Читать интересную книгу Кинто - Ричи Достян

А в это время через улицу под уютным шатром низкорослых акаций, тоже тесным кольцом сойдясь, дальние соседи заняты были тем же благородным делом.

Оба очага сочувствия друг друга видят, но не замечают. Перебежчиков ни с одной стороны, ни с другой не будет. В случае необходимости они, конечно, сольются и в едином порыве бросятся на выручку не дающему им спать соседу.

А пока все мужское население квартала напрягает умы, у Датико Гопадзе погасили свет. Болельщики из-под балкона ушли, почувствовав себя оскорбленными, а те, что под акациями, остались. Имея обзор шире, но слышимость похуже, они, конечно, фантазировали. Ведь чем меньше человек знает, тем больше полагается на свое воображение.

Не следует, однако, пылких соседей считать плохими людьми — все дело в богатствах южан. Богата природа, богаты всевозможными талантами люди, почему же, спрашивается, не быть богатым их воображению?! Не зря же они так много зелени едят!

Уместно еще заметить, что под акациями большинство мужчин в белом убелены еще и сединами — это плюс, не минус! Молодежь, она ведь как, прибежит, сообразит: надо помочь — поможет, не надо — идет спать! Другое дело — люди возраста почтенного, умеющие заглядывать в глубины — будь то наполненный рог, будь то чья-то жизнь!..

Хотя и нам уже пора возвращаться под акации. Обратим все же внимание терпеливого читателя на некоторые особые выражения и словечки, без которых нельзя почувствовать себя в старом Тифлисе.

Запомните, пожалуйста: мужчина, желающий быть услышанным, начинает речь с обращения: «Ту дзма хар!» — «Если ты мне брат!» А свое восхищение чутким собеседником непременно выразит нежным: «Шени чири мэ!» — «Твою болезнь мне!»

Еще богаче грузинская речь восклицаниями.

Женщины, как вы, должно быть, заметили, изумляются или пугаются при помощи «вай!». Мужчина в подобных случаях роняет «вах!». А если он солиден и немолод, прозвучит весомое «пах, пах, пах!».

И уже заодно: а вдруг вам понадобится сказать грузину «да» — выдохните «хо!», хотя вежливее произнести «диах!». А нужно будет сказать «нет» — киньте коротенькое «ара!», и вас поймут.

Итак, сквозь густую листву акаций каким-то образом просочилась фраза, которая и дала пищу глубочайшим размышлениям.

— Выброшу к черту! — уловило чье-то ухо.

— Вах! — выдохнул кто-то взволнованный.

— Выброшу!.. Чтооооооооооооо! — спросил другой, не менее взволнованный.

— Не кричи! — вразумил кто-то шепотом.

— Хорошо, шени чири мэ! — тихо скажи, что собирается выбросить эта безумная женщина?

— Откуда я знаю! Я слышал — я говорю, а вы думайте!

— Не сердись, ту дзма хар! — угроза женщины серьезное дело — без причины такими словами не кидаются. Есть, значит, что выбрасывать!.. А теперь давайте спокойно подумаем, что может поднять и выбросить в окно слабая женщина?

Это была речь Тэофила, самого почтенного соседа Датико из дома напротив.

— Хо, хо! — согласно задышали со всех сторон, — женщина пустяк не выбросит.

— Если хотите знать, я тоже так думаю, — шепотом подхватил Бэсо, бывший оперный певец. Бас!

У этого Бэсо редкая способность понижать голос до такого проникновенного шепота, что у собеседника волосы на голове шевелятся.

— Я думаю, это должно быть что-то маленькое, но ценное, — задумчиво сказал Пэто, сравнительно молодой парикмахер.

— О! — подтвердил Илико.

— Пэто прав, — сказал Луарсаб, — а твое «о», кажется, в самую точку. Дело в том, что прошлой ночью чья-то жена, не будем уточнять чья, проснулась и… по какому поводу, тоже нас не касается, но когда она проходила по галерее, то, совершенно случайно видит: у Датико странные дела делаются, старуха свесилась с балкона и в руках держит лампу, а там во дворе сам Дато, его жена и дочка что-то ищут в траве.

— Пах-пах-пах!

— Что пах-пах? С ума сошли, что ли? Откуда вы взяли, что она уже выбросила? Женщина ясно сказала — выброшу! Я сам слышал. В ту ночь я поздно гулял и этими ушами слышал. Для чего мы здесь время теряем, когда вы все путаете. Еще я слышал, потом девчонка плакала…

— Золотые слова, — перебил свежего оратора Тэофил, — я очень много об этом думал, зачем, думаю, в такие дела впутывать ребенка.

— В какие дела, Тэофил?

— Этого я не знаю, и вы от меня ничего не слышали, но только какие-то такие, что днем не делаются.

— Он мудро говорит — для хорошего дела есть день!

— Хо-хо, друзья мои… без ничего ничего не бывает.

— Значит, что?

— Значит, дело не чисто!

Все замолчали.

Когда потрясенные люди долго молчат, каждый что-то себе припоминает…

И пожалуйста! Один вспомнил. И кто? Человек искусства — Бэсо, про чей зловещий шепот уже было сказано.

— …Восемь лет назад, если хотите знать, в Ортачалах[2] был точно такой случай.

— Какой?

— Зачем спрашивать, когда я уже говорю. Что я хочу сказать? Да… В Ортачалах одна старушка босиком пошла молиться… куда-то очень далеко… Нет, не так это было. Одна старушка в Ортачалах умерла загадочным образом — не дома на своей кровати, а под окном на траве…

— Ээээ! Что ты болтаешь?

— При чем я — весь город об этом говорил. Не мешай. Это было вот как: по ночам ортачальцы слышат крик, не женщины, нет, он, зять этой старушки, кричал:

— Выброшу проклятую в окно!

— Тц, тц, тц!..

— Не перебивай! Под окном ее и нашли. А у старушки драгоценности были…

— Вуааааа, на него посмотрите, какое дело было в нашем городе, а он молчит!

— Кто молчит, ты не даешь…

— Тихо! Говори Бэсо, что дальше было. Суд был?

— Не знаю.

— А что ты, ше охэро, знаешь?

Обозванный болваном, Бэсо тяжело задышал и вдруг сладким голосом произнес:

— Это, дорогой Тэофил, совсем не твое дело, если хочешь знать!

— Извини, — с достоинством произнес Тэофил и приложил правую руку к левой стороне груди, даже голову склонил, — извини и продолжай.

— Одни говорили — суда не было, другие — наоборот, но сидел он недолго… Самое интересное — потом очень скоро этот тип каменный дом построил!

— О!

— Опять ты со своим «о» — люди говорили, точно не помню, давно это было и далеко — где мы, где Ортачала?.. Но люди говорили всякие разные вещи… Как будто суда не было, но он все же сидел, почему-то недолго, и опять интересно совсем не это — оказывается, пока сидел, от нечего делать разные штучки из хлеба лепил — и таким образом открывает в себе талант! Выходит из тюрьмы не так себе человек, который, между прочим, тещу убил, а скульптор! Большие деньги, говорят, теперь зарабатывает!

— Как его зовут?

— Не помню, подожди, я еще не кончил, очень может быть, человека напрасно бандитом сделали. Такой слух тоже был. Никаких драгоценностей как будто старуха не имела, но имела зато привычку ходить далеко молиться, ну и сами соображайте — старый человек туда-сюда идет пешком, но что интересно — босиком, кацо…