплодисменты или быть освистанным. Он, правда, считал, что не заслуживает освистания за постановку, которую не он ставил. А вот покрасоваться на сцене перед аплодирующим залом очень даже хотелось.