2
– Папа? – Голос Мелиссы лишь чуть-чуть дрожал.
Он потянулся к ней и взял ее за руку, не отрывая взгляда от неба.
Капли прорвались, словно грибы-дождевики, и из них вырвались черные споры. Эти черные точки приобретали все более определенные формы – это были фигуры, которые планировали, и падали вниз, и еще издалека испускали крики, полные ухающего, предвкушающего ликования. А потом мы увидели, как из поверхности улиц внизу вырастают маленькие черные конусы, выделяя из себя не лаву, но обращенные вверх капли, плотные, как ртуть и дрожащие, которые тоже взорвались, в контрапункте с верхними, разбрасывая черные зерна, также принявшие форму и присоединившиеся к таким же фигурам наверху. И мы увидели, как некоторые из них подплывают ближе, направляясь к нашему зданию и другим домам города, по мере приближения вырастая не только в перспективе, но и в индивидуальных размерах; и один из них – с рядами кожистых крыльев, похожих на листья чертополоха, которые росли вдоль его спины, – уцепился за наш дом длинными цепкими лапами с орлиными когтями, пятью этажами ниже нас. Это было существо, которых мы позднее стали называть Крокодианами. Его тело теоретически было женским – с черно-зелеными кожистыми грудями, женскими бедрами и даже вагинальной щелью. Однако у демонов пол является только пародией на человека. Голова Крокодиана не сохраняла мнимой женственности – это были челюсти, и только челюсти, и с их помощью существо откусило кусок бетонного балкона. Несколько мгновений оно задумчиво жевало, а затем выплюнуло мокрый песок. Человек, вышедший на соседний балкон посмотреть, что означает весь этот шум на улице, успел издать лишь полувскрик, прежде чем Крокодиан прыгнул на него и отхватил часть черепа – но недостаточную, чтобы тот умер мгновенно. Было неоднократно замечено, что демоны редко разделываются со своими жертвами быстро, они всегда играют со своей пищей.
На площади под нами раздавался гулкий хохот и рыдания, повсюду была погоня.
На нашем балконе профессор принялся монотонно бубнить, с такой скоростью, что казалось, он просто истерически думает вслух, что-то вроде:
– Ведь только сегодня утром я размышлял над тем, что наука знает все и одновременно ничего; они могут утверждать, что в сердцевине атома находится ядро, что атом водорода содержит одну стабильную, позитивно заряженную частицу – назовем ее протоном, – а электроны образуют вокруг других частиц что-то вроде заряженной корпускулярно-волновой оболочки, и они будут полностью правы, и однако все, что они делают, – это снабжают феномены ярлыками; просто навешивают все новые и новые ярлыки…
Мелисса, придвинувшись ближе, ухватилась за меня, но я не был способен почувствовать удовольствие от ее прикосновения. Я уже хотел утащить ее в комнату, к возможной безопасности, когда один из демонов (это был один из почти элегантных Зубачей, и он лязгал зубами, приближаясь к нашему дому) уселся на соседнем балконе; и тогда мы окаменели, были попросту неспособны двинуться. Мы смотрели, как охваченная ужасом женщина на соседнем балконе – миссис Гуревиц, так, кажется, ее звали – пыталась ретироваться внутрь. Подтащив ее к себе, демон, в манере, типичной для Зубачей, попросту заставил ее сесть и некоторое время развлекал разговором, рассказывая ей медвяным голосом обо всем, что видел в ее уме: что она ненавидела своего грубияна-мужа, но боялась бросить его из-за денег, поскольку сама ничего не умела; и почему она ничего не умела – потому что она была, в сущности, ошибкой, совершенной ее матерью в момент неосторожности, а вовсе не настоящим человеком, который мог бы чему-нибудь научиться; совсем не такой, как ее сестра, которая была юристом – уж она-то была настоящим человеком. Женщина извивалась на стуле, в то время как демон с профессором продолжали каждый свою лекцию. Профессор говорил sotto voce[14], не обращаясь ни к кому персонально:
– Они, например, могут утверждать, что область субатомного пространства, в которой вероятность нахождения электрона наиболее велика, называется орбиталью, но это ведь просто ярлык, этикетка, которая используется для описания поведения определенных сил в определенных условиях; это описание достоверно, но оно не предлагает никакого реального понимания природы данного явления – они не знают, почему атом ведет себя подобным образом, даже если и могут описать ряд событий, приводящих к тому, что он оказывается в данном месте. Это остается для них такой же загадкой, как если бы они не изучали этого вовсе.
Я не смог бы сказать, сошел ли он с ума или просто был ошеломлен до такой степени, что поток его сознания изливался наружу потоком красноречия.
В конце концов, увидев, что к нам по воздуху направляются еще четыре демона, я начал бороться со своим оцепенением; страх настолько сковал меня, что, высвобождаясь из его тисков, я, казалось, физически вырывал нечто из собственного ума.
Наконец я обрел способность двигаться; схватив профессора и Мелиссу за руки, я потащил их к стеклянным раздвижным дверям кухни, в то время как четверо демонов подплывали все ближе и ближе; эти существа, казавшиеся воплощением аппетита, которых я позднее определил бы как принадлежащих к клану Пауков, дрейфовали в нашем направлении на парашютах из стекловидной пряжи, которую они выделяли из нижней части своих легких тел, приближаясь совершенно определенно к нашему балкону, и ни к какому другому…
Мы ввалились в кухню; я оттеснил профессора и его дочь от двери и поспешно задвинул ее за нами. Я даже запер ее, хотя это действие казалось мне смешным в своей бесполезности.
3
Паукообразные существа, подплывшие к нашему балкону, были не восьминогими, как настоящие пауки, а лишь трехногими; каждая нога была длинной, тонкой, суставчатой и мохнатой, как у некоторых пауков, – но огромной, около двух с половиной ярдов [15] длиной. Верхние части их тела, размером с бельевую корзину, были похожи на непомерно большие присоски, с единственным желтым глазом, скользившим вокруг выпуклой верхушки существа, как казалось, по собственной воле, прорезая кожу на пути к тому месту, откуда ему хотелось посмотреть. В вогнутой нижней части, там, где три ноги сходились вместе, находился сосущий ротовой аппарат; окружавшая его мембрана выделяла нечто вроде паутины, какую-то эктоплазму, имитировавшую паучью ткань. Приземлившись на балкон, первый из пауков отпустил свой парашют, и его парус поплыл прочь, опустившись на землю далеко внизу – там, где взрывались машины и бушевали языки пламени, – подобно флагу, срезанному с флагштока.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});