Читать интересную книгу Пендрагон - Стивен Рэй Лоухед

Пеллеаса, а сам отправился в горы. Мне нужно было найти тех, кто видел лучше меня, и чей совет стоил трудов, чтобы получить его. Никто другой кроме меня не смог бы решить эту задачу, но даже мне понадобилось несколько дней, чтобы взять след Малого народа.

След непременно найдется. Здесь, среди пустынных, продуваемых ветрами холмов, в сумерках второго дня я, наконец, обнаружил то, что искал. Там я заночевал, чтобы на утро не потерять след снова, и на следующий день пошел по почти невидимой тропе вдоль хребта к селению горцев. В уединенной лощине, в укромной складке хребта я и обнаружил крытые землей жилища, раты, как они здесь зовутся. Вот только поселок казался покинутым.

День уже клонился к вечеру, поэтому я разбил лагерь. Привязав лошадь возле одного из домов, я отправился за водой к ручью на дне долины. Напился сам, наполнил бурдюк и вернулся в лагерь, где нашел своего коня в окружении семи маленьких человечков на лохматых пони. Я не слышал и не видел их приближения; они словно выросли из зарослей вереска вокруг нас. Луки с наложенными стрелами, холодный недоверчивый взгляд темных глаз…

Я поднял руки в знак приветствия.

— Samhneach, bredthairi, — произнес я на их родном языке. — Мир, братья. Я дотронулся пальцами до выцветшей синей метки на щеке и представился: — Амсарад Фаин — «Ястреб Файн».

Они в изумлении смотрели на меня, а потом растерянно переглянулись. Что это за высокий незнакомец, говорящий на их языке и утверждающий, будто он член клана? Один из мужчин, ростом не крупнее двенадцатилетнего мальчика, спешился и двинулся мне навстречу.

— Врандубх Файн, — сказал он, касаясь своей файн-метки. — Рэйвен Фейн.

— Луг-сан да будет добр к тебе, — ответил я. — Я — Мирддин.

Его глаза расширились, и он повернулся к своим собратьям.

— Кен-ти-Герн! — воскликнул он. — Кен-ти-Герн вернулся!

При этом мужчины ссыпались со своих пони, а из ратов хлынули женщины и дети. Не успело мое сердце сделать и трех ударов, а вокруг меня уже возникла толпа горцев. Все они тянули руки, трогали и похлопывали меня по плечам.

Появилась предводительница клана, молодая женщина, одетая в мягкую оленью шкуру с вороньими перьями, воткнутыми в туго заплетенные черные волосы.

— Привет тебе, Кен-ти-Герн, — она радостно улыбалась. На фоне желтовато-коричневой кожи ее зубы ослепительно сверкали. — Я — Рина, приветствую тебя. Посиди с нами. Раздели с нами мясо сегодня ночью, — пригласила она.

— Я буду сидеть с тобой, Рина, — ответил я. — Я разделю с тобой мясо.

С шумом и церемониями меня провели в самое большое из трех жилищ. Внутри, над торфяным костром, сидела пожилая женщина с длинными седыми волосами и таким морщинистым лицом, что я удивился, как она могла видеть из-за складок кожи. Но когда я опустился перед ней на колени, она наклонила голову и посмотрела на меня ясным черным глазом.

— Пришел Кен-ти-Герн, он готов разделить с нами мясо, — сказала Рина женщине. Та лишь молча кивнула, словно знала, что однажды я появлюсь у ее очага.

— Приветствую, Герн-и-файн. Луг-солнце да будет добр к тебе. — Из мешочка на поясе я достал маленький золотой браслет, который захватил с собой как раз для такого случая. — Это тебе, Герн-и-файн. Пусть принесет вам хорошую торговлю.

Мудрая женщина царственно улыбнулась и, медленно склонив голову, приняла подарок. Повернувшись к стоявшей рядом со мной Рине, я достал маленький бронзовый кинжал с рукоятью из оленьего рога. При виде ножа в глазах Рины вспыхнул детский восторг.

— Возьми, Рина, — сказал я, вкладывая подарок в протянутую ладонь. — Пусть хорошо тебе послужит.

Рина стиснула кинжал и подняла его над головой. Подарок ей очень понравился. А всего-то — бронза и кость! Стальной нож послужил бы ей гораздо лучше, но притани боятся железа и не доверяют стали; они считают, что ржавчина, которая со временем овладевает железом, может перекинуться и на них.

Герн-и-файн дважды резко хлопнула в ладоши, и одна из женщин внесла миску с пенящейся жидкостью. Мудрая женщина отпила глоток и передала чашу мне. Я тоже сделал большой глоток, наслаждаясь горько-сладким вкусом верескового пива. Нахлынули воспоминания, да так, что на глазах у меня выступили слезы. В последний раз я пробовал этот напиток в ночь прощания с Хоук Фейном.

Я с трудом заставил себя оторваться от миски и неохотно передал ее Рине. Когда церемония приветственной чаши была соблюдена, члены клана, столпившиеся у входа, толпой протиснулись в рат. Дети, маленькие и коричневые, гибкие, как оленята, шастали под ногами. Молодые женщины, баюкая крошечных младенцев с пушистыми головками, осторожно пробрались внутрь и устроились позади Мудрой Женщины. Я понял, что мне доверили взглянуть на главное сокровище файнов — на их эрн, на их будущее — высокая честь для любого пришельца.

Мужчины начали готовить еду, отрезая полоски мяса от бедра олененка. Полоски наматывали на деревянные палочки, устанавливали вокруг торфяного костра и время от времени поворачивали. Пока готовилось мясо, мы, как положено, обсудили прошедший год.

По их словам, зима была влажной и не слишком холодной. И весна тоже. Лето последовало сухое и теплое, овцы хорошо откормились. Рэйвен Файн знали, что ожидается Собрание, знали, кто и откуда приедет. Горцы, казалось, не возражали против присутствия воинов.

— Они же не совершают набеги, как жители моря, — объяснила Рина.

— Люди Длинного Ножа крадут наших овец и убивают наших детей, — с горечью добавила Герн-и-файн. — Скоро Родители позовут нас домой.

— Ты видела людей Длинного ножа? — поинтересовался я.

Мудрая женщина качнула головой.

— В этом сезоне нет, но они скоро вернутся.

Заговорил один из мужчин.

— Мы видели лодки пикти, они шли на север и на восток. «Кран-Тара» ушел, и придут Морские люди.

В словах говорившего я не заметил ни злобы, ни горечи, только печаль. Малый народ видел, как меняется мир, уменьшаясь на глазах. Однако они верили, что Родители — Богиня Земли и ее супруг Луг-Солнце — в должное время призовут их на родину: в рай на западном море. В конце концов, они были Первенцами Великой Матери, разве нет? Они занимали особое место в ее большом любящем сердце; и она приготовила им родину далеко-далеко от бестолкового высокого народа. Они спокойно ждали этого дня и, судя по тому, как мир